— Не дрался?

— Нет.

— Из класса не удалялся?

— Нет.

— Газету на уроке не читал?

— Нет.

— Алгебру, подлец, не списывал?

— Да нет же!

Ромка говорил истинную правду, особенно в те дни, когда алгебры не было и он списывал задание по-русскому.

— То-то!.. — успокаивался отец. — Вот погляди на дедушку: он никогда не дрался, не удалялся, не списывался. То есть я хотел сказать, не списывал. И вот, пожалуйста, — медаль за честный труд! А ты…

— Что я?..

— Гордости у тебя нет! О родителях ни шиша не думаешь…

Обидно Кузьме Кузьмичу: сын его не хватает звезд с неба. Неужели и не схватит? А ведь родители ничего для ребенка не жалеют. На день рождения — всегда новые калоши. Носи на здоровье!..

Прозвенел звонок. Рабочий день на калошной фабрике кончился. Линейкин-старший снял черные нарукавники, аккуратно сложил, спрятал в сейф и пошел домой. Сегодня по телевизору футбол, а у Ромки день рождения.

Ромашка Линейкин — человек самолюбивый и глубоко несчастный. Ну, почему все его стыдят? У тебя то, у тебя се. Ни то ни се. И мама, и папа, и Варвара Ванна, и даже Аленка — все его пилят и стругают. Да ведь он бы мог знаете что? Просто ему не везет.

Вот, пожалуйста: калоши Ромка ненавидел с пеленок. Как только начал ходить, ему стали обувать калоши. Рос он — и росли калоши. Старые сменялись новыми.

— Носи, носи! — умиленно говорила мама, поднимая к небу указательный палец. — Калоши — залог здоровья.

Ромка пошел в школу — и калоши пошли. Ромка к приятелям — и калоши туда. Сколько раз Ромка старался забыть их где-нибудь! Но предусмотрительные родители чернильным карандашом выводили на красной подкладке инициалы «Р. Л.», и калоши находились.

Когда Ромке становилось невмоготу и он начинал канючить, мама вставала в позу актрисы и с чувством произносила:

— Ромашка, если ты меня любишь, надень, пожалуйста, калоши!

Мама называла его так, когда хотела быть особенно ласковой. Она понимала, что ласковому слову не может противиться никто, даже собственный сын.

И Ромка надевал. Он мужественно выполнял свой сыновний долг и чувствовал себя глубоко несчастным…

В квартире раздался звонок.

— Открой скорей маме! — крикнул голодный папа.

Ромка отпер дверь и увидел маму. Он взял у нее сумки и отнес на кухню. Не отнесешь — мама будет пилить полчаса.

Мама вошла вслед за ним и поцеловала сына в ухо. Уши у Ромки торчали с детства. Мама привыкла поглаживать их и целовать, хотя это и не помогало.

— Поздравляю тебя! — сказала она.

— С чем? — осторожно спросил Ромка и стал быстро вспоминать, не натворил ли он чего в школе.

— Двенадцать с половиной! — торжественно сказала мама и загадочно улыбнулась.

На какое-то мгновение Ромка обрадовался. Про половинчатый день рождения он совсем забыл. Будет торт и будет подарок. Он сразу оглядел покупки и увидел продолговатую коробку с нарисованным ботинком. Если родители что-нибудь дарили, можно было плакать заранее. Ромка тут же скис. Не стоило труда сообразить, что это даже не ботинки, ибо ботинки ему купили две недели назад, и они до сих пор не порвались. Это, конечно же, калоши.

Папа почувствовал, что сын не очень рад подарку. Ну, конечно; молодые, они все норовят ходить без калош.

Потом они всей семьей пили в комнате (а не на кухне, как обычно) чай с тортом. Ромка съел два куска плюс три кремовых розы, и это немного скрасило день рождения. Ромка взял еще кусок, но больше не хотелось. Торта не съешь много, — это его главный изъян. Пришлось положить кусок обратно и облизать пальцы.

Папа включил телевизор и улегся на диване, но вспомнил, что смотреть его Варвара Ванна категорически запретила. Пришлось выключить. Скоро Линейкин-старший задремал. Мама принялась мыть посуду. А Ромке не сиделось дома. Он вспомнил, что ему нужно немедленно позвонить Аленке.

— Мам, я до угла, в автомат! — крикнул Ромка.

Он выскочил в коридор, надел фуражку и стал как можно быстрей открывать парадную дверь.

— Хорошо, сынок. Да не забудь обновить калоши! На улице слякоть.

У мамы был большой недостаток: она никогда ничего не забывала.

Ромка почесал ухо, и, прикусив губу, стал развязывать бумажную веревку. Видно, продавщица была не в духе: завязала так, что и не оторвешь. Наконец, Ромка открыл коробку и выбросил на пол калоши. Они глухо шлепнулись, одна перевернулась. Привычным движением Ромка пнул калошу ботинком, и она легла, как надо.

— Может, еще не налезут, — с надеждой пробурчал он. — Всякое бывает…

Тут Ромка заметил, что у калош сзади белые пупырышки. Уроды какие-то. Впрочем, это даже удобно. Не надо пританцовывать полчаса, пока сядут на место. Ромка сунул ботинки в калоши, присел на корточки, взялся за пупырышки и… чуть не заорал от боли.

И вы бы, я думаю, закричали на его месте: ведь со всего размаха Ромка врезался затылком в потолок. И опять шлепнулся на пол.

Попробуйте в таком положении быстро сообразить, что произошло и как быть. И Ромка, надо отдать ему должное, не стал визжать. Он был человек сообразительный, он обдумывал ситуацию.

До того как Ромка надел калоши, он спокойно стоял на полу. Это что же, калоши с пружинами?

Теперь главное — спокойствие. Ромка еще раз прыгнул и ухватился за люстру. Уперевшись носком одной ноги в пятку другой, — стал стаскивать калоши. Когда упала вторая — он спрыгнул вниз.

— Что ты там топаешь, как слон? — строго спросил сквозь дремоту отец. — Соседи снизу придут жаловаться.

— Калоши меряю!

Если не считать шишки на затылке, все обошлось благополучно.

Ромка сидел на корточках и внимательно изучал калоши, когда мама открыла дверь кухни. Вытирая чашку полотенцем, перекинутым через плечо, мама спросила:

— Ну, Ромашка, как? В самый раз? Тебе очень нравятся?

— Как на заказ! — сказал Ромка. Папа так говорил про все: про носки, передачи по телевизору и газированную воду.

Мама вернулась на кухню, а Ромка занялся опытами. Никаких пружин не оказалось, а подошвы были мягкие. Он чуть-чуть передвигал белые пупырышки позади калош, и калоши прыгали.

Ромка выяснил, что мама понятия не имеет о том, какие она купила калоши. И решил на всякий случай пока ничего не говорить родителям. И вообще никому. Зачем всем знать про секрет калош? Мало ли что…

Ромашка почесал шишку на затылке. Она все еще ныла. Осторожно, не касаясь рычажков, он надел калоши, отворил замок и выскользнул за дверь.

Кажется, начиналась интересная жизнь.

Рапорт начальнику отделения милиции Ершову:

«Я, старший сержант Нигугушвили, обходя во время дежурства улицу Ермушкиной, раскрыл нарушение общественного порядка.

Вчера, в десятом часу вечера, неизвестный гражданин маленького роста стоял на четвереньках у парадного. Проявив бдительность, старший сержант Нигугушвили скрылся в подворотне дома, где организовал пункт наблюдения.

Поднявшись с четверенок, подозрительный гражданин пытался подпрыгивать на высоту мирового рекорда, установленного Валерием Брумелем. Это указывало на признаки алкогольного применения. Когда упомянутый гражданин задел рукой сумку проходившей мимо женщины, я вышел из укрытия.

Гражданин, однако, несвоевременно заметил милицию. Он снова максимально быстро встал на четвереньки. Старший сержант Нигугушвили приблизился к нему на расстояние, необходимое для проверки документов. Однако гражданин махнул руками и побежал, подпрыгивая до второго этажа, в направлении Огородной улицы так быстро, что этого быть не может. Старший сержант Нигугушвили принял решение вести преследование.