- Я ждал этого вопроса, - приторно заулыбался тот. – Видите ли, старая церковь погрязла в грехе, перекраивая Святое Писание к своей выгоде. И только мы, - торжественно возвестил он. - Истинно верующие, смогли отделить зерна от плевел и обратясь к Свету, отринуть Мрак!

Я хмыкнула, сворачивая в узкий проулок, вслед за Рыжиком, мелькнувшим у низкой ограды.

- А ты, дочь моя, - Моисей подошел вплотную. – Веруешь – ли?

- Честно говоря, не очень. – Призналась я.

- Невежество, дитя мое, ведет к Мраку, - глубокомысленно изрек он. А потом продолжил. – Мы горячо молились, чтобы король Альдо, обретя по воле Господа законную супругу, отрекся от своих заблуждений.

Моисей заглянул мне в глаза.

- Ты ведь русская?

Я кивнула, и он продолжил на моем родном языке:

- Ты могла бы сделать для Окатора то же самое, что сделала некая византийская принцесса, - сказал он почти без акцента.

- Вы говорите о Крещение Руси?

- Совершенно верно, - быстро закивал он головой. – Этому миру не хватает веры в Создателя, смирения и покорности. Нашим мольбам, эр-рех не внемлет, но ты – другое дело! Я вижу в тебе Искру Божью…

Моисей, не переставая, говорил о благе, которое принесет его учение «измученным» жителям Окатора. Ведь все что им нужно для обретения гармонии, это «искреннее покаяние». В своих мечтах он наверняка видел себя, по меньшей мере, епископом, а то и Папой. Я слушала его краем уха, следуя за крадущимся в тени домов малышом, до тех пор, пока мы не оказались перед небольшим сараем, с запертой на висячий замок дверью.

Я видела, как малыш, буквально ввинтился между его стеной и каменным забором и сейчас мог быть только внутри.

- Что там? – Оборвала я излияния Моисея. И он несколько минут удивленно смотрел на меня, как будто не понимая, как он здесь оказался.

Его лицо помрачнело и он, поджав тонкие губы, буркнул:

- Сарай.

- О, мы так увлеклись беседой, госпожа, что не заметили, как забрели сюда. Здесь нет ничего интересного.

- Вы не могли бы открыть эту дверь? – тут же попросила я.

- Желание гостя, закон! Но… зачем вам это? Клянусь, там ничего нет!

В этот момент внутри сарая раздался глухой звук. Рави подошел ближе и стал внимательно прислушиваться.

- Но у меня нет ключа, - в голосе Моисея зазвучали панические нотки. – Мы можем сходить за ними, если вам будет угодно.

Ага, а когда вернемся, внутри точно ничего не будет!

- Нет, пошлите кого-нибудь за ключом. Я подожду.

- А вы разве не торопитесь? – гаденько улыбнулся Моисей.

- Ты сможешь открыть эту дверь, Рави? – повернулась я к парню.

И прежде, чем кто-то успел помешать, он одним ударом сбил замок. Не мешкая ни секунды, я буквально влетела внутрь. Священник проскользнул за мной и закрыл дверь перед лицом парнишки.

- Ноэль! - обеспокоенно крикнул мой охранник.

- Все в порядке, проследи, чтобы никто сюда не входил, - отозвалась я, оглядываясь по сторонам.

В этот момент в крохотное низкое окошко, прямо на кучку корней, ужом протиснулась худенькая фигурка. Увидев нас, ребенок метнулся в угол и зарылся в кучу соломы.

- Госпожа, - быстро заговорил Моисей по-русски. – Это недоразумение, и вы не должны беспокоиться…,- взвизгнул он.

Я, не слушая его, подошла ближе и присев на корточки, осторожно разгребла прелую солому.

Вжавшись в стену и обнявшись, там сидело двое малышей! Рыжик обнимал совсем маленького, светловолосого, который очень быстро запихивал в рот принесенные с берега корни.

- Вы морите детей голодом? – вне себя от злости, прошипела я.

- У меня есть право наказывать, - быстро ответил Моисей.

- И чем же они провинились?

- Это порожденье Сатаны! – вдруг выпалил он. – Их привезли год назад. Эр-рех хотел, чтобы мы вложили свет в их души! И я поселил их в своем доме, рядом со своими детьми, полагая, что они чисты…. Но они закостенели в своих грехах! На них печать Порока! Такие волосы и глаза не могут принадлежать человеку! Эту мы остригли, надеясь, что усердная молитва смягчит цвет, - указал он на неровные рыжие пряди. - Но они отросли снова! - взвизгнул он так громко, что младшая девочка испуганно застыла. Сине–зеленые, колдовские глаза Альдо наполнились слезами.

- Видите!

- Вижу, - улыбнулась я малышке.

– Хорошо, что вы не выкололи ей глаза, надеясь, что Господь даст ей другие! - прошипела я, отталкивая Моисея.

- Только умертвляя плоть можно очистить душу, грех у них в крови! И я грешен, - вопил он. – Я поселил в своем доме плоды греха!

Священник с горящими «праведным» гневом глазами говорил об очищении заблудших душ, а я все больше и больше хотела, чтобы Кара Господня поразила его самого.

- Я забираю их.

- Нет! – Моисей с неожиданной силой оттолкнул меня.

Оставить тут детей я не могла, но силой мы с Рави вряд ли чего-нибудь добьемся. И тут меня осенило!

- А ведь дело не в наказании грешников, - усмехнулась я. – Не знаю, почему Альдо отдал вам их, но приняли вы детей в надежде, что когда-нибудь они будут наследовать своему отцу. Воспитанные вами, они должны были помочь пробраться в Суфраэль. Вы же спите и видите себя Папой Римским! Вам, как духовному лицу нужно быть скромнее! Неужели вы думаете, что я не заметила взглядов, которые вы бросаете на мои драгоценности! И вы врали о молитвах за Альдо, вам было выгодно, чтобы он никогда не нашел потомка Гало. Тогда бы эти две малышки помогли бы распространять бред, который вы проповедуете, - Моисей смотрел на меня с ненавистью, значит, я попала в самую точку.

- А когда вы узнали, что Альдо женился, эти дети перестали представлять ценность. Вы и раньше не любили их, а теперь просто ненавидите. Они для вас, олицетворение несбывшихся надежд и только. Вы мстите им, потому что не можете отомстить Альдо. Но убить вы их все же не решились, поэтому держите здесь. Что вы скажете отцу, сообщая о смерти – Господня воля?

- Я не отдам их, - прошипел Моисей.

- Знаете, что я сделаю? Я выйду и расскажу все Рави. И что он сделает, когда увидит девочек? Я расскажу все вашим прихожанам, наверняка среди них остались разумные люди. А потом, я приведу сюда саваров. Останется ли после этого здесь хоть что-то?

И не дав ему опомниться, я заорала:

- Рави!

Парень ворвался в сарай как ураган и некоторое время стоял неподвижно, оценивая степень опасности, а потом его взгляд переместился с моего лица на кучу соломы в углу…. И когда до него дошло, что именно он видит, Рави стал белым как бумага. Медленно развернувшись, и в ярости казавшийся в два раза больше, он по-волчьи оскалился, глядя на Моисея.

Признаться, я отчаянно трусила, когда встала между ними.

- Мы должны позаботиться о детях, Рави, - медленно и спокойно сказала я. – Мы должны увезти их как можно скорее.

- Я не отдам их, - пискнул Моисей.

- Вы продержитесь пару минут, ноэль? – Рави протянул мне один из своих ножей. – Я приведу маров.

- Но его люди, там на улице? Их четверо…

- Проще всего всадить нож ему в брюхо, ноэль, - спокойно сказал он. – Вы не промахнетесь, - парень выскользнул наружу, и мне очень не понравилась его улыбка.

- Я не отдам их, - снова заныл Моисей.

- Зачем они тебе?

- Это порождение дьявола! Постом и молитвой….

-Это дети, - крикнула я, с трудом удерживаясь, чтоб не ткнуть его ножом.

- А тебе они зачем? – Вдруг взвился священник. – Это дети его любовниц, ты будешь держать рядом с собой ублюдков?

- Это дети! Они ни в чем не виноваты!

Моисей рассмеялся злым неприятным смехом.

- Посмотрите на нее, прямо святая мать Тереза! И думаешь, я поверю! Каждая из них стоит огромных денег, разве нет? Ты на себя посмотри – на тебе годовой бюджет какой-нибудь банановой республики!

- Если дело только в этом, подавись! – и я швырнула ему под ноги пояс и серьги, как раз в тот момент, когда дверь широко распахнулась и Рави сказал:

- Уходим.

Обойдя, ползающего на коленях Моисея, он шагнул к детям. Те в испуге вжались в стену.