Я ничего ему не сказала о ребенке, может, в этой деревне все рыжие? К тому же, Рави заметно нервничал и все бубнил о доверии.

Пальмовая роща незаметно кончилась, и мы оказались на дороге, по обеим сторонам которой тянулись ровные поля с какими-то злаками. Сама не знаю почему, но я все время крутила головой и мне иногда казалось, что между колосьями мелькает что-то ярко-красное.

- Ну, вот она, эта деревня, - буркнул Рави, указывая вниз.

С такого расстояния все казалось не настоящим, а каким-то нарисованным. Расчерченные, как по линейке улицы, сходились на идеально круглой площади с аккуратной церковью посередине. На здании не было крестов и куполов, но то что это церковь не вызывало у меня никакого сомнения.

Жители Окатора не были религиозны, вернее, после Судного дня они не принимали никакой религии, считая произошедшее с ними не карой богов, а последствием собственной глупости. Они, конечно, чертыхались и взывали к небу, но это были обороты речи, выражающие эмоции, не больше. А я, как и большинство моих соотечественников была атеисткой, православной и язычницей одновременно. И отсутствие культа у саваров меня абсолютно не трогало. Поэтому меньше всего я ожидала увидеть посреди пустыни Дом Божий.

Мы медленно приближались к игрушечным домикам с зелеными лужайками, на которых паслись местные овцы. Мирная, библейская картина. Сходство с иллюстрацией из Ветхого Завета стало еще более полным, когда навстречу нам вышла группа молодежи, размахивающая пальмовыми листьями. Все в белом, юноши и девушки, что-то пели со счастливыми лицами.

- Нас ждали? – обернулась я к Рави, но его лицо превратилось в маску.

Мы въехали в деревню, как Иисус в Иерусалим, прости Господи! И эскорт с ветками проводил нас на площадь, где на ступенях церкви стоял Первосвященник в тиаре, окруженный благообразными бородатыми мужчинами и завернутыми в легкие покрывала женщинами. Вокруг резвились дети, похожие на херувимов. Я опять вспомнила Библию, один в один с картинкой «древние халдеи в быту».

Лицо Рави приняло еще более невозмутимое выражение, когда он помог мне спешиться.

- Успокойся, - шепнула я ему.

В этот момент патриарх поднял посох, и радостное возбуждение понемногу улеглось, толпа разошлась, и он двинулся к нам, как невеста к алтарю.

И чем ближе он подходил, тем меньше мне нравился. Его движения были какими-то суетливыми, улыбка слишком сладкой, бороденка гаденькой, а маленькие глазки слишком хитрыми для священника.

Он воздел руки к небу и приторным голосом провозгласил:

-Благословен день и час, когда Господь в милости своей, привел вас в Эдем! – а его глазки в это время шарили по ожерелью и браслетам.

- Аллилуйя! – тихонько прошептала я и помахала рукой.

-Приветствую тебя, сестра наша во Христе! – осклабился он. – Тебя и твоего спутника, - легко поклонился он Рави.

Но противный мальчишка только презрительно поджал губы. Как будто не замечая этого, священник протянул мне руку, как женщина для поцелуя.

- Приятно познакомится, - я с чувством пожала конечность, она была влажная и холодная, как рыба.

Он задержал мою руку в своей ладони, а его пальцы скользнули по браслету, будто он на ощупь хотел проверить золото ли это. Рави это заметил и демонстративно положил руку на рукоять ножа.

- Ваше величество, - еще более сладко заулыбался священник. – Я Моисей, смиренный пастырь этих божьих людей.

- Господь свидетель, - повернулся он к счастливым мирянам. – Сколько молились мы, чтоб смягчились сердца властителей и пришли они в лоно Церкви Господней. Как просили мы, чтоб Свет Истины загорелся в их душах! И вот оно, свершилось! Сбылось пророчество, - указал он рукой на меня. – И соединятся цари земные с Царем небесным!

Моисей, ведя меня за руку, поднялся на паперть и начал вещать. У этого неприятного человечка, ко всему прочему был еще и словесный понос! Но деревенские внимали ему, открыв рот.

- У этого человека змеиный язык, - тихо сказал мне Рави. – Не отходите от меня далеко, ноэль. Я им не доверяю.

Я повернула к нему голову. Смешливый, с вечной проказливой улыбкой на полных губах, он выглядел сейчас гораздо старше своих пятнадцати и был серьезен как никогда.

- Если вдруг…, - он поморщился. – Постарайтесь добраться до своего мара, чужих к себе он не подпустит и сумеет привезти вас в Суфраэль.

Эта «радушная» встреча беспокоила и меня. Захотелось убраться отсюда как можно скорее, но я должна была выяснить, что за ребенок копался в грязи у озера, и какое отношение он имеет к Альдо.

А у священника рот не закрывался, он безостановочно вещал о «благой вести», вызывая на лицах пейзан чистый восторг. Я не слушала его, разглядывая толпу. Меня интересовали дети. Но стоящие рядом с родителями розовощекие ангелочки с ясными глазами не имели ничего общего с тем заморышем у озера.

Рави уже несколько делал мне страшные глаза, намекая, что пора закругляться, и я решилась вклиниться в бесконечную речь Моисея.

- Благодарю вас за теплый прием … Преподобный, - выпалила я и он заткнулся.

- Я приехала сюда познакомиться с такими же, как и я … жителями Земли. И узнать о ваших нуждах, чтобы впоследствии помочь … чем смогу, - это короткая речь отняла у меня десять лет жизни.

Но, видимо, я все сказала правильно, Моисей благосклонно мне кивал, а селяне одобрительно улыбались.

- Но мы не можем отпустить вас просто так! Мы должны в полной мере проявить гостеприимство, - немного обиженно сказал священник. – Женщины уже готовят праздничную трапезу…

- У ноэль есть время до вечера, - бесцеремонно прервал его Рави. – Если с последними лучами солнца она не въедет в ворота Суфраэля, эр-рех встретит восход Нисы в вашей деревне, - в его словах отчетливо звучали металлические нотки.

Он подошел ко мне вплотную и прошептал.

- Я бы не стал здесь есть, даже если бы умирал с голоду.

Рави был прав, чем скорее мы уйдем отсюда, тем лучше. Искать замурзанного ребенка в этой вылизанной деревне бесполезно, нужно еще раз хорошо обшарить пальмовую рощу. Это же пустыня, куда ребенок денется от воды?

- Увы, Преподобный, - я со вздохом улыбнулась. – Нам действительно пора. В следующий раз я проведу у вас больше времени.

Я уже почти сделала шаг, когда уловила намек на движение. Что-то очень маленькое метнулось за угол ближайшего дома, сверкнув на солнце ярко-рыжей головой.

- Но у меня есть еще несколько минут, - быстро сказала я.- И прежде чем я вас покину, мне хотелось бы поближе увидеть вашу деревню. Она такая… красивая, как картинка… из Библии, - развивала я свой успех.

- Конечно, дитя мое, мы покажем тебе, как живем! – торжественно сказал священник. – Дабы перед твоими глазами был достойный пример.

Моисей, надувшись, как индюк, повернулся к церкви:

- Вы должны осмотреть Дом Господень, - указал он на открытые двери.

Это меня не устраивало, и я сбежала по ступенькам вниз, бормоча на ходу:

- Это слишком важно, чтобы делать второпях, Преподобный. Это было бы явным неуважением. Вот та улица кажется мне самой красивой, - указала я на ряд домов, за которыми скрылся ребенок. – И у меня хватит времени, чтобы осмотреть ее.

Моисей глубокомысленно кивнул, и, соглашаясь, двинулся следом.

Я беспрерывно восхищалась цветами, деревьями, кустами, беленькими домиками и посыпанными песком дорожками. Короче всем, что видела вокруг, вертя головой во все стороны, чтобы не выпускать из виду малыша. Странно, что никто больше не замечал его передвижений. Наверно потому, что все были слишком заняты: Моисей, проповедуя, а Рави сверля недовольным взглядом мой затылок. Селяне, идя за нами «шумною толпою» потихоньку рассосались, остались только четверо молодых мужчин, которые шли на почтительном расстоянии от нас.

Так как слов восхищения архитектурными «шедеврами» у меня почти не осталось, и я быстренько сменила тему.

- Скажите, Преподобный, а к какой именно конфессии принадлежит ваша община?