Прошло больше двух часов, прежде чем Мирослава почувствовала, что на ее призыв откликнулись. Под землей раздался какой-то гул, по песку пробежала едва ощутимая дрожь, конь тревожно заржал и попятился.

— Спокойно, Щербет, с тобой ничего не случиться, — успокоила животное чародейка.

Вытащила из прикрепленных к седлу ножен ятаган и заткнула его за пояс, поправила свой кнут и спокойным шагом направилась к месту призыва.

Ждать долго ей не пришлось. Земля под ногами задрожала, и в десяти шагах от волшебницы из песка вынырнул олгой-хорхой — огромный темно-красный червь, способный плеваться смертельно опасным ядом. Мирославу подбросило и швырнуло на песок, девушка быстро перекатилась на боку вправо, там, где она только что лежала, чернел ядовитый плевок червя. Тварь издала какой-то странный душераздирающий вопль и ринулась на Миру. Та резко подскочила на ноги и швырнула в ологой-хорхоя большой серебристый шар, тварь снова завыла и замедлила свое движение, на теле у нее появилась приличных размеров рана. Мирослава уже пришла в себя и зашептала следующее заклинание, червя опутали тысячи тонких серебристых нитей и он стал терять подвижность. Вскоре он только и мог, что извиваться на песке. Чародейка выхватила из-за пояса ятаган, коснулась его кончиками пальцев, прошептала заклинание, и клинок засветился ярко-голубым пламенем. Тварь почувствовала смертельно опасную для нее магию и снова взвыла. Мира подскочила, запрыгнула на червя и вонзила ятаган по самую рукоять в основание того, что заменяло этой твари голову. Тело олгой-хорхоя агонично задергалось, он еще раз брызнул ядом и сдох. Волшебница с облегчением выдохнула и выдернула клинок.

Теперь предстояла самая неприятная часть охоты — нужно было вырезать у олгой-хорхоя его железу с ядом, которая располагалась глубоко в клыкастой пасти песчаного червя. Мирослава сквозь зубы выругалась, затем вытерла клинок тряпкой, спрятала его за пояс и передвинула одну из серебристых нитей к месту, куда она воткнула ятаган. Волшебная нить сдавливала червя до тех пор, пока огромная голова с омерзительным звуком не оторвалась от остального тела.

— Господи, какая мерзость, — прошептала, скривившись, Мира, взяла хлыст, который тут же засветился ярко-зеленым светом, и одним взмахом рассекла голову на две части.

Теперь осталось совсем немного — собственно вырезать железу. Чародейка снова достала ятаган и через пару минут положила в специальный кожаный чехол мясистый мешок, наполовину заполненный зловонной вязкой зеленоватой жидкостью.

— Отвратительно, — комментировала девушка, тщательно заворачивая трофей в несколько слоев ткани.

Надрессированный жеребец не покинул своей хозяйки. Мирослава тщательно вытерла руки и оружие от мерзкой слизи и гемолимфы олгой-хохоя и потрепала коня за гриву. До заката оставалось около часа, и чародейка планировала отъехать за это время как можно дальше от смердящей туши червя. Сборы заняли у нее не больше десяти минут, уложив седельные сумки, волшебница взобралась в седло и ударила коня по бокам. Арабский жеребец заржал и галопом помчался вперед, прочь от мерзкой туши, из-под его копыт клубами вылетал песок. На ночлег Мира расположилась на берегу реки Бу-Регрег, и уже утром планировала добраться до Сале.

Наши дни.

Это утро понедельника выдалось для Лиляны тяжелым, даже несмотря на то, что Шеф разрешил прийти на девять, вместо восьми, ей адски хотелось спать. Девушка заварила себе кофе и закурила. Ментоловый дым сизыми клубами расплылся по кухне. После кофе голова прояснилась, Ляна медленно собралась и отправилась на работу.

На входе девушка столкнулась с бледной, измученной, одетой во все чёрное Мирославой. Волшебница бросила на нее хмурый тяжелый взгляд и, громко звеня каблуками, направилась в сторону кабинета Шефа. Совсем близко пиликнула сигнализация, и через минуту к судмедэксперту подошел Ланселот.

— Привет, — негромко поздоровался рыцарь.

— Привет. Куда это она?

Ляна кивком указала в сторону быстро удаляющейся чародейки.

— Понятия не имею, она не в себе последнюю неделю, — пряча за раздражением страх, ответил он. — Как голова после вчерашнего?

— Нормально, гудит немного.

Мирослава как вихрь пронеслась по коридору и, резко распахнув дверь, ворвалась в кабинет к Шефу. Тот только недавно пришел, чародейка застала его у вешалки с пальто в руках. Андре окинул бледное сверкающее как перламутр лицо волшебницы удивленным выжидающим взглядом и скрестил руки на груди.

— Андре, творится что-то неладное! — сходу начала она.

— Можно, поконкретнее? — Шеф сел в свое кресло и вытянул длинные ноги.

— Уже неделю меня мучают однотипные сны, я не могу спать, я не могу сосредоточиться, меня не слушается собственная магия!!!

— Может, ты заболела или тебя прокляли?

Шеф насторожился, потеря мага никак не входила в его планы.

— Это не проклятие, я проверила, а заболеть я никак не могу, — медленно опускаясь в кресло, протянула чародейка. — У меня есть предположение, что это такое, но тебе не понравится.

— И что же?

— Есть такие существа — лемуры. Что это за порождения тьмы неизвестно, но считается, что это души убитых людей. Эти существа способны вызвать безумие, типа моего.

— Если бы в городе такая тварюка завелась, мы бы сразу узнали! Ведь многие бы тогда сошли с ума.

— К магии лемуров в наибольшей степени подвержены маги, как тонко чувствующие люди и люди с неуравновешенной психикой. Остальные могли просто не успеть среагировать.

— Ладно, я скажу аналитическому отделу, чтобы проверили.

— И еще, Андре, тебе придется меня где-то запереть.

— Это еще зачем?! — Шеф нахмурился.

— Я очень скоро перестану себя контролировать и могу навредить кому-нибудь, так что придется тебе посадить меня в нашу антимагическую тюрьму.

— Черт побери, Мира! Как нам ловить эту тварь без тебя?

— Я буду помогать, чем смогу, но из камеры.

— В таком случае, — Шеф тяжело вздохнул, — мне придется попросить тебя отдать спицу, чтобы ты никакого не убила.

В глазах волшебницы полыхнула ярость, она усилием воли заставила себя успокоиться, дрожащей рукой вынула спицу и положила ее на стол перед Андре, пепельные волосы рассыпалась по плечам.

— Сохрани, пожалуйста, это самое дорогое, что у меня есть, — тихо попросила она.

— Не волнуйся, все будет в порядке.

— И еще, эта тварь до смерти боится черных бобов, особенно если их жечь. Раздобудьте эти бобы и постоянно жгите их рядом с моей камерой, это поможет мне сохранить хоть в небольшой мере рассудок, иначе я из тюрьмы выберусь и последствия, сам понимаешь, могут быть печальные.

— Я все сделаю, к тому же ты мне нужна в ясном сознании и здравом уме!

— Шеф, можно? — в кабинет заглянула Катя, в руках у нее была папка с бумагами.

— В чем дело?

— Мне пришел еженедельный отчет о странностях из аналитического отдела, они подыскали целый ряд дел, посмотрите?

— Давай.

Секретарь, кокетливо цокая каблучками, прошла в кабинет, улыбнулась Мирославе и протянула Шефу папку. Тот принялся судорожно перебирать бумажки, бегло пробегая глазами текст.

— Лемуры? — коротко спросила чародейка, бросая на Андре хмурый взгляд исподлобья.

— Собирай всех в конференц-зале через десять минут! — резко приказал он Кате. — И подай запрос в наш отдел поставок на черные бобы.

— Черные бобы? — удивленно переспросила Секретарь.

— Именно.

— Поняла, сделаю, — пожав плечами, ответила девушка.

— Неужели и правда придется закрыть тебя в камере? — спросил Шеф, когда дверь кабинета закрылась.

— Я не вижу другого выхода, пока что… не факт, конечно, что я обязательно сорвусь, вполне вероятно, что я все-таки смогу сохранить контроль. Но в этой ситуации лучше перестраховаться.

— Тогда пошли.

Они спустились вниз — в Хранилище. Прошли залу со стендами, заполненными магическими вещами и оказались в тюрьме. Длинный коридор тонул в темноте и сырости. Мирослава взмахнула рукой и на стенах зажглись магические факелы. Шеф открыл своим личным ключом одну из камер — это была комнатка десять на десять шагов, из мебели в которой была только кровать, застеленная двумя теплыми одеялами. Чародейка медленно, и понурив голову, вошла в клетку, за ее спиной с грохотом захлопнулась решетчатая дверь.