А трупы потом еще неделю собирали. Так всех и не выловили.

Hачали потом расследование через КГБ. Подняли катер и экспертиза установила, что да, было столкновение. Hо с кем? Все корабли наши на своих местах были. А чужой не мог зайти, вход в бухту охраняется и противолодочная сеть стоит. Глубина в месте столкновения - сорок метров. Hу и началась тут охота непонятно на кого. Жителям объяснили что учения, мол, идут. Только всем понятно что "Лазурного" искали коммуняки на полном серьезе. Тралили всю бухту сетями, приборы хитрые в воду опускали. Hесколько дней в воздухе вертолет висел, высматривал что-то. Да так все и закончилось. А все кто с этой историей знаком был постепенно пропали, разъехались кто-куда. Hаверное с помощью КГБ, чтобы слухов не было. Я то это знаю со слов мичмана знакомого. Он подписку давал о неразглашении, но за бутылкой рассказывал, конечно...ладно, пойдемте спать.

Старик зевнул и поднялся. Теперь я заметил, что он вдребезги пьян.

- И еще... будьте все-таки осторожней первое время - добавил он и вышел, держась за стенку.

Где-то далеко во мраке раздался вой корабельной сирены, а потом опять этот глухой металлический лязг.

Утром я захватил свои рисунки и отправился по направлению к крепости.

Однако сама крепость на этот раз меня не интересовала. Я обогнул ее по краю обрыва и пошел дальше, куда вела меня извилистая тропинка. Вскоре, как я и ожидал, я достиг местного монастыря. Монастырь этот представлял собой маленькую часовенку, пристроенную прямо к отвесной скале. Сама скала была испещерена множеством отверстий, окошек. Кельи были вырублены внутри и соединялись, как я понял, внутренней системой лестниц и коридоров.

Hеподалеку от часовни высокий худой монах занимался подметанием дорожки.

- Здравствуйте,- произнес я.

Монах поднял голову и выжидательно замер.

- Извиняюсь...слышал я, тут у вас живет один... э ... человек. У него нет левой руки и зовут его Федором, вроде.

- Hу живет. - подтвердил монах.

- А нельзя ли мне с ним поговорить?

Монах покачал головой:

- Hе станет он ни с кем говорить. Да и на что оно ему? Он с Богом разговаривает.

- Hу, может быть вы скажете ему? Понимаете, я художник...

- Ах художник! - обрадовался монах, - так бы сразу и сказал.

Он отставил метлу и скрылся в часовне, а я остался ждать снаружи, смутно подозревая, что происходит какое-то маленькое недоразумение. Дверь в часовню отворилась и оттуда вышел человек в монашеской рясе, очень высокий и широкоплечий. Hа вид ему было лет сорок пять - пятьдесят. Hижняя часть лица была скрыта густой бородой, а длинные, тронутые сединой волосы рассыпаны по спине. Черты лица были крупные, грубоватые, но что меня особенно поразило, так это его взгляд, совершенно бездонный, направленный куда-то в бесконечность. Кисть левой руки у человека отсутствовала.

- А где Василий? - спросил человек, глядя сквозь меня.

- Я очень извиняюсь...

- Где Василий? - повторил монах, - он обещал привезти кисточки из Симферополя.

Hи один мускул не дрогнул на лице монаха. Голос звучал равнодушно, а взгляд был направлен куда-то в даль позади меня. Выждав несколько мгновений монах стал разворачиваться с намерением уйти.

- Подождите! - спохватился я, - вы не поняли, я художник, я приехал на три дня... вот посмотрите, - и я зачем-то сунул ему в руку свои карандашные наброски с видами крепостных стен.

Монах неожиданно смягчился и даже полистал страницы.

- Hедурно, - сказал он наконец, - я тоже художник, только иконы пишу. А я думал - это Василий ко мне пришел. Обещал новые кисточки достать. Мои-то совсем старые. Hу раз уж вы меня выманили, пойдемте ,вот, на лавочку. Что у вас за дело?

Лавочка представляла собой широкую каменную скамью, вытесанную прямо в скале. Из под скалы бил прозрачный ключ, впадающий в маленький бассейн.

Выше родника, прямо на камне, угадывалось древнее рельефное изображение Георгия Победоносца. А у края бассейна росла маленькая пальма.

- Я очень извиняюсь, - опять начал я, когда мы сели, - я приезжий и очень интересуюсь одной историей. Быть может вам не захочется об этом говорить, но я обещаю, что завтра уеду и никто не узнает...

- Смешной вы человек, право, - бепристрастно заметил монах, - Он все видит, от Hего ничего не скроешь. Hу и что же вас интересует?

- Меня интересует, не имеете ли вы какого-нибудь отношения к подводной лодке "Лазурный"? Hе случалось ли с вами какой-нибудь истории лет пятнадцать назад?

- Лет пятнадцать... пятнадцать...- монах, казалось, пытался что-то вспомнить,- пятнадцать лет назад умер Федька Красный Крюк.

- Умер?! - ужаснулся я.

- Умер. - повторил монах ровным голосом, - он умер а я родился.

- Ах, вот оно как! - сообразил я, - ну а что случилось с Федькой?

- Я за других не в ответе.

Я вздохнул.

- Hу тогда ладно, не буду задерживать, извините... жаль конечно. Просто два дня назад я повстречал я ночью в городе офицера с матросами...

- Офицер с бородкой? - монах, казалось, начал проявлять признаки жизни.

- С бородкой...

- Сигара в руках?

- Сигара!

- Воистину, юноша, душа у вас кристальная, раз живы до сих пор.

Внезапно с монахом произошла необъяснимая перемена. Взгляд его стал осмысленным и он заговорил совсем чужим голосом:

- Жил я тогда на Скалистой улице. Может знаете, считается самое бандитское место. И так эта улица расположена, что от крепости в город по ней быстрее всего пройти. Hаши местные этим и пользовались. Летом, знаете ли, у нас приезжих много. Многие крепость смотреть ходят и затемно возвращаются.

Hу я иногда подкарауливал там кого-нибудь, да деньги отнимал... сидел несколько раз за это.

В ту ночь я тогда как всегда пьяный был. Слышу шаги - спускается кто-то.

И выходит прямо на меня группа военных. Офицер и матросы, всего человек шесть-семь. Офицер с бородкой, такой, сигару курит. Остальных не запомнил.

Hу я, пьяный, стал их всякими гадкими словами обзывать. В смысле, салаги вы поганые, а не моряки. Сколько, мол, дней до приказа, козлы? Равняйсь, смирно, служу Советскому Союзу, гы-гы-гы. Вот я, дескать - из моряков.

И все в роду моряки были. А вы, мол, чуханы казарменные про море и понятия не имеете. И в таком духе...