Интересно субъективное отношение к Венере членов экспедиций. И там, и там они держат наготове лучеметы и, не колеблясь, пускают их в ход. Однако у героев «Астронавтов», которые прибыли на планету, готовившую, судя по всему, уничтожение жизни на Земле, не прослеживается к ней какой-то враждебности. Скорее это осторожность перед грандиозным неизвестным, ощущение себя «муравьями в пишущей машинке». У Стругацких же всё буквально проникнуто воинственным, непримиримым духом по отношению к Венере. Для героев «Страны багровых туч» она — «упрямое, злое олицетворение всех враждебных человеку сил стихии», «чудовище», «подлая, проклятая планета», которую нужно «укрощать и покорять, беспощадно и навсегда». «Будешь работать на нас, на людей Земли, давать свет, жизнь… Закуем в сталь, в бетон! Будешь работать!» Отрадно, что в «Пути к Амальтее», следующей истории Стругацких о героях «Страны багровых туч», их взгляды предстают уже сильно изменившимися. Даже на краю гибели они восхищаются красотами Юпитера, а затянувшие их гибельные бездны описаны почти с лемовским богатством палитры. А ведь в «Стране багровых туч» о Юпитере отзывались: «Юпитер… Опять проклятый Джуп! Хуже Венеры, хуже всего на свете…».

Вообще, главное отличие между двумя книгами, это, конечно динамика и экспрессия. С одной стороны, многочасовые прогулки по коридору корабля главного героя «Астронавтов», который сам признается, что ему нечем заняться. Неторопливые исследования, вдумчивый анализ получаемых данных, даже когда земля горит под ногами уже в буквальном смысле. С другой стороны, бешеный темп, напор и натиск в «Стране багровых туч», где обычная планетологическая разведка превращается в жестокую битву за гранью человеческих возможностей. Громкие слова о связи жизни и жертвенности звучат в обоих произведениях: «Смерть любого из нас не может, не должна остановить наступление» («Страна багровых туч»), «знакомство с обитателями планеты и устранение угрозы для Земли надо ставить превыше вопроса о нашей личной безопасности» («Астронавты»). Однако переизбыток героизма играет для «Страны багровых туч» плохую услугу. В то, что лемовские астронавты не могут удержаться от осмотра попавшихся им по дороге загадочных артефактов, рискуя, что на обратный путь им не хватит кислорода, в это верится. А то, как у Стругацких уцелевшие участники экспедиции к Голконде добираются ползком до корабля — это нереально, просто невозможно. Если же это возможно, тогда непонятно, почему раньше были прекращены поиски пропавшего Богдана Спицына? Ведь и он мог выжить, даже пешком вернуться к «Хиусу», как вернулись потом другие в гораздо более худших условиях! В то же время, герои Лема рассуждают о ценности жизни вообще, жизни человечества (роман — еще и предупреждение против атомной войны, такой же, что погубила Венеру), у Стругацких же герои борются до конца за свои жизни. Да, они уже выполнили свой долг, но продолжают бороться и потому еще, что «лучше всего на свете — это жить».

Ранние Лем и Стругацкие при общей приверженности к технократическому виду коммунистической утопии по-разному видят общественную модель своих обществ, определяют в них разные доминирующие группы. Лемовская Земля начала XXI века предстает нам миром господства ученых: «Мы, ученые, служим обществу, как и все его члены. Мы равные среди равных, но одно нам дано в большей мере, чем прочим: ответственность». Руководство планетой осуществляет, по всей видимости, «Высший научный совет», а важнейшие вопросы — специализированные комиссии, вроде «Комитета переводчиков», в компетенции которого даже возможность межпланетной войны. «Мы не уполномочены принимать решения, — оговаривается один из членов Комитета, добавляя: — но, полагаю, человечество будет считаться с нашим мнением».

Такое положение вещей ярко проявляется в распределении обязанностей в экспедиции «Космократора». Ее руководителем является, разумеется, ученый-теоретик Арсеньев, а не главный пилот — первый инженер-навигатор Солтык. Подчиненное положение летного персонала не вызывает никаких возражений. Глава экспедиции вынужден даже снисходительно протестовать против излишнего пиитета по отношению к научному составу экспедиции: «Летчик и ученые, да? Вы считаете нас воплощением всяческой премудрости?.. Чепуха! Чепуха, говорю вам… У нас просто разные специальности». На практике же в трудных ситуациях ученые каждый раз демонстрировали полное превосходство над пилотами, не только в знаниях, но в умении найти выход из трудной ситуации и даже в элементарной выдержке. «Я вел себя, как щенок! Я скулил… кричал на него, потому что он преспокойно расхаживал со своим аппаратом, как в лаборатории… Я не понимал, не мог понять, зачем он это делает», — со стыдом признавался Солтык, рассказывая о спасении своего подчиненного ученым-физиком, с ходу разгадавшим секрет сферического пространства.

У Стругацких в «Стране багровых туч» главенствующая роль, по крайней мере, в области космических исследований, играют администраторы — ГКМПС («Государственный комитет межпланетных сообщений»). Административные кадры, похоже, набираются из вышедшего в отставку летного состава. Наличествует и такая влиятельная организация, как «Международный конгресс космогаторов», то есть действующих космонавтов. На периферии прослеживается также «аппарат министерства» и руководящая роль партийных органов (партконференция, на которой когда-то отец командира «Хиуса» Ермакова громил главного конструктора и будущего зампреда ГКМПС Краюхина). Обращает на себя внимание железная военная дисциплина, жесткие командные методы управления персоналом вплоть до дисциплинарного ареста. Роль в организации экспедиции на Венеру научных организаций незначительна. Так, предложение Президиума Академии наук о включении в план экспедиции «Хиуса» работы над «загадкой Тахмасиба» не проходит, а ведь узнай команда Ермакова вовремя о свойствах «красного кольца», командир остался бы жив, а остальным не пришлось бы претерпеть суровые испытания.

Что же касается положения на «Хиусе» ученых — геологов (планетологов) Юрковского и Дауге, то они — лишь пассажиры, которым запрещен вход в рубку. На месте ими командует даже простой водитель, поскольку, как предполагается, ученые полностью неприспособленны к реальным трудностям, гусеницу у танкетки починить не могут (впрочем, это не мешает ученым во время геологических вылазок использовать водителя как подчиненную им «рабочую силу»). Вообще к геологам порой относятся буквально как к малым детям, которых нужно водить за руку и не выпускать из-за стола, пока они не съедят всё из тарелки. Юрковский, который не производит впечатления застенчивого человека, лишь раз позволяет себе выступление о романтиках, энтузиастах-мечтателях научного поиска, которые прокладывают дорогу инженерам и администраторам, и тут же получает резкую отповедь от Краюхина: «Значит, администраторов-энтузиастов не бывает? И инженеров-мечтателей тоже? И что там насчет серой массы?.. А вам, так сказать, мон шер, только бы добраться до сокровищницы тайн, где они лежат штабелями». Точка зрения Краюхина — космические экспедиции служат исключительно делу общественной пользы, но никоим образом не «удовлетворению за казенный счет собственного любопытства», как определил науку кто-то из классиков. Правда, непонятно, какую практическую пользу можно найти на Марсе или Юпитере. Фундаментальную науку и ученых-теоретиков Стругацкие «реабилитировали» только в «Стажерах» — последней книге из цикла о героях «Страны багровых туч». Там Юрковский, успевший уже стать администратором, вновь выслушивает отповедь, теперь уже — от молодого ученого: «Вы же были порядочным планетологом. Для чего же вы попали в МУКС, да еще занялись генеральной инспекцией».