– Мы хотим положить конец бизнесу табачных воротил.

– Романтично, – сказал Джон, – но это взывает к моим пестицидным генам Лоджа.

– Папа Ванессы умер от рака легких.

– Не заставляй меня выражаться как диккенсовский бродяга, Райан, но славно прокоптил Ванессин папаша свои дыхалки.

– Ванессе нравится, пользуясь добытой информацией, кому-нибудь вредить, – не без гордости сказал Райан.

– Знаешь что, Райан? Готов этому поверить. К тому же я собираюсь снова закурить. Ты уж прости, Ванесса, но я тут совсем одурел.

– Эй! – крикнул Райан. – Вон улица Рэнди Монтарелли.

Джон свернул на широкую зеленую пригородную аллею. Ехавший сзади тут же прибавил скорость и помчался дальше. Дом Рэнди, крытый деревянной дранкой, был выкрашен в бледно-голубой цвет, и разноцветные прожектора освещали высокие кипарисы, застывшие как часовые.

– Ну вот, – сказал Райан, когда они припарковались напротив и стали разглядывать дом. – Приехали.

– Приехали, – сказал Джон.

Это был краткий миг спокойствия. Состояние было похоже на то, как если бы вы, будучи в отпуске, после длившегося целый день полета пробрались сквозь толпы людей и скопления такси и оказались наконец в номере гостиницы. Вы запираете дверь и переводите дух, что делать дальше – неизвестно. И Джон понял, что еще и не думал об этом. Он растерялся, словно актер, забывший слова.

– Я только что видел кого-то в окне, – сказал Райан.

– Мы должны туда пойти, – ответил Джон.

– Райан… – сказала Ванесса. – Может, нам лучше подождать здесь. Может, Джон справится один.

– Нет. Пошли, ребята, вы мне нужны.

Они направились к входной двери. Слышно было, как в доме работает телевизор, как шлепают ноги по не покрытому ковром полу, как со стуком захлопнулась какая-то дверь. Не давая себе времени на раздумье, Джон позвонил. Все звуки внутри стихли. Ванесса дала еще три коротких звонка. Прошла минута – никакой реакции. Райан дернул за ручку – посмотреть, не открыта ли дверь. Дверь была открыта.

– Закрой эту чертову дверь, Райан, – сказал Джон.

– Просто проверяю.

– Ау-у-у-у… – позвала Ванесса в приоткрывшуюся щель.

– Ну ты… – сказал Джон.

– Ты такой трусишка, Джон. Ау… мы из ЮНЕСКО, – проворковала Ванесса.

– ЮНЕСКО? – обернулся к Ванессе Райан.

– Это первое, что пришло мне в голову.

Из коридора донесся такой звук, словно кто-то перебирался через кучу чемоданов. В дверях показался мужчина, бледный как лапша, в черном спортивном комбинезоне, с мобильником в правой руке.

– Так, так, кого я вижу? Меня зовут Рэнди. А вы Джон Джонсон, верно? И что же вы здесь делаете?

– Может быть, можно войти? – спросил Джон.

– Нет. Я… не могу. То есть я хочу сказать, что вы, конечно, богатый и знаменитый, но лично я с вами не знаком. А этих двоих я вообще не знаю.

– Я Райан.

– А я Ванесса.

– Извините, но я все равно не могу вас впустить.

– Ладно, – сказал Джон. – Мы ищем Сьюзен Колгейт.

– А почему вы говорите об этом мне? – не сдавался Рэнди.

– Вы Рэнди Монтарелли?

– Был.

– Значит, вы и Рэнди Хексум – одно и то же лицо?

– Да, но чего вы добиваетесь? Это свободная страна. И я могу изменить имя. Так, значит, вам, ребята, кое-что известно о моем прошлом? Что ж, вы меня этим не испугаете.

– Мы приехали не затем, чтобы вас пугать, – сказал Джон.

– Хорошо, но почему вы решили, что я как-то связан со Сьюзен Колгейт? Вы хоть понимаете, что вот так вламываться втроем в мой дом – это абсурд? Спрашивать о какой-то давно позабытой актрисе из мыльных опер? Знаете, я чувствую, что из-за вашего визита у меня начинаются какие-то завихрения в голове.

– Так, стало быть, вы утверждаете, что не знаете ее? – спросил Джон.

– Я этого не говорил.

– Так вы ее знаете?

– Мы встречались.

– Ну и?

– Несколько лет назад, когда я приехал в Лос-Анджелес, я довольно много работал на Криса Трейса. Насколько мне известно, они до сих пор дружат со Сьюзен, хотя я не уверен, что они часто разговаривали. Эй, ребята, – добавил Рэнди, – у меня идея. Я не скажу копам, что вы были здесь, если вы сами им об этом не скажете.

– Заметано, – сказал Джон.

По лицу Рэнди пробежала рябь, как по воде при порыве ветра.

– Постойте… – Он посмотрел на Джона, словно решая в уме арифметическую задачку. – Может, и впрямь есть одна вещь, которую вам надо знать… или, точнее говоря, иметь.

Джон, Райан и Ванесса переглянулись.

– Подождите, – сказал Рэнди и направился по коридору, на ходу отпихнул какую-то сумку и вошел в комнату. Минуту спустя он вернулся с запечатанным конвертом и протянул его Джону.

– Надеюсь, вам лучше, – сказал он.

– А что со мной было не так? – удивленно спросил Джон.

– Ну, – сказал Рэнди, – я недавно слышал, что вы страдаете синдромом Джипа.

– Проклятье, – ответил Джон, – еще одна чертова интернетовская сплетня. Кто распускает все эти слухи?

– А что такое синдром Джипа? – спросил Райан.

– Это когда над анусом воспаляется волосяной мешочек вросшего волоса, – ответила Ванесса, – это вызывает большое скопление жидкости и требует хирургического вмешательства и дренажа. Самым знаменитым человеком из тех, кто страдал этим синдромом, был Родди Левеллин, английская поп-звезда, который однажды встречался с принцессой Маргарет.

– И нам действительно нужно все это знать? – спросил Джон.

– Но ведь Райан спросил. И кроме того, до меня тоже дошли эти слухи. Вот почему я навела справки.

Рэнди вручил Джону конверт.

– Вам это будет интересно, – сказал он и закрыл дверь.

Через минуту они уже снова сидели в машине. Джон был взволнован и зол на себя за то, что не продумал стратегию встречи.

– Черт, этот парень – наша единственная зацепка. Лично я вполне допускаю, что в этих чемоданах у него могла быть Сьюзен. Райан, открой конверт. Что там?

– Это сценарий. Назывется «Фальшивый выигрыш». Автор – Рэнди Хексум.

– Черт – сценарий! – Джон ударил кулаком по баранке.

– У меня есть другая зацепка, – сказала Ванесса, но в этот самый момент Джон сцепился бампером с бампером машины, точь-в-точь такой же, как у него – того же цвета, того же года, выпуска, – и их «крайслеры» соединились, как животные во время совокупления.

– Ух ты, – сказал какой-то пляжный мальчик, торчавший на углу вместе с приятелем, – гляди, педики-«крайслеры» трахаются.

Однажды вечером, еще в 1986 году, Сьюзен чуть было не познакомилась с Джоном Джонсоном на вечеринке, которую закатил Ларри Мортимер. Ларри горел желанием выставить Сьюзен на всеобщее обозрение и свести ее с как можно большим количеством нужных людей. «Семейка Блумов» была на гребне успеха, и из всех «клубных девочек» восьмидесятых представители телестудий больше всего хотели заполучить именно Сьюзен.

На вечеринку зачем-то притащили жирафа. Сьюзен слышала, как кто-то спросил, для чего это, и кто-то ответил, что для того, чтобы хоть как-то разрекламировать комедию про обезьян с катастрофически раздутым бюджетом, которая провалилась в выходные в 1420 кинотеатрах по всей Северной Америки. Сьюзен стояла с представителями телекомпании Джона Карсона. Именно в этот момент она заметила Джона Джонсона, разговаривавшего с унитазоустой дамой из «Диснея» – Алисой, что ли? Они о чем-то беседовали, и Сьюзен решила, что с Джоном вполне можно было бы встречаться, особенно через несколько лет, когда он… дозреет. Она уже собиралась было попросить Ларри представить их друг другу, когда какая-то женщина, стоявшая справа от нее, сказала: «Приве-е-ет, Сьюзен Колгейт».

Сьюзен обернулась. Судя по фотографиям, стоящим на столе Ларри, это была его жена, Дженна Мортимер – хорошенькая, с глянцево-черными волосами, кукольными чертами лица, одетая в черное шифоновое вечернее платье с модными тогда подкладными плечиками. Внешность Дженны в сочетании с ослепительной улыбкой придавала ее облику агрессивности.