— Я сейчас приеду.

Алис в недоумении уставилась на трубку. Ее рот от неожиданности раскрылся.

— Что?..

— Я выезжаю. Никуда не уходите, пока я не приеду. Я уверен, беспокоиться не о чем. Он, вероятно, встретил подружку и решил, что это любовь на всю жизнь… что даже с большей уверенностью можно сказать об одном из нас, — с юмором заключил он. — Я скоро буду. И если кот придет быстрее меня, спросите адрес дамы его сердца. Он, очевидно, больше преуспел на любовном фронте, чем мы.

Она не находила себе места, пока Эрнан не приехал. А когда открыла дверь и увидела его вопрошающе поднятые вверх брови, отрицательно покачала головой. Ей страстно хотелось броситься в его объятия и разрыдаться.

— Хорошо. Начнем сначала. Когда Уильям видел его в последний раз?

— Позавчера вечером. Но у Джоки есть собственная маленькая дверца, и он может уходить и приходить, когда захочет. Он мог появиться и вчера, и сегодня.

— А где вы искали его? — Он нежно взглянул в повлажневшие зеленые глаза Алис.

— Я проверила все близлежащие улицы. Звала его, смотрела на аллеях в парке и во дворах магазинов…

— Ночью? Одна? — Ей казалось, что он вот-вот закричит на нее. — Ну что ж, попробую найти его, но только при условии, что вы больше не будете рисковать подобным образом. Можете дать мне слово?

— Не могу… Если кто-то скажет, что видел его…

— Вы свяжетесь со мной, — наставительным тоном, словно малому ребенку, проговорил он. — Обещайте, или я и пальцем не пошевелю, чтобы помочь вам.

Алис беззвучно смотрела на него несколько секунд, чувствуя себя беспомощной и провинившейся. Ведь бродила по темным аллеям парка совершенно одна. И слава Богу, что ничего не случилось. В такое позднее время происходит все что угодно: могла стать жертвой насильника, наркомана, убийцы…

— Вы не будете вести себя так глупо ради какого-то кота?

— Я обещаю, — дрожащим голосом произнесла она.

Странно было ощущать, что кто-то беспокоится о ней. Уже много лет она чувствовала, что всем по большому счету все равно, что она делает в этой жизни или чего не делает.

— Хорошо. Дайте мне фонарик, с которым вы ходили, и через пару часов я вернусь с котом, — спокойно попросил он.

— Но у меня нет фонарика. — Она безвольно опустила руки, приготовившись к очередной лекции на тему о безрассудстве. Но он только несколько секунд с укоризной смотрел на нее, лишь взглядом выражая свои чувства.

Потом повернулся, чтобы выйти из дому.

— Я тоже пойду с вами.

— Нет! — Он обернулся уже в дверях. — Вы уже достаточно наделали глупостей.

— Я не могу оставаться здесь…

Кажется, он начинал терять терпение.

— У меня нет ни малейшего желания таскать вас с собой по темным улицам в двенадцать часов ночи, когда все приличные люди уже давно спят. У меня есть фонарик в машине. Я скоро вернусь.

Он появился около трех — один. И ей ничего не оставалось, как бессильно опустить руки.

— О, Эрнан, что мне делать? Я не успокоюсь, пока не буду знать, что с Джоки. А может, он… — Она судорожно сглотнула, не в силах произнести страшное слово.

— Вам надо лечь. Мы сделали все, что возможно сделать ночью. Я дам объявление о вознаграждении того, кто найдет кота, и, может быть, это принесет результат. Позабочусь о том, чтобы на дверях домов и магазинов в этом районе повесили объявления. Я найду его, Алис. Я обещаю вам.

— А что, если он… — И она снова не смогла договорить фразу до конца.

— Все может быть, — согласился Эрнан. — Но знать — лучше, чем не знать и страдать день за днем. Но я не думаю, что он мертв.

— Не думаете?

— Нет, конечно. — Он коснулся ее лица. — И вы нервничаете преждевременно. А сейчас отправляйтесь спать и положитесь на меня. Я дам объявления на свое имя и адрес. Так будет проще.

Проще? Она знала, что он имеет в виду. Если новости окажутся плохими, то Гордон будет первым знать их и сможет подготовить ее. Но почему он так чутко относится к ней?

— Спасибо, Эрнан. Спасибо!

Она подошла к Гордону и положила голову ему на плечо, сама не понимая, как решилась на это. Ведь это было против ее принципов, чуть ли не изменой по отношению к себе. Но в те минуты не хотелось думать о прошлом и будущем. Существовало только настоящее. И она хотела Эрнана, нуждалась в нем, любила его.

Алис почувствовала, как он на несколько секунд замер, а затем поднял руки и обнял ее, погладив по голове.

— Все будет хорошо. Иди спать и постарайся ни о чем не думать.

В ответ она прошептала имя любимого, обвила руками его шею и крепко прижалась к нему. Была секунда, когда она испугалась, что не встретит ответа, но Эрнан коснулся ее губ в поцелуе, который говорил так много…

Ей хотелось его тепла, и она получила его. А вот нуждался ли он в ней больше, чем в другой женщине? Сердце Алис раскололось на две половинки. Даже Джоки ушел от нее. Ну а Гордон? Он не любил ее, и она знала это. Сознание металось в поисках ответа: что же произошло с ним?

Его губы обжигали ее кожу, двигаясь по шее вниз, в ложбинку между грудями. Движения — нетерпеливые, не допускающие возражений. В сторону полетела шелковая блузка.

— Алли… — шептал он, вызывая восторг, переполнявший ее.

Она прильнула к нему, отвечая на поцелуи. Но он все-таки контролировал себя, потому что слегка ослабил объятия.

— Эрнан? — Она удивленно посмотрела ему в глаза.

— Этого недостаточно, Алис. Ты хочешь отблагодарить меня? У нас еще все впереди.

Когда она повернулась, чтобы выскользнуть из его объятий, Эрнан не отпустил ее.

— Нет, между нами больше не будет непонимания, — спокойно сказал он. — Я хочу тебя, так хочу, что живу с мыслью о тебе двадцать четыре часа в сутки, когда работаю, ем, сплю, с того момента, как мы впервые увиделись. Но, как я уже сказал в Сан-Диего, для меня недостаточно только твоего тела. Ты в отчаянии сегодня, да?.. Понимаю, поэтому и пришел. И я всегда буду с тобой.

Он сделал шаг назад, его руки все еще сжимали ее, но тела уже не соприкасались.

— Мы будем вместе — будем обязательно — это ясно, потому что ты так же сильно хочешь меня, как я тебя.

— А если я не смогу? — прошептала она.

— Сможешь…

— Потому, что ты всегда получаешь то, что хочешь? Потому, что твои деньги могут купить всех и каждого?

— Нет. Потому что я смогу справиться с тем несчастьем, которое произошло с тобой. И неважно, как глубоко ранил тебя тот негодяй, я смогу унять твою боль. Я знаю это.

Она вновь, уже без всяких сомнений, поняла, что любит его. Но сейчас это знание огнем жгло тело и приносило такую муку, с которой не было сил справиться и скрыть ее. Что бы Эрнан ни сделал, какую бы цену ни заплатил, он не сможет вернуть то, чего лишил ее нож хирурга. И если что-то и чувствует к ней — то скорее всего жалость и участие, а разве этого достаточно, чтобы называться любовью?

— Я думаю, что тебе лучше уйти, Эрнан.

Последовало короткое замешательство, а затем он кивнул и начал говорить. Голос был спокоен и ровен:

— Я тоже так думаю, но я вернусь, хорошо? И буду возвращаться, пока не услышу: «Останься!»

Она не ожидала этих слов, хотела возразить, но не успела.

— Я не сдамся, — сказал он с порога, — никогда не сдамся!

Во вторник и в среду Алис не могла дождаться, когда закончится рабочий день.

Накопилась масса дел, связанных с предстоящими торжествами, но работа в этот раз мало помогла ей отвлечься от своих мыслей. И уже в пять она покидала офис и отправлялась в свой одинокий дом. Вот и сегодня квартира была пуста, пуста до боли.

Алис заставила себя съесть сандвич и проглотила пару таблеток аспирина, чтобы унять головную боль. А потом начала обзванивать соседей. Казалось, что единственный способ обрести душевное равновесие и вернуть работоспособность — это постараться выбросить из головы все мысли об Эрнане Гордоне.

Неожиданный звонок в дверь вывел ее из задумчивости. В окно барабанил дождь, было уже темно. Взглянула на часы и с ужасом увидела, что уже полночь. Кто же в такое время так настойчиво звонит? Она подошла к двери и распахнула ее.