У порога стоял Гордон, и в его руках — отощавший, промокший Джоки.

— Он испуган и голоден, думаю, ему понадобится какое-то время, чтобы прийти в себя, — спокойно сказал ночной гость и передал жалобно мяукающее животное Алис. — И не открывайте дверь поздней ночью, но спросив, кто там, — добавил он, поворачиваясь, чтобы уйти.

— Эрнан! — Она смотрела на него, преисполненная чувства благодарности, но еще более — потрясенная.

Джоки как обезьянка вскарабкался на плечо хозяйки и успокоенно замурлыкал.

— Как?.. Когда?..

— Одно из моих объявлений было повешено на дверях магазина, — лениво начал Гордон, остановившись. Вода стекала с его темных волос на кожаную куртку. — Дети слышали мяуканье из гаража, какой-то мальчик сказал об этом матери. Она, видно, вспомнила объявление и позвонила мне вечером. Но мы не могли попасть в гараж, так как владелец уехал куда-то на несколько дней. Кот забрался туда, когда парковали машину, а затем не мог выбраться. Я связался с полицией. Они вскрыли дверь и… — Он показал на Джоки. — Вот он.

— Я не знаю, что и сказать. Как я могу отблагодарить вас? — дрожащим голосом спросила она. — Кот бы погиб там! Пожалуйста, зайдите и выпейте кофе, пока я накормлю его.

— Алис, я не могу. — Губы его дрогнули. — Я все-таки живой человек. Вы, наверное, не знаете этого, но вы сейчас чертовски привлекательны. А издеваться над самим собой — это не мой стиль. И кроме того, буду гордиться своим решительным поступком. Я не всегда бываю столь благоразумным. Так что, если не возражаете, мы выпьем с вами кофе как-нибудь в другой раз.

— Я… Эрнан… Спасибо.

— Спокойной ночи, Алис. — Он показал на кота. — И не забудьте — ему нужно море любви и заботы. Мужские особи не такие стойкие, как вы думаете.

И он ушел.

На протяжении следующей недели от Эрнана не было ни единого телефонного звонка. Алис испытала за это время всю гамму чувств, известных человеку, пока не ощутила себя эмоционально и физически опустошенной.

Она сама не знала, чего ждала. Телефонного разговора… Признания… Приглашения на обед или в театр, или хоть куда-нибудь.

А в пятницу утром Митчел положил ей на стол газету.

— Тебе это будет интересно.

— Что?

Алис перевела взгляд с пухлого лица шефа на фотографию в газете и замерла. Сердце заныло от боли, словно ее ударили кулаком в грудь. Она узнала девушку рядом с Гордоном, которая приникла к нему, словно приклеенная, и счастливо улыбалась. Ее черные волосы были распущены и падали на плечи, а вечернее платье открывало больше, чем приличествовало. Так вот, значит, с кем он проводит время! Следовало бы знать! Обида захлестнула Алис.

— Да, Гордон не дурак. Знает, как заткнуть рты этим вездесущим репортерам, — ухмыльнулся Митчел.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь? — едва совладая с собой, спросила она.

Ей так хотелось верить Эрнану. Верить, что он действительно заботится о ней. Она сама только о нем и думала, беспокоилась за него, но боялась причинить ему боль своим признанием.

— Я говорю о Розе Хартли, понятно, — поучительно произнес Митчел. — О ее помолвке.

— Она помолвлена с Гордоном? — Слова вылетели из уст Алис, как пули из пистолета.

Шеф уставился на нее так, словно она с Луны свалилась.

— О чем ты говоришь? Почему он должен быть помолвлен со своей сестрой?

— Своей сестрой? — Если бы она не сидела, то непременно бы упала. Вот так новость! — Но у Гордона нет сестры. У него был брат, но откуда сестра?

— Не понимаю, о чем ты говоришь. — Митчел был заметно раздражен. — Я не знаю ни о каком брате, но точно знаю, что Роза Хартли — его сестра, вернее, наполовину сестра. Газеты писали об этом каждый день в прошлом месяце. Ты должна помнить.

— Я не помню. А почему это было в газетах?

— Потому что эта девица — незаконнорожденная дочь его отца, которую тот скрывал много лет, — нетерпеливо объяснил Митчел. — Семья Гордонов знала о том, что у него есть внебрачная дочь и что эта девочка стала плодом его мимолетного увлечения дальней родственницей своей жены. Мать Розы вышла замуж неудачно, но девочка считала отцом ее мужа. Но когда старый Гордон умер, были вскрыты кое-какие личные бумаги и тайна вышла наружу. И теперь Роза принята в семью. И кроме того, она только что обручилась с каким-то миллионером из Сиэтла, так что скоро станет совсем счастливой…

Когда шеф ушел, Алис сидела, невидящими глазами глядя на стол перед собой. Ведь Эрнан что-то намекнул ей еще в Лос-Анджелесе о предательстве отца, но она ничего не поняла. Он не винил отца, не питал вражды ни к Розе, ни к ее матери. Великодушный человек!

Алис почувствовала, как слезы набегают на глаза. Не хотелось выглядеть холодной, бесчувственной особой, а ведь чуть не сделала поспешных выводов в отношении Розы и Эрнана.

Она закрыла глаза, но это не помогло. В ней все больше крепло решение держаться подальше от Гордона, если все меньше и меньше может доверять самой себе. И только дистанция между ними может гарантировать ей хоть какую-то безопасность.

Так что, когда Эрнан позвонил ей поздно вечером в этот же день, она смогла сохранить спокойствие в голосе, хотя сердце бешено стучало в груди.

— Я летал на несколько дней в Нью-Йорк. Это одна из тех неожиданных поездок, которые иногда заставляют людей впадать в панику, — виновато сказал он после того, как справился о здоровье. — Вы не против пообедать со мной завтра вечером?

— Извините, но я не могу. — Алис сделала глубокий вдох, подавив волнение: — Буду очень занята несколько недель, чтобы вовремя закончить работу.

— Надеюсь, не так заняты, чтобы у вас не нашлось времени поесть. — В его голосе появилась некоторая жесткость. — Я обещаю, что доставлю вас в целости и сохранности к вашей благословенной одинокой постели.

— Нет, я действительно не могу.

Кот прыгнул к хозяйке на колени, поднял голову, и Алис показалось, что в его глазах был упрек. А Гордон холодно произнес:

— Хорошо. Спокойной ночи.

Алис повесила трубку и почувствовала боль в груди.

— Нет смысла смотреть на меня так, — резко сказала она коту. — Я знаю, он нравится тебе. И мне нравится. Вот поэтому я и не могу встречаться с ним. Понятно?

Джоки, не моргая, посмотрел на нее и с выражением презрения на своей мордочке отвернулся.

Прошла неделя, за ней — еще одна. Единственные контакты Алис с Гордоном были по телефону или при коротких деловых встречах, когда он появился в офисе и все ходили, вытянувшись по струнке.

Она летала в Сан-Диего трижды за последние несколько недель и старалась так спланировать работу, чтобы выполнить всю ее днем, не оставаясь на ночь в доме Гордона. Она информировала его секретаря каждый раз, когда намечала поездку и возвращалась. Но Эрнан ни разу не присоединился к ней, хотя она этого и ожидала.

Душный август, заполненный работой с утра до вечера, незаметно проскочил. Во второй неделе сентября Алис проснулась однажды утром с мыслью о том, что сегодня ей исполняется двадцать девять лет, и почувствовала себя такой несчастной и одинокой, какой никогда, кажется, и не была. Она отклонила несколько предложений друзей пообедать, сославшись на важную работу. Но когда завтракала и Джоки лежал у ее ног, пожалела, что выбрала затворничество в такой день.

Существовал лишь один человек, с кем бы она хотела провести этот день. Но данное себе слово — держать дистанцию — было сильнее желания.

Почтальон бросил в ящик целую пачку поздравительных открыток от старых друзей и одну от старой тетки. Днем Джордж и Митчел настояли на том, чтобы угостить Алис ланчем. И она не смогла им отказать, особенно когда они преподнесли огромный букет и чек на солидную сумму.

Во второй половине дня она сидела за работой. Голова слегка кружилась от шампанского. Карьера процветала, начальство и коллеги уважали, не было финансовых трудностей. Но почему она чувствует себя так, словно небо упало ей на голову?