— Они ещё могут узнать. — Заметил майор.

— Вот именно. Потому и надо съехать на приличную конспиративную квартиру, с внешней охраной. Слишком уж серьёзные дела пошли. Хорошо бы и легенду сменить, но у нас слишком много публичных связей на нынешние имена завязано…

До самого полигона сыщица молчала, глядя в окно.

Вопреки ожиданиям Николая, на сей раз ему позволили присутствовать при допросе. Большую часть работы уже сделал военный следователь — продажный кладовщик был добротно «расколот», и пребывал в крайнем унынии. Анастасии осталось лишь самую чуточку надавить, да задать нужные вопросы. Вице-фельдфебель сдал ещё двух солдат местного гарнизона, помогавших выносить украденное за периметр, а также подробно описал человека, приезжавшего за деталями, и его машину. Машина, судя по описанию, была тем самым грузовиком, на котором готовые ракеты доставили в Тиргартен. Внешность её хозяина ни Дронову, ни сыщице ничего не сказала — он скрывал лицо под капюшоном плаща, кладовщику запомнились лишь широкий подбородок и густая короткая борода чёрного цвета.

— Думаю, вывоз деталей доверили мелкой сошке. — Сказала Настя, когда они с майором покинули допросную комнату. — Едва ли наш пришелец-подрывник ездил сюда лично. Но по исполнителю на всю группу тоже можно было бы выйти… Заберём этого жадного вояку и обоих его сообщников в Штази, попробуем освежить память на лица.

— А что же француз?, — Полушёпотом поинтересовался Николай. — Он-то сам приезжал, выходит…

— Тут два варианта. — Девушка прислонилась к стене коридора, сложила руки на груди. — Или это был не он, а кто-то, притворяющийся им — тогда его подставляют. Довольно грубо и театрально. Или… Второй вариант, к которому я всё больше склоняюсь.

— Какой же?

— Господин военный атташе действует сам. Один, или с очень небольшой поддержкой своих соратников в Париже. — Настя прищёлкнула пальцами. — Это многое объясняет. Он ведь единственный в берлинском посольстве представляет сильную, но небольшую политическую группу. Чьи интересы не совсем совпадают с политикой Версаля. Он пытается чего-то добиться, что-то разнюхать — однако у него нет надёжных людей. Приходится всё делать самому. Уверена, своей малышке-охраннице он тоже доверяет — но не хочет, видимо, втягивать её в свои игры слишком глубоко. Так же понятно теперь, зачем он её вообще нанял — дипломату его уровня нельзя без телохранителя, но любой охранник от посольства был бы и надзирателем. А теперь вспомни, что мы знаем о нашей Джейн — честна, прямодушна, добросердечна, раньше работала в основном с детьми. И контора её славится своей нелюбовью к спецслужбам. Отличный, безопасный вариант. Кхех… А какой из неё охранник — Ламберу не так уж и важно. Хотя в фирме сэра Мэллори за красивое личико не держат.

Прежде, чем возвращаться, они заглянули на лётное поле. В центре его мёртвым чёрным кашалотом лежал старый броненосец. Пламя слизало с бортов и башен «Баварии» жёлтые полосы. Его стальной корпус подобно муравьям, разделывающим тушу, облепили десятки людей — остов потихоньку разбирали, заодно изучая и протоколируя повреждения, нанесённые огнесмесью.

— Эпоха больших пушек подходит к концу. — С непонятно откуда взявшейся грустью сказал Николай своей напарнице. — Следующую большую войну выиграет тот, кто поймёт это первым.

— Я бы предпочла, чтоб следующей не было вовсе. — Без улыбки вздохнула та, став непривычно серьёзной. — Первой вполне хватило, чтобы понять — нет в больших войнах ничего хорошего…

В «Жандарме», на стойке портье, их ждали свежие газеты и несколько писем. Анастасия пробежала взглядом заголовки газет, сунула их Николаю, сама же принялась изучать письма. Оказавшись в номере, уже за закрытой дверью, тихонько рассмеялась:

— Ну, дядя Готфрид как всегда…

— Что случилось?, — Поинтересовался Николай, стягивая сапоги.

— Для начала, он весьма решительно пресёк новую волну слухов. — С усмешкой ответила сыщица. Не тратя сил на переобувание, прямо в запылившихся ботфортах она прошла до дивана, плюхнулась на подушки. — Агенты Штази были наготове и без особых церемоний перехватали всех, кто начал болтать про русских бомбистов и помогающих им инженеров с полигона. А заодно и тех, кто их слушал. Застенки Штази теперь малость переполнены. Конечно, слухи так не остановить. Большую часть арестованных придётся скоро выпустить, а кто-то и вовсе успел скрыться. Молва поползёт — но позже. А пока пошла в ходя наша собственная машина трепотни. Наши люди пустили в народ более удобную версию случившегося, которая, к тому же, подтверждена утренними газетами. Видел заголовки? На кого Штази свалило вину за поджог Рейхстага?

— Я, честно, не совсем понял. — Надев тапочки, майор тоже вошёл в гостиную, положил газеты на столик. —  Какая-то партия… название не знакомое.

— «Друзья рабочих и крестьян» — полуподпольное движение, официально не запрещённое, но и в Рейхстаге не представленное. — Пояснила девушка. — Одна из партий, борющихся за ограничение рабочих часов, повышение заработной платы рабочим, и тому подобное. Хорошее дело делают, конечно, да вот  «Друзья» в своих манифестах грозились не только защищать бедных, но и карать богатых. Лишь грозились, никаких реальных шагов не предпринимали. Ну вот и доболтались…

— Пишут, руководство партии арестовано в полном составе…, — Николай нахмурился. — Это что же выходит, за решётку послали кучу ни в чём не повинных людей — только чтоб перебить опасные сплетни?

— «Арестовали» — не значит «осудили». — Пожала плечами Анастасия. — Нам ведь не виновные для суда нужны, а просто повод переключить внимание публики. «Друзей» проверят, если у кого-то найдутся настоящие прегрешения — те пойдут копать уголь в Руре. Остальных потихоньку отпустят, как шумиха стихнет. А тебе что, жалко их, что ли?

— Знаешь, я ведь тоже из рабочей семьи.

— Так и я не дворянка, далеко. — Сыщица отмахнулась. — Ладно, не будем об этом. Просто верь — дядя ради блага родины на многое готов, однако пускать под нож невинных агнцев не станет. А пока — слушай мою идею. По поводу следующего нашего шага.

Девушка села ровно и пару раз подпрыгнула на продавленных подушках дивана:

— Идея хорошая, только сама я её провернуть не смогу, а дядя может не одобрить. Потому первая задача — убедить его.

— И что тебе на этот раз в голову стукнуло?

— Обыск в квартирах дипломатов!, — Сверкая глазами сквозь очки, Настя ударила кулаком в ладонь. — Начиная с Ламбера. Но и вообще всех, кого сможем — особенно английских, арабских, персидских. Разумеется, тайно.

— И правда, очень в твоём духе. — Хмыкнул Дронов, присев, наконец, ярдом с подругой. — И да, ты права, Готфрид будет в восторге от подобной идеи, уверен.

— Личные квартиры дипломатов — это тебе не территория посольства, влезть туда намного легче. — Продолжила сыщица с азартом. — Можешь не сомневаться, подобное уже не раз проделывали прежде, во всех странах. Меня особенно интересует квартира француза — если он сам не причастен к взрывам, то может рыть в том же направлении, что и мы. Нам просто необходимо выяснить, какими уликами он располагает!

— И когда ты планируешь этим заняться?

— Дядей — завтра же. Квартирами — как уломаю дядю. — Настя поправила очки, чуть сползшие по переносице, и воздела палец. — А пока — готовимся к переезду. Сегодня мы ночуем в этом номере последний раз. Запрос на охраняемое жильё уже подан, завтра рано утром нас вывезут со всем багажом. Потому вещи собрать стоит заранее.

Но вышло так, что заняться сборами они смогли лишь после ужина. За окнами номера садилось солнце, бросая длинные тени вдоль улицы, окрашивая алым подоконник и ветви деревьев, растущих перед гостиницей. Николай упаковывал в картонный ящик переносную плиту, когда услышал стук в дверь.

— Мы кого-то ждём?, — Спросил он у сыщицы.

— Нет. — Мотнула та головой. Отодвинув ещё не заполненный чемоданчик с бельём, потянулась к висящему на спинке дивана оружейному поясу.