Сглотнув, Николай повернул голову и увидел, как из-за пригорка лавиной вылетают лёгкие киргизские конники, осыпая хокандцев градом стрел и пуль, как им навстречу прорываются уцелевшие драгуны… Капитан испустил вздох облегчения и отключился.

Глава 3.

Свет больно резал глаза и Дронов, едва подняв веки, тут же зажмурился. Высвободил из-под одеяла руку, с силой потёр переносицу —  будто это могло помочь.

— Ну слава те, Господи. — Проворчал кто-то рядом. — Как себя чувствуете, Николай Петрович?

Капитан, сделав над собой усилие, проморгался как следует и огляделся. Оказалось, что лежит он на кушетке в небольшой чистой комнате, а рядом с ним на табурете устроился поручик Горшков — его зам по драгунской роте, здоровый лысоватый мужик с вислыми усами. Через неплотно задёрнутые шторы на высоком стрельчатом окне пробивались лучи солнца — было никак не меньше полудня.

— Ох, Остап Кириллович…, — Дронов поморщился. — Как будто полночи пил, а полночи дрался… Это что ж я, в госпитале?

— Угу. От щедрот господина коменданта на ваше выздоровление выделена одна из четырёх палат для тяжелобольных, самая приличная. Хотя доктор говорит, у вас всё цело. Просто головой треснулись.

— И долго я?…

— Вчера вечером привезли, сейчас уже обед. Меньше суток. По-моему, вы и спали больше, чем без сознания валялись. Гоняли ж себя до седьмого пота в последние дни — вот тело-то и улучило момент, чтоб отдохнуть, пока хозяин херувимчиков считает…

— И ты всё это время тут торчал?

— Нет, всего час сижу. Мы хотели всей ротой по очереди дежурить, да доктор убедил, что беспокоиться не о чем. Велел после обеда заходить.

— Спасибо, братцы… А остальные как?, — Николай сел в кровати, подоткнув под спину подушку. Он чувствовал себя вполне здоровым, но ужасно разбитым — ныли суставы, ныли виски, ныло всё, что только может ныть, кроме зубов, а руки-ноги двигались крайне неохотно.

— Трое убитых. — Горшков помрачнел и опустил взгляд. — Диментьев, Шапкин и Жагалович. Остальные пятеро — все с ранениями, но почти сплошь царапины. Макаркину только пуля в плечо попала, он сейчас здесь же, в общем покое. Прочие вернулись в часть.

— Саша и Джантай целы?

— Да что этому киргизу сделается… Девчушка бледная вернулась, глаза — что твои плошки. Всё вокруг раненых суетилась. Но держалась, не плакала. — Поручик одобрительно хмыкнул и огладил усы. — Анастасия Егоровна её тут же отчёт писать усадила, чтоб занять, а вечером к себе домой забрала. Часовые говорят, у них всю ночь над кухней дымок вился, да свет в окошке только перед зарёй погас.

Мужчины немного помолчали, потом Остап усмехнулся:

— Смелая она, эта Саша… Я её видел пока один раз всего, но… Знаешь, как вас выручили?

— Как?, — Николай всё равно собирался спросить об этом.

— Джантай у дороги патруль повстречал, а мимо как раз караван большой шёл. Ну он в Пишпек и не стал ехать — благо, среди воинов несколько знакомых его оказалось. Сгрёб в кучу и патрульных, и охрану караванщиков, рассказал им про хокандцев… Те и рванулись на помощь — уговаривать не пришлось. Девочку он хотел в обозе оставить, вот тут-то она норов и показала — взяла у караванщиков лошадь получше, и поскакала с отрядом. Всё равно отстала, куда ей за киргизами угнаться… Успела только к концу боя, однако ж ты подумай, а?…

— Да. — Дронов улыбнулся. — К норову б ещё голову умную… Цены не будет. Ладно, как бой прошёл?

— Быстро. Хокандцы такого удара не ждали, киргизы их в пять минут вырезали до последнего, никто не сбежал. Пару трупов как доказательство привезли, начальство сейчас совещается — что по этому поводу думать да делать. Странно ведь — зачем ханской гвардии торговцев грабить, особливо у русских под носом?

Капитан согласно кивнул — его и самого удивила такая наглость. Однако развивать тему он не стал — поговорил с Остапом о делах роты и выпроводил его, сославшись на головную боль. Сразу после поручика Дронова навестил врач, ещё раз осмотревший ушибы и ссадины пациента. Николай попытался доказать ему, что полностью здоров и хотел бы заняться работой, однако доктор на уговоры не поддался, лишь уже уходя бросил короткое: «Завтра».

До темноты офицера никто не тревожил. Он лежал на кушетке, бесцельно таращась в потолок, слушая доносящиеся с улицы звуки и наслаждаясь покоем. По его просьбе врач открыл окно, и тёплый ветерок шевелил занавески, приятно обдувал лицо. Признав себе, что денёк отдыха вполне им заслужен, Николай задремал…

А ближе к сумеркам в палату заглянула Настя.

— Мне сказали, у тебя лёгкое сотрясение черепа. — Сварливо заявила она с порога.

— Может, мозга?, — Зевнул Дронов, пытаясь скрыть улыбку.

— Нет, черепа. Мозга там быть не может. — Госпожа сыскной агент опустилась на табуретку, закидывая ногу на ногу. Николай отметил, что вместо туфель на сыщице теперь высокие кавалерийские сапоги, спереди прикрывающие колени, а к поясу она подвесила кобуру с револьвером. Выглядывающая из кобуры потёртая и исцарапанная рукоять внушала уважение — оружием, несомненно, пользовались.

— Как там Саша?, — Капитан приподнялся на локте и натянул одеяло повыше, вспомнив, что нижняя рубашка висит на спинке кровати.

— Переживает. В том числе и за тебя. Она у меня добрая…, — Настя ухмыльнулась, едва не заставив Дронова сглотнуть. Нет, ну как она это делает? Ведь и лицо приятное, и ничего плохого не подразумевает, а мурашки по спине…, — Даже слишком добрая для своей профессии. Ладно… Я тут буквально на минутку.

Девушка наклонила голову, и линзы её овальных очков полыхнули багряным, попав в луч заходящего солнца.

— Во-первых, я хочу напомнить тебе, Николай Петрович, что ты для меня очень ценный кадр. — Она ткнула в офицера пальцем, перестав улыбаться. — Будь добр беречь своё здоровье. Я понимаю, что во всём виновато умение Саши влипать в истории, ты просто рядом оказался…

— Скажешь тоже…

— Я шучу. — Это прозвучало очень серьёзно, Настя даже нахмурилась. — Ты правда мне очень нужен. И ещё я не люблю, когда что-то случается с хорошими людьми, а меня нет рядом, чтобы помочь. Пока мы сотрудничаем — попадай в неприятности только на пару со мной. Во-вторых — заваривается серьёзная история. Не буду сейчас утомлять — всё равно у тебя голова не варит. Завтра, как выпишешься, сразу ко мне в кабинет — поговорим. Хорошо?

— Хорошо. — Кивнул Дронов.

— Ну и отлично. — Сыщица встала, одёргивая куртку. Подмигнула. — На ужин завтра снова яичница, не опоздай.

— Ч… чего?!, — Опешил Николай, но за сыскным агентом уже захлопнулась дверь.

* * *

Сбежать из госпиталя удалось во время завтрака — съев только половину порции, капитан тихо проверил прикроватную тумбочку, обнаружил там свои штаны и гимнастёрку, выудил из-под кушетки сапоги, оделся, протиснулся в окно и был таков. Тот факт, что одежда, вопреки правилам, хранилась прямо в палате, наводил на подозрения — побег явно был подстроен. И Николай даже догадывался — кем. Однако вместо того, чтобы благодарно поспешить в канцелярию, он сперва направился к казармам. Длинное глинобитное здание сохранилось в крепости ещё с хокандских времён. Раньше в двух приземистых корпусах, соединённых перемычкой коридора, квартировали ханские пехотинцы-сарбазы, теперь один был занят полубатальоном линейной пехоты, второй — драгунской ротой и артиллеристами. Вот туда-то Николаю и было нужно.

— Здравья желаю, господин капитан!, — Приветствовал его дежурный на входе. И тут же не по уставу добавил. — Рад, что вы поправились.

— Спасибо, братец. — Кивнул в ответ Дронов. Часовой был из пехотного полубатальона, а не из драгун его подразделения, однако в гарнизоне Пишпека все друг друга хоть немного, но знали. К тому же с тех пор, как Николай официально стал ответственным за организацию патрулей, ему приходилось работать не только с конницей… И он всё больше ощущал себя чиновником штаба, а не полевым офицером. Собственно ротой давно руководил поручик Горшков.


Перейти на страницу:
Изменить размер шрифта: