Не сказав больше ни слова, китайский «специалист» поспешил к ожидающим его охранникам обоза. А Дронов заметил, что маленькая Саша проводила его взглядом с очень серьёзным выражением лица.

— Что-то случилось?, — Поинтересовался мужчина.

— Да не то чтобы…, — Юная сыщица задумчиво куснул губу, посмотрела на капитана снизу вверх. — Давайте отойдём.

— Как скажешь. — Дронов обратился к станичникам и проводнику. — Ребята, пошли, трофей без нас обиходят.

 Во «внутреннем лагере» русской экспедиции, который так и ютился у самой линии обороны, в тени телег, их ждал куда более тёплый и шумный приём. Казаки обнимались, хохотали, хлопали друг друга по плечам и спинам, заваливали друг друга вопросами. Капитану тоже перепала своя доля — но он быстро улизнул и смог, наконец, переговорить со стажёркой с глазу на глаз, всего лишь отведя её в сторонку.

— Ну вот, тут нас этим гамом никто не услышит. — Сказал капитан, убедившись, что стражи и обозников рядом нет. — О чём ты хотела поговорить?

— Я, правда, очень рада за всех, и за вас тоже. — Повторила Александра, теребя серебряную застёжку своего коротенького серого плаща. — Мы когда ночью ехали, слышали шум боя, страшно было… Кажется, даже пушки стреляли.

— Стреляли. — Согласился капитан. — Но не попали. Ничего особенного, на самом деле. Спасибо, что беспокоилась о нас. И больше не переживай. Мы уже здесь, так что нечего волноваться. Теперь если и попадём в беду — то только вместе. А уж вместе — выкрутимся.

Чувствуя, что слова нужно как-то подкрепить, он не придумал ничего умней, кроме как положить ладонь девушке на плечо, успокаивающе улыбнуться. Вопреки обыкновению, та не вздрогнула, и не попыталась сбросить ладонь. Лишь коротко кивнула:

— Да, конечно.

— Ну раз так — скажи, что тебя столь обеспокоило в нашем китайском друге… И не случилось ли чего в обозе, пока нас не было?, — Николай убрал руку и опёрся о край телеги. Присесть на него желания не было — оказалось, что жёсткое водительское кресло «Роллс-Ройса» натирает зад похлеще драгунского седла.

— Мы ведь говорили о том, что Алим почти наверняка — кадровый агент разведки Китая?, — Переход к деловом разговору помог стажёрке усмирить эмоции лучше чего бы то ни было. Она стала спокойной и собранной.

— Угу, говорили. Я в этом уже и не сомневаюсь.

— А вас не насторожило, что он так легко оставил конвой, даже не зная, вернётся ли?

— Может, он по натуре авантюрист…

— Или на самом деле не главный здесь. — Девушка прищёлкнула пальцами — жест, явно подцепленный у наставницы, Дронов помнил его ещё по первой встрече с Настей, полуторалетней давности.

— Не Алим… А кто тогда?, — Николай выгнул бровь.

— В ваше отсутствие хозяин каравана, Насреддин-ака…, — Саша запнулась, одёрнула плащ и украдкой огляделась, прежде чем продолжить. — В общем, он на себя не очень похож был. Уверенно распоряжался, и все его слушались беспрекословно. У него даже лицо изменилось — жёсткое стало, решительное.

— Ага. — Капитан потёр колючий подбородок. — А при Алиме каким рохлей казался, будто вообще тут для мебели… Думаешь, он только прикидывается хокандцем?

— Нет. — Стажёрка мотнула головой. — Уверена, он действительно узбек, и действительно хокандец.

— Тогда что…

— Но это вовсе не противоречит тому факту, что Алим — не единственный здесь кадровый, хорошо обученный и высокопоставленный китайский агент. — Девушка вновь щёлкнула пальцами. — Просто Алим — приезжий, только на одну миссию. Сопроводить груз. А вот…

— Понял, не продолжай. — Дронов поднял ладонь. — Если так, то открытие серьёзное. Надо будет учитывать.

— И узнать побольше о нём при случае. — Стажёрка ударила кулачком по ладони. — После операции я подам запросы в соседние отделы, связанные с регионом, и если ни у кого он под наблюдением не значится — попрошу организовать.

— Не переложишь на наставницу, а сама подашь и попросишь?, — Николаю показалось, что он сумел сдержать улыбку, однако тон его явно выдал.

— Постараюсь. — Саша принялась внимательно разглядывать носки своих сапожек, щёки её чуть покраснели. — Доступа стажёра, наверное, недостаточно, я как-то не подумала… Но у Анастасии Егоровны и без того дел невпроворот, более актуальных. И ей надо выздоравливать.

Капитан не стал вслух отмечать, что девушка вновь собирается опекать собственную наставницу. Вместо этого он сказал:

— Подумай лучше вот о чём — ты уже мыслишь категориями полноценного сыскного агента, не ученика-стажёра. И у тебя получается. Только каждый раз, когда ты это замечаешь — чуть ли не пугаешься. С чего вдруг? Это же здорово.

Будущая гроза иномировых пришельцев и заграничной агентуры неопределённо фыркнула, так и не подняв глаз, заправила за ухо выбившуюся светлую прядь. Ответа Николай так и не дождался — его окликнули, позвав в «штабную» палатку.

— Надеюсь, вы успели перевести дух и проведать своих спутников?, — Заходить в шатёр не потребовалось, с Алимом капитан столкнулся на пороге. Тот куда-то спешил, сопровождаемый парой сипаев, но на его фирменную вежливость спешка не повлияла.

— Да, с ними всё хорошо. — Алим прошёл мимо, и Дронов пристроился рядом, отметив, что на поясе у китайца висят плоская кобура и ножны с прямым мечом. А ведь он даже на вылазку не брал боевого оружия. — Хотелось бы, чтоб и дальше так было. Будущее меня в данный момент беспокоит больше всего, если начистоту.

— Я мог бы вам процитировать по этому поводу что-нибудь из китайской классической философии, но лень ворошить в памяти остатки образования. — В центре лагеря Алим остановился. Внезапно обнажив меч, воздел его и почти басом рявкнул что-то по-узбекски. Караванщики и солдаты вокруг на мгновенье обратили к нему взгляды, а потом засуетились с удвоенной прытью. Китаец же бросил клинок в ножны и на том же языке, уже негромко, обратился к сопровождающим его сипаям. В спокойном голосе сына Поднебесной временами лязгали стальные нотки, а переодетые ханские гвардейцы стояли перед чужеземцем навытяжку — не требовалось знать узбекскую речь, чтобы понять, что Алим отдаёт приказы. Выслушав до конца, кавалеристы по очереди кивнули и ринулись исполнять.

— Не похоже, чтобы мы готовились сниматься с места и бежать, сломя голову. — Заметил Николай, стоило солдатам удалиться.

— Тягловые животные устали после ночного прорыва. — Как ни старался посланец Срединной империи сохранять беспристрастный вид, губы он поджал весьма красноречиво. — Если погнать их сейчас — не смогут идти быстро, передохнут. Груз бросить нельзя. Но даже если спасать только людей — придётся брать двух на одно седло, а у преследователей, если там кочевые племена, может быть наоборот. По две лошади на одного человека. Не уйдём.

— Хотите принять бой в оборонной позиции?

— Всяко выгодней, чем на марше. — Угрюмо подтвердил Алим. — Мы не знаем, что за войска идут за нами, хотя очевидно, что это подкрепление мятежников. И разведать численность не успеваем. Если их не слишком много — мы отобьём атаку, отгоним противника, рассеем и продолжим движение. До Чимкента рукой подать, там стены и сильный гарнизон с лояльным хану руководством.

— А если их окажется… слишком много?

— Ну-у…, — Китаец приподнял брови, сложил губы трубочкой. — При удаче, наши имена лет через сто, когда спадёт печать тайны с документов, навечно войдут в имперские летописи Пекина и сохранятся на сотни веков для жаждущих знаний потомков. Да-да, ваше тоже, если кто-нибудь из выживших его правильно запомнит.

— Считаете, всё настолько плохо?, — Дронов так и не понял, шутит ли его низкорослый собеседник.

— В худшем случае постараемся отразить только первую волну. — Алим повёл плечами, окидывая оценивающим взором вагенбург. — Должны справиться. Потом уничтожим груз, посадим на коней всех, кто сможет сидеть, и пойдём на прорыв. Его… будет, чем прикрыть, если уж речь пойдёт об уничтожении груза. И к слову, тут я попрошу вас, Николай…

— Да?, — Кажется, китаец впервые назвал русского офицера по имени, и тот насторожился.