На этот раз он еще больше срезал вправо. Вверх, вверх, вверх… Этот наверняка упадет в воду… И вдруг – раз, мяч снова сделал кульбит и нырнул в заросли, нарушая все законы физики.

Банион запихнул клюшку в сумку, даже не сняв с нее чехол с вышивкой «Кэмп-Дэвид» – рождественский подарок от предыдущего президента, – и ринулся в заросли: черт с ним, с ядовитым плющом.

Он углубился в лес ярдов на тридцать – туда, где по его расчетам должны были валяться все его мячи, и вдруг невдалеке за деревьями увидал скопище мигающих огоньков. Ремонтная машина? Странно. Что здесь можно ремонтировать? Что ж, по крайней мере, ремонтники наверняка видели его мячи.

Рядом с машиной он различил какие-то фигуры в сверкающих комбинезонах. Может, это пожарные в огнеупорных…

Боже правый!

На небольшой полянке, ярдах в пятидесяти от Баниона, стояла ОНА: круглая, приземистая, блестящая, – вероятно, из отполированной стали, – сплошь усеянная мигающими огнями.

В горле у Баниона пересохло; сердце чуть не выпрыгнуло из груди. В последний раз оно так билось только на поле для сквоша. Ну, может, еще пару раз на подходе к оргазму, да и то лет двадцать назад.

Притаившись за сосной, он наблюдал. Двое пожарных возились у машины, чем бы она там ни была. Она была похожа – от одной мысли об этом ему стало неловко – она была похожа на летающую тарелку. Ничего себе шуточки. Это просто ни в какие ворота не лезет.

Но она была там. Чем бы она ни была.

Ага, вспомнил он. Тут, в Мэриленде повсюду военные объекты. Сверхсекретные убежища, построенные во время холодной войны – чтобы было где прятать президентов и конгрессменов, если русские сбросят бомбу. Наверняка это что-нибудь в этом роде. Бомбоубежище. Странное выбрали место для такого объекта.

В ту самую минуту один из пожарных повернулся и увидел Баниона.

Тот отчаянно вскрикнул. Это случилось помимо его воли. Господь всемогущий и святые угодники!

Они его заметили! Они идут прямо к нему!

Банион повернулся, чтобы дать деру.

Боже! – за его спиной стоял еще один, преградив ему путь обратно к полю. Он открыл рот и сказал:

– Алука. Алука валало.

Теперь Баниона окружали трое пришельцев. Он почувствовал резкий запах – похоже на нашатырь, но с какой-то сладковатой примесью, вроде как… корицы? Или так пахнет их пот?..

В глазах у Баниона потемнело. Ноги стали ватными. Он потерял сознание.

Разве кто-то вправе его за это винить?

Банион очнулся от мерцания огней и мерного гудения мотора.

– Виски с содовой, – сонно пробормотал он, – какой фильм показывают?

Должно быть, он задремал. Летит в самолете, как обычно, первым классом. Когда туман рассеялся, он увидел перед собой какое-то существо, не отводящее от него пристального взгляда. Ростом с обычного человека; с блестящей переливчатой кожей, совершенно лысое, с черными миндалевидными глазами и прорезями вместо ушей.

Существо заговорило:

– Калу?

Банион вытаращил глаза. Он был докой по части светского этикета: знал, как следует обращаться к Епископу Кентерберийскому, судье Верховного Суда в отставке, к жене или дочери английского графа. Но как следовало поступить в данной ситуации? «Как поживаете?» – вряд ли это подойдет.

– Калу? – нерешительно пролепетал он. В голове мелькнула вполне резонная мысль: должно быть, у него помутился рассудок от страха. Он чувствовал себя обессиленным, слишком уставшим для каких-либо эмоций. Вспомнилось состояние после внутривенных уколов, которые ему делали в больнице перед колоноскопией.

Еще один. И тоже что-то бормочет.

– Мука.

– Мука, – ответил Банион. На самом деле, все не так уж плохо. Просто приятное головокружение, какая-то… эйфория, что ли. Он попытался поднять руки, но обнаружил, что его кисти привязаны к столу, на котором он лежал. В мозгу красной лампочкой загорелся сигнал тревоги. Эйфорию как рукой сняло. Он потряс кистями и услышал позвякивание металла. Плохо дело, просигналил ему мозг.

– Эй, вы, – крикнул он, – что здесь происходит?

– Вуга бакак.

– Вы говорите по-английски?

– Крик маку фито.

– Вы? Говорите? По-английски?

Бесполезно. Ощущение такое, будто попал в страну третьего мира, где надо кричать, чтобы тебя поняли. Если уж они проделали путь длиною в миллиарды световых лет, чтобы тут, наконец, приземлиться, то могли бы уж, используя свои суперсовременные технологии, выучить пару фраз на местном языке. У них была отличная возможность слушать кассеты по дороге сюда. «Пожалуйста, повторите: „Отведите меня к вашему начальнику“».

– При. Вьет.

Это что, «привет»? Не Бог весть что, конечно, но для начала неплохо.

– При-вет, – раздельно проговорил Банион, – Меня. Зовут. Джек.

– Каму.

– Вы – Каму? – спросил он, натягивая ремни, которыми были перехвачены его кисти. Вся эта ситуация плохо укладывалась у него в голове.

Во время этого крайне глубокомысленного диалога Банион вдруг ощутил остренький холодок и, бросив взгляд на ноги, обомлел: во-первых, он был голый, а во-вторых, его лодыжки тоже были привязаны к столу, а ноги широко расставлены. Это напомнило ему душераздирающую сцену из фильма ужасов: ухмыляющийся злодей на заднем плане со страшным оружием в лапах.

– Может, я… – осмелился он, – может, я могу вам как-то помочь?

Третья тварь двинулась к его ногам. В ее руках было нечто, совсем не внушающее оптимизма. Банион замер.

– Эй! Минуточку!

Он попытался сесть и вдруг понял, что грудь его тоже перехвачена ремнями.

– Эй, вы не имеете права – я гражданин США!

Но тварь продолжала приближаться.

– Как вы смеете! На следующей неделе ко мне на обед приедет сам президент!..

Банион пришел в себя.

Он взглянул вверх и увидел стволы деревьев, тянувшиеся в вечереющее небо. Стрекотанье сверчка заставило его содрогнуться от страха.

Он был один.

Он был одет.

Он сделал глубокий вдох, но вместо пряного соснового аромата ощутил запах нашатыря и корицы.

Банион снова содрогнулся, побрел, пошатываясь, как пьяный, к дереву и обессиленно прислонился к стволу. Кажется, он начинал припоминать. Подойдя поближе, он нагнулся, чтобы исследовать траву. Там, где трава была примята, четко отпечаталось три круга – каждый примерно в ярд шириной. Да, все правильно. Корабль стоял на трех подпорках. А тут, должно быть, он…

– Спокойненько, – сказал он себе, как тогда, перед вторым ударом на стартовой площадке. – Ничего страшного. Просто нервишки пошаливают. Ты слишком много работал. Перенапрягся. Пошел в лес за мячами. Споткнулся. Ударился головой. Да, так оно и было. И тебе приснился глупый, дурацкий сон.

Он ощупал лоб, в надежде найти там шишку. Однако лоб был абсолютно гладким. И голова не болела. Еще раз сосредоточившись на собственных ощущениях, он вдруг понял, что чувствует дискомфорт в другом месте. Как было после колоноскопии, когда…

– Ох. Боже. Правый.

Банион рванул через заросли и, выскочив на четвертый фервей, понесся к зданию клуба со скоростью древнегреческого марафонца, несущего весть о победе греков над персами. Весьма необычное для «Неопалимой Купины» зрелище.

Две пары игроков на стартовой площадке уставились на него в немом изумлении.

– Бегите отсюда! – заорал Банион, не сбавляя темп. – Спасайтесь!

– А что случилось?

– Пришельцы!

– Что он сказал?

– Это был Джек Банион?

– Он вроде бы сказал «пришельцы»?

Когда он добежал до здания клуба, пот катился с него ручьями.

– О, мистер Банион, – сказал ему менеджер, – вас разыскивают спикер Микер и судья Фитч. С вами все в порядке, сэр?

– Позвоните… ох… позвоните… ох… ох…

– Мистер Банион?

– Позвоните… уф…

– Вам бы лучше прилечь. Я принесу воды.

– Не надо воды! Полицию. Позвоните… в полицию. Преступ…

Сердечные приступы случались в «Неопалимой Купине» довольно часто, ведь многим членам клуба было хорошо за шестьдесят. Менеджер набрал номер «скорой» – 911.