- Бросай прутья и цепи на земь! - скомандовал Виктор, - И отойти на десять шагов от нас! Быстро!

Присмиревшие недоросли, не медля, подчинились полученному приказу и дружно побросали свое оружие на землю.

- Вот теперь мы с тобой без помех пойдем, - сказал находчивый музыкант своему заложнику, - И не вздумай, не дай Бог, дергаться! А то голова отвалится ненароком.

Так они и прошли весь оставшийся путь до дома "старпера". Славин, продолжая держать за волосы охамевшего подростка и не убирая бритвы, двигался легко и свободно, отлично понимая, что тупая сторона бритвы не причинит его подопечному абсолютно никакого вреда. Совершенно иного мнения на этот вопрос был плененный "баклан". Он все время пути до дома Славина обливался холодным потом и ступал по земле невесомыми от животного страха ногами.

Немного опомнившись от первоначального шока, присмиревшие молокососы начали жалобно канючить у бывшего спецназовца:

- Дядя, отпустите Ваську! Ну, отпустите, а?! Вскоре, Виктор уже стоял у своей калитки. Он убрал бритву и дал чувствительного пинка пленнику.

- Пошел вон, засранец! Если еще раз попадешься - точно без головы ходить будешь!

Тот, спотыкаясь от пережитого ужаса, засеменил навстречу к своим товарищам.

- Ну, шо, Вась?! С тобой все в порядке?! - сочувственно загалдели подростки, - Он тебя не порезал?!

Войдя в свой дом, Славин сразу почувствовал, что тут идет очередная отцовская пьянка. Из кухни доносились звон бутылочного и стаканного стекла, громкий пьяный говор, тянуло кислым запахом низкокачественного спиртного и дешевого табака.

В прихожей возле настенного зеркала Виктор увидел наколотый на одежный крючок бланк телеграммы. По-видимому, отец чтобы не забыть за пьянкой о телеграмме, повесил ее тут для своего сына. Музыкант с любопытством развернул бланк и прочитал - "Витя, почему молчишь? Последний срок истекает через сутки. Твоя оплата увеличена вдвое. Алексей".

"Ну-ну", - удивленно подумал Виктор, - "Даже плату в два раза увеличил! Никак без меня там в Москве не могут!"

Он сунул телеграфный бланк и прошел на кухню. Появление Виктора там было встречено дружным одобрительным гулом.

- А, Витек, заходи! Давай-давай, не стесняйся!

Вокруг старенького кухонного стола, в самом углу кухни, сидели пьяный отец и несколько его дружков-пенсионеров. Какой-то необъяснимый совковый инстинкт заставлял их собираться именно в этом месте, в других странах предназначенного исключительно для приготовления пищи. Кухня, как впрочем, и весь дом, носила ярко выраженный налет мужской бесхозяйственности, постоянно поселившийся там со дня смерти матери семейства.

Славин-младший вежливо поздоровался и осведомился у честной компании, отметив про себя, что несколько бутылок водки на кухонном столе были уже на грани опорожнения:

- Мои искренние приветствия ветеранам труда! Чего-то я только не пойму, мужики, пенсия у вас еще не скоро - тогда за какие шиши празднуем? И самое главное - что празднуем?

- Хорошие места надо знать, сынок! - расплылся отец Виктора в кривой улыбке своей набрякшей от водки физиономией, - На предвыборном митинге нас угостили, да еще на дорожку с собой дали.

- Да садись ты, в ногах правды нет, - пригласил музыканта один из пенсионеров, находившийся к нему ближе всех, - Выборы у нас скоро будут, понимаешь!

- Какие еще выборы? - подчинился воле коллектива Виктор, усаживаясь за импровизированный пиршественный стол, - Вроде бы недавно были и президентские и думские.

- Так депутата-то нашего думского, прошлым месяцем, того, убили, пояснил ему его сосед по пиршественному столу, - Теперь по закону, должны вскоре нового выбрать взамен убитого, а кандидаты в депутаты встречи с избирателями организовывают.

- Пришли это мы, значит, на сегодняшний предвыборный митинг во Дворец Культуры, - вмешался другой пенсионер, - А там за это дают мыло или хреновые американские шоколадки, на выбор. И когда этот кандидат на трибуну поднялся, чтобы свою речугу толкать, мы ему хором и заявили - если хочешь, чтобы мы за тебя проголосовали, забери свои конфеты и поднеси нам по-настоящему.

- Так он нам в двойном размере приказал! - вставил Славин-старший, Люблю, говорит, настоящих русских мужиков, соль земли русской! Еще и на дорожку с собой дал!

- Этих кандидатов у нас еще семеро осталось, - подал голос четвертый собутыльник на пенсии, - Пусть только попробуют остальные не поднести нам ни за что за них не проголосуем. Зачем нам нужен депутат-скряга, что он может для нас хорошего сделать?

- Правильно, Евсеич, так и будет! - дружно согласились с ним остальные, несколько призабыв в пьяном угаре, что голосовать полагалось за кого-то одного.

Вскоре направление застольной беседы несколько изменилось.

- Ну, шо, сынок, заработал чего в своем вертепе сатанинском? - спросил отец сына, - Да, ты видел около зеркала телеграмму тебе прислали? Опять же деньги предлагают!

- Так поздно сейчас, закрыто все, - неохотно отозвался кабацкий лабух, зная цель этих расспросов, - А телеграмму нашел, спасибо.

- 0-хо-хо! Поздно говорит! Эх, молодо-зелено! - взорвалось искренним весельем застолье, - Чай, самогон на Северном поселке никогда не переводился! Были бы твои денежки, дружок! В любое время суток и любую погоду!

Минут через двадцать на столе уже стояли несколько новых сосудов с самодельным зельем. Оно было мигом разлито по стаканам, и все с удовольствием выпили за своевременно появившегося поильца. Разговор плавно перешел на политику.

- Хотя кандидат наш и не жадный мужик, и бьет себя в грудь, что Россию любит, - разглагольствовал ближний сосед Виктора, - А по роже видать, тоже ворюга!

- Все они воры-дерьмократы! - мрачно заявил Славин-старший, - Проссали Союз, сукины дети, проссали не за понюх табаку. А какая держава была, не ровня этому говенному СНГ!

- Добрые потому как мы слишком были, - убежденно сказал один из пьяниц-пенсионеров, - Потому и проссали. Помогали, помогали всем этим грузинам и казахам, так они нам теперь - оккупанты вы, мол? Где бы они без нас сейчас были, чурки неумытые?

Под аккомпанемент старперского бурчания память бывшего спецназовца услужливо выдала несколько картинок-воспоминаний о его боевом крещении в Афганистане. Крещении кровью.

На ночном аэродроме под большими южными звездами, перед боевым вертолетом, в строю стояло с десяток вооруженных людей. Был среди них и бывший студент журфака Виктор Славин. Экипированы эти люди были весьма странно и причудливо, внешне напоминая душманов, или как их потом начала называть демократическая пресса - афганских моджахедов. Перед строем прохаживался, заложив руки за спину, капитан Сидоров и твердым голосом объяснял предстоящую боевую задачу.

- Нам предстоит совершить акт возмездия над главарем банды Абдулло. Его банда базируется в районе кишлака Дустун, там же проживает семья главаря банды. По оперативным данным, Абдулло по ночам приходит в Дустун к своей семье. Мы располагаем достаточно достоверными сведениями, что этой ночью он обязательно придет в кишлак. Особые условия операции состоят в том, что акт возмездия мы должны замаскировать под сведение счетов между соперничающими группировками "духов".

После этого был ночной полет и высадка в глухом горном районе. После недолгого марша разведгруппа вышла к окраине кишлака Дустун.

Капитан Сидоров осмотрел селение в бинокль ночного видения. В окуляре бинокля была видна часть кишлачной улочки с бредущей по ней груженным осликом и юношей-афганцем рядом. Сидоров опустил бинокль и негромко обратился к одному из своих людей:

- Корсаков!

- Я, - откликнулся плотный широкоплечий спецназовец-сверхсрочник, которому капитан поручал самые сложные задания.

- Там на окраине кишлака двуногий ишак четвероногого куда-то ведет. Двуногого убрать афганским ножом, сам нож оставить на месте. Подбросим духам улик.

Через полчаса в глинобитный дом-мазанку главаря банды Абдулло ворвались сослуживцы Славина. В руках у лже-душманов находились яркие электрические фонари, выхватывающие из темноты отдельные фрагменты убогого интерьера. Сидоров в сопровождении Славина и еще одного солдата оказались в комнате с большой низкой кроватью посередине. На ней, укрытые большим лоскутным одеялам, спали полдюжины детишек мал-мала меньше.