- Ахмед! - обратился на фарси к Славину Сидоров, - Останется здесь! Не давай щенятам открывать рты!

Виктор держал свой автомат наготове и водил белым кругом от своего фонаря по комнате. Глазенки проснувшихся и копошившихся на кровати детей блестели отраженным светом. "Как у волчат!" - подумалось несостоявшемуся журналисту, которому навязчиво казалось, что все происходящее вокруг него немного нереально и происходит с кем-то другим, за кем он наблюдает как бы со стороны.

Из соседней комнаты двое спецназовцев выволокли скрученного мужчину-афганца в разорванной нижней рубахе и уже разбитой физиономией. Следом вышел Сидоров, а за ними ним на коленях ползла плачущая полураздетая женщина.

- Не надо, не надо! - умоляла она на фарси вторгшихся в ее дом людей, попавшись на трюк с переодеванием, - Что вы от нас хотите?

Мужчина в разорванной нижней рубахе был главарем банды Саидом Абдулло. Его потащили к выходу из дома. Сидоров ударил ногой наотмашь плачущую женщину, и она, пронзительно вскрикнув, замертво повалилась на глиняный пол. Услышав крик матери, дети на большой кровати подняли тихий вой.

- Молчать! - крикнул на фарси Славин, мучительно думая, что же ему придется предпринять, если дети не подчинятся его приказу.

Жена главаря банды с трудом поднялась на ноги, и пошатываясь, поплелась вслед за переодетыми спецназовцами.

Во внутреннем дворике дома-мазанки на шею Абдулло набросили веревочную петлю-удавку. В глазах у неустрашимого атамана, перерезавшего горло не одному шурави3, мелькнул ужас. Мусульмане-афганцы верят, что если человека умерщвляют удушением при помощи петли-удавки, то душа мусульманина не может через горло покинуть тело.

- Теперь ты понял, кто мы?! - засмеялся капитан и подал знак своим людям. Через несколько мгновений бандит забился в агонии над грешной землей.

- Правоверные! - внезапно закричала совсем некстати вышедшая во двор жена казненного атамана, - Это гяуры! На помощь, правоверные!

Сидоров с разворота махнул рукой по направлению кричавшей женщины, и та замолкла, упав на земь с метательным ножом в горле. Тихий вой детей перешел в громкий плач.

- Ебать-копать! - ругнулся уже по-русски командир спецназовцев и приказал, - Корсаков, помоги салабону! Пока щенята по всему кишлаку не разбежались!

В комнату, где находился растерявшийся Виктор и ревущие от ужаса дети, ворвался Корсаков с приведенным в готовность ранцевым огнеметом.

- Выходи к ебеням! - закричал матерый каратель неопытному новичку, Долго тебя ждать?!

Побледневший Славин попятился к выходу из комнаты. Ослепительная струя пламени ударила в сторону кровати. Душераздирающий визг и катающиеся в пламени живые комочки.

Вот после этого "боевого крещения" Виктор Славин и предпринял попытку дезертировать из своей части...

- Витек, а ты чего примолк? - спросил у задумавшегося хозяйского сына его ближайший сосед по столу, - Тебе-то воевать с чурками пришлось, расскажи нам чего-нибудь.

Оказывается, пока он придавался нелегким воспоминаниям, разговор перешел на военные темы.

- Да что там рассказывать? - угрюмо ответил вопросом на вопрос музыкант, - Оказывали интернациональную помощь. Вы же все знаете и без меня, газеты читаете.

- Ну, ты брат даешь - газеты! - недовольно протянул один из собутыльников, - Если они раньше врали, что все у нас хорошо - то сейчас в другую игру стали играть, обсирая все подряд!

- Да что с ним толковать! - махнул рукой Славин-старший и неожиданно разразился гневным монологом, - Поступил в Московский университет - не удержался, вылетел, слишком тупой оказался. Ну, ладно, отчислили, попал в армию, в Афган. Так вернулся же Героем Советского Союза! Любо-дорого взяли бы обратно! Так нет, опять у него неладно - связался с этой кабацкой блядью, в музыканты пошел. А теперь его Снежаночка в Москву укатила, о нем и не вспоминает, а этот лох сам ее туда и отвез. Одним словом тупой у меня сынок!

Хозяин дома всхлипнул пьяной слезой.

- Мать-покойница не выдержала его фортелей, преставилась еще молодой. Загнал в гроб сыночек хороший! Три инфаркта из-за этого пиздюка! Так что ж не с кем, мужики, разговаривать - ему только кабацких блядей в своем вертепе сатанинском развлекать, на большее он не способен.

Застолье терпеливо внимало исповеди отца героя-интернационалиста, хотя уже знало ее, наверное, наизусть.

В хмельной голове скорбящего родителя внезапно родилась новая идея. Он начал разливать по стаканам самогон, первым оказав честь для своего непутевого сына.

- Ты, Витька, вот шо. Скажи мне, как на духу - если бы пришлось, сдался в руки душманам?

- Вот-вот, - поддержал его ближний сосед музыканта, - Тут недавно по телевизору оправдывали каких-то сукиных сынков. Мол, правильно они поступили, что сдались в плен в Чечне. Жизни, мол, свои сохранили и чеченцев. Вот только призабыл мальца, как эта передача называлась, не та у меня память стала.

- "Взгляд", - подсказал один из пенсионеров.

- Как-как? - весело переспросил ближайший сосед Славина-младшего, Что-то я такой передачи не слышал.

- Ну, называется она "Взгляд", - пояснил провинциальный острослов, Да в народе ее давно "Взблядом" уже кличут. За все хорошее, что она показывает.

Собутыльники-пенсионеры дружно рассмеялись. Улыбнулся и Виктор, которому припомнились строчки из гоголевских "Мертвых душ", где он пишет об уникальной способности русского народа давать меткие прозвища. Такие, что отражают саму суть явления или человека, и от которого не скроешься и на другом конце света.

- Так как, сынок? - вернулся Славин-старший к своей затее, - Просил бы у чурок пощады?

- Я служил в спецназе, - хмуро ответил Виктор, - Нам в плен лучше было не попадаться.

- Я не про то, - рука отца сжала свой стакан с самогоном, - Ты Родину свою продал бы, как эти мудаки в Чечне?

Бывший спецназовец смотрел на мозолистую руку родителя, сжимавшую стакан с самодельным зельем, и молчал. Вот эта раздавленная тяжелой работой в шахте рука поставила его на ноги, обеспечила учебу в университете, а могла при случае и запустить этим же стаканом в голову непутевого сына, ежели тот неправильно ответит на вопрос.

- Говори! - взревел хмельной родитель, - Родину свою продал бы, если случилось что?!

Внезапно Виктору смертельно опостылело все происходящее за кухонным столом. О чем спорят эти несчастные обманутые и продолжаемые быть обманутыми старики? Их продали совершенно другие, чем это показывают по их любимому телевидению. Те, кто сидят на самом верху. Музыкант взял свой стакан с самогоном и залпом его опрокинул в рот. Пальцы у него дрожали, а в ушах бился визг сжигаемых заживо детей. Кто-то услужливо протянул ему соленый огурец, он лишь досадливо отмахнулся.

- Вопрос не в том, продал или не продал, папа, - начал герой-интернационалист сдавленным от выпитого зелья голосом, - Кто бы ее купил, вот в чем вопрос!

Застолье ошеломленно онемело.

Славин-младший поднялся из-за стола и направился к выходу из кухни. Когда он закрывал за собой дверь, рядом с его головой в вдребезги разлетелся отцовский стакан.

- Отпустите! Кто купил бы, ты подумай только! - ревел из-за закрытой двери взбешенный хозяин дома. - Ах, ты, выблядок! Своей рукой придушу! Пустите, я вам говорю!

- Сереня, охолонь! Ну, выпил парнишка, с пьяну херню сказал, с кем по пьянке не бывает, - доносились до одевающегося в прихожей голоса пенсионеров- миротворцев, - Пусть проспится немного, а завтра по трезвяне с ним и разберешься!

Он вышел из отчего дома и не спеша двинулся по ночной поселковой улице, с удовольствием дыша прохладным воздухом и медленно успокаиваясь.

Славин оставил за спиной поселок Северный и подходил к небольшому жилому массиву многоэтажных домов, расположенных в метрах трехстах от поселка. Серые параллелепипеды хрущевских пятиэтажек изредка светились белыми прямоугольниками окон, было уже около двух часов ночи.