Теперь они все втроем стояли посреди огромнейшей пещеры, какой ни одному из них сроду не доводилось видывать. Неожиданное зрелище заставило их позабыть о выяснении отношений и прочих вещах. Они стояли, разинув рты и ждали.

А зрелище заключалось в том, что посреди гигантской пещеры, на деревянном грубо сколоченном столе, посреди груды бутылей и больших банок, сидел, скрестив под собой ноги, карлик с телом восьмилетнего ребенка. Но у карлика была такая огромная голова, что непонятно было - как она удерживается на хлипкой и тонкой шее.

Карлик через толстенькую металлическую трубочку высасывал содержимое большой, двухведерной банки, стоявшей на полу у стола. Банка пустела на глазах.

Но самое странное заключалось в том, что пока карлик не закончил своего дела, ни один из вошедших так и не сумел пошевельнуться. Хотя Буба предпринимал все возможное для этого, просто рвался из собственной кожи, Хреноредьев пытался уползти назад, а Пак хотел просто поднять руку и поприветствовать сидящего. Ни у одного из них ничегошекьки не вышло стояли статуями. Стояли и молчали.

Наконец карлик оторвался от трубки.

- Пожаловали! - сказал обиженным голосом. - А вас сюда звали, а?!

Пак вдруг почувствовал себя виноватым. И заплакал. Буба с Хреноредьевым тоже - вздохнули с прихлипом и зарыдали.

Одноглазый карлик сурово смотрел на них. И молчал.

- Мы сюда случайно попали, - начал оправдываться Пак, шли мимо... вот и зашли!

- И куда же это вы шли? - поинтересовался карлик.

- Куда глаза глядят, - признался Пак, - нам теперь повсюду хорошо, лишь бы не в поселке оставаться.

- А чего у вас там?

- Пожгли все! Постреляли многих!

Пак всхлипнул, утерся согнутой рукой.

- Папаньку в золу обратили! А он ведь работник был - хоть куда!

- Это точно, - подтвердил Буба с серьезным видом, - папаша Пуго у нас был передовиком!

- Трудяга! - выдохнул Хреноредьев.

- И за что же пожгли? - поинтересовался карлик.

- А кто их знает! - начал скрытничать Буба.

Но Пак раскрыл карты.

- Ихних укокошили! На пустыре! Это все чудовище виновато, а нас гробят, вот какие дела!

Карлик моргнул, огромный глаз на миг затуманился.

- Так вы думаете, это месть?

- А чего ж еще, едрена колотушка! - осмелел Хреноредьев. - Как есть месть, самая она!

- Ошибаетесь, дорогие посельчане, - произнес карлик грустно. - Это не месть. Мстить можно тем, кто осознанно что-то делает. А туристы вас за таковых не почитают.

- Как это? - удивился Буба.

- А вот так! Они давно уже собирались почистить Подкуполье, этакую дезинфекцию провести. Да все откладывали... А тут причина подходящая - дескать, создались условия, угрожающие жизни здоровых членов общества. Вот и почистили!

Хреноредьев обиделся.

- Дык что же это, - вопросил он плаксиво, - мы им завроде вредных насекомых, что ли?

Карлик терпеливо и детально все разъяснил. Он старался сглаживать особо острые углы. Но до посельчан доходило. Они стояли навытяжку перед головастым мудрецом, ели его глазами. И не то, чтобы он им открывал какие-то неведомые и совершенно неожиданные тайны, нет. Но у него получалось все так связно и складно, как никогда не складывалось у них в головах.

- А чего ж мы тогда работаем?! - вопросил Буба.

Карлик нахмурился, покачал головой.

- Вас, может, работа только и держит! Без нее все бы стали как Эдины выродки, ясно?

- Это как сказать! - не согласился Пак.

- Ты, бузотер, помалкивай! - осек его карлик. - Без твоих стараний, может, ничего бы и не было. Зачем к Чудовищу приставали, а?!

- Оно само! - огрызнулся Пак.

- Не ври.

- Да ладно! Поиграть была охота!

- Вот и доигрались до охоты настоящей! Так что стой да помалкивай!

Пак почувствовал себя виноватым - наверное, впервые в жизни.

- Садитесь, гости дорогие! - Некоторой долей иронии отдавало приглашение карлика. - Присаживайтесь, гостюшки!

Все вдруг почувствовали, что напряжение спало, незримые путы, сковывавшие их, ослабли. И они опустились на пол, прямо около стола, на котором сидел головастый мудрец.

- Угостить вот только вас нечем! Но не беда, мы и с этим нехитрым делом справимся.

Буба Чокнутый, Хреноредьев и Пак Хитрец совершенно неожиданно для себя почувствовали, что их желудки и пищеводы переполнены до отказа, будто они часа два кряду просидели за столом и выхлебали по ведру баланды.

Хреноредьев даже сыто рыгнул. Прикрыл рот ладошкой, сконфузился.

- Извиняюсь, стало быть, едрено пузо!

Пак ущипнул его за оплывший бок.

- Чудеса-а, - задумчиво проговорил Буба. - Со мною раньше такое бывало после двух доз! Ты случаем не наркот?

Карлик засмеялся, не разжимая маленького рта-клювика. И Буба сообразил, что сморозил очередную глупость.

- А ты сам кто будешь? - поинтересовался смущенный инвалид. - Тебя как звать-то?

Карлик перестал смеяться и ответил вполне серьезно.

- Кто я, вам знать не обязательно. А насчет имени... зовите меня Отшельником, не ошибетесь.

- Ладно, едрена переделка, - благодушно согласился Хреноредьев. Он начинал обретать обыденную самоуверенность. - А чего это ты отшельничаешь, а? Чего тебе среди людей не живется?

- У каждого свое место в этой жизни, - ответил Отшельник. - Ты, наверное, знаешь, какое из них лучше и удобнее?

Хреноредьев почесал загривок, задумался.

- Мене везде хорошо, - наконец ответил он. - Я мужик компанейский. А вот ты ответь все же, едреный интерес, отчего в тебе такая сила - и не трогаешь руками, а будто за ниточки дергаешь? Сам-то ведь хилый, смотреть страшно!

Пак снова ущипнул Хреноредьева за бок.

Тот отмахнулся лапой.

- Отстань, щенок, когда старшие разговоры разговаривают!

- Не ссорьтесь, не надо, - попросил вдруг совсем мягко Отшельник. - Зачем вам эти бесконечные ссоры? Давайте я вам лучше покажу кое-что!

- Давай! - заорал Буба так, будто он только и ждал этого предложения.

- Покажи, - согласился Пак.

Хреноредьев лишь кивнул - дескать, и я не против.

- Смотрите!

Отшельник чуть откинулся назад и указал немощной тоненькой ручкой на стену пещеры. Стена была огромна - метров сорок в длину и не меньше двадцати в высоту. Стена была не земляной и глинистой, она вся сплошняком состояла из причудливых, сросшихся друг с другом камней, в основном темных, матовых, но кое-где просверкивающих вкраплениями сланца и еще чсга-то, поблескивающего, полупрозрачного. Но вместе с тем это была обычная стена пещеры, и не более.