- Надо вернуться, едрена вошь, и выбраться по лесенке, предложил Хреноредьев.

- Ты уже выбирался, - напомнил ему Пак.

- Да-а? - удивился инвалид. - Вот, едреный склероз! А куды ж тогда?!

- Куды, куды! - взбеленился Буба. - Туды, Салбесина! - и указал в сторону норы. - Куды ж еще, недоумок хренов!

Пак сразу же втиснулся между спорщиками, И вовремя - инвалид тут же остыл.

- Вот ты и лезь первым! - сказал он Бубе торжествующе.

- А я везде первый! - заявил Чокнутый высокомерно.

И полез в нору.

Пак с Хреноредьевым обождали минуты три. Вроде бы все было тихо и спокойно. Тогда они тоже приблизились к входу в нору. Хреноредьев тихо позвал:

- Буба, едреный избранник, ты где есть-то?!

- Проходите, проходите, сотоварищи! - отозвался Буба казенно. - Не задерживайтесь!

Пак пошел в нору. Хреноредьев за ним.

После железного пола было приятно пройтись по сыроватой и мягкой земле, перемешанной с глиной - ноги отдыхали, да и в позвоночник каждый шаг не отдавал.

Избранника догнали, когда он застыл над черным, матово поблескивающим зеркалом.

Буба присел на корточки, сунул палец в зеркало.

- Вода! - сказал он многозначительно.

- Точно, - согласился Пак. - Это подземный ручей. А может, и целая река.

- В реку я не полезу! - заявил Хреноредьев. - У мене комплекция неадыкватная!

- Какая-какая?! - у Бубы шары на лоб полезли.

- Неа-дык-вадт-ная, - повторил инвалид с ученым видом.

- Не понял, - задумчиво протянул Буба.

- А тебе, дураку, и не понять, едрит тебя через ручей!

Пак пресек разногласия.

- Ну и не лезь, раз ты такой! - заявил он Хреноредьеву. Без тебя обойдемся.

Он зашел в воду по колено.

- Тепленькая!

Буба понимал все по-своему. Он отошел шагов на двадцать, разбежался, что было мочи, и прыгнул в воду вниз головой. Так и застрял, размахивая длиякими костлявыми ногами - дно ручья было вязким и илистым, оно всосало в себя и руки Чокнутого, и его башку.

Паку пришлось возвращаться. Вдвоем с Хреноредьевым они выдернули Бубу, поставили его как положено, головой вверх. Первым делом, еле отдышавшись, Буба сказал:

- Придурки, все испортили!

Хреноредьев, зашедший в воду по пояс, решил, что ничего страшного не произойдет, если и он проплывет немного.

- Но чтоб поддерживали, едрена, - попросил он плаксиво, а то вот утопну - с вас спросют!

- Утопнешь, - иронически заметил Буба, - народ хоть хрену с редькой вволю наестся!

Инвалид не стал на этот раз задираться. Лишь посмотрел на Чокнутого так, как тот заслуживал.

С грехом пополам подземную речку удалось преодолеть. Вылезли на другой берег мокрые, взъерошенные, обессиленные. Хреноредьев рухнул на землю.

- Все! Больше не шагу не сделаю, едрена переправа!

Пак стянул с себя комбинезон, выжал его чуть не до дыр. И натянул снова. Буба сидел, растопырив руки, уперев их в землю, сидел с высунутым языком и всем своим видом оправдывал данное ему прозвище.

Надо было как-то приободрить спутников. И Пак затянул:

И-ех! Едрена переправа!

Мы герои - хоть куда!

Хоть налево! Хоть направо!

Нам и море - не вода!

Хреноредьев с Бубой переглянулись. Пак присвистнул. И грянуло:

Хоть налево! Хоть направо!

Нам и горе - не беда'!!

В земляной норе не так отдавало эхом, как в трубе, но песня прозвучала и здесь лихо, молодецки. Настроение и силы были восстановлены.

Первым щель заметил Хреноредьев. Он просунул в нее голову и сказал:

- Там чегой-то есть.

- А ну пусти, - важно произнес Буба, напер на инвалида своим тыквообразным животом - и пропихнул того в щель. Потом и сам пролез.

Щель оказалась лазом в пещеру средних размеров. Посреди пещеры, прямо из земли торчали две плотно подогнанные створки - точно такие же как у Эды Огрызины в подполе.

- Испробуем! - сказал Буба и встал на деревянные створки. - Ого! Глади-ка, закрыты они, что ли! - он подпрыгнул на створках. Но они и это выдержали.

- Тут с умом надо! - заявил Хреноредьев. - А у тебя, Буба, в сегодняшних потасовках, едрена кочерыга, все мозги повышибли! Ну-ка, еще подпрыгни!

Буба подпрыгнул. Створки не поддались.

- Не-е, тут техника, - важно провозгласил инвалид.

И дернул какую-то штуковину, торчащую возле створок.

В тот же миг Буба пропал из виду.

Створка захлопнулась.

- Ведь умеют же делать, вот черти! Вот мастерюги! - восхитился Хреноредьев.

Пак смотрел на него свирепо и непреклонно.

- Ты чегой-то, Хитрец?

- Куда дел Бубу?!

- Да он сам куды-то девался, - Хреноредьев развел руками.

- Сам! Остолоп ты! - Пак сильно разозлился.

Инвалид поступил очень просто. Он встал на створки. Сказал:

- Щя разыщем избранничка! - дернул за штуковинку. И пропал сам.

Паку не оставалось ничего иного, как повторить дерзкий эксперимент любителя технических хитростей сотоварища Хреноредьева...

Буба шлепнулся в бочонок с пойлом. Он еще на лету определил, что именно пойло, а не вода, жижа или нефть. О мазуте, бензине и прочих продуктах их производств не могло быть и речи, Буба различал их за версту. Но пойло он различал за пять верст.

Из бочонка выплеснулось изрядное количество драгоценной жидкости, И это растревожило Бубу. Он уже собрался было для успокоения нервной системы прильнуть к бочонку, испить живительной влаги, как на него сверху обрушился толстый и нескладный Хреноредьев.

Буба уткнулся лицом в пойло и начал захлебываться. И он бы захлебнулся, если бы новый удар не завалил и Бубу, и Хреноредьева, и бочонок на бок - это сверзился с небес Пак Хитрец.

- Однако! - возмущенно произнес Хреноредьев. И ткнул Пака кулаком в хобот. - Можно было и поаккуратнее, едрена!

Они выбрались из лужи.

Пак сразу же сообразил, что надо уволакивать - хоть силой уволакивать - спутников подальше от бочонка, иначе они в три минуты перепьются, и тогда всем им труба!

- А ну! - заорал он.

И дал такого пинка под зад Бубе, что тот отлетел на два метра.

- И ты чокнулся? - поинтересовался Хреноредьев.

- Живо отсюда!

Пак отвесил Хреноредьеву своей пудовой клешней оплеуху. У того сразу отшибло и вкус, и нюх. Бубу Пак гнал пинками до выхода из пещерки. При этом он не щадил стоявшей в ней в полном беспорядке всевозможнейшей посуды, переколотил дюжины две бутылок, банок, склянок. Хреноредьев выполз сам. Правда, он зацепился своими деревяшками за какой-то непонятный и сложный агрегат, стоявший у выхода. Но ярость Пака сделала его проворным, он сумел высвободиться. Выполз.