А потом я услышала зов, и на поляну стали выходить… эти. В точности такие, как во сне. Люди-звери, нелюди-незвери. Теперь, когда во мне не осталось страха, а лишь усталость, но не было и странного чувства сродства, с каким я смотрела на них впервые, я только удивлялась. Каким недобрым колдовством, чьим попущением могли появиться на свет такие существа? Слишком много от людей, чтобы спокойно называть нелюдью; слишком много боли в глазах, чтоб честить нечистью; слишком жутко, чтобы жалеть, но и не жалеть — не получается. Похоже, думала я, что-то я про них знаю теперь, что-то такое, что мешает ненависти и страху. Вот только как выкопать из глубин души это нечаянное знание? И откуда оно вообще взялось? Сон отзывается? Или отголоски безмолвного поединка?

— Три десятка и еще шестеро, — сказал вдруг чужак. К чему, о чем? Добавил: — И я.

— Ничего, справлюсь, — отрывисто кинул молодой барон, и я поняла: они все еще продолжают разговор. Они нашли решение, сошлись на чем-то… в чем-то согласились…

— Не переоценивай свои силы, парень. Хотя, мы ведь можем дать тебе передышку.

Передышку — в чем? Он что, драться будет, со всеми?!

Ой, похоже… иначе зачем рубаху стаскивать?

Да он сбрендил! Чем это поможет, как?! Боги великие, ему ж всего-то шестнадцать! Каким бы ни был бойцом, после такой ночки против троих не выдюжит, не то что…

Но, когда я увидела, как на самом деле собрался решать вопрос наш молодой господин… придурок тронутый, псих безмозглый… я просто закрыла глаза, уткнулась лицом в колени и стала думать, как хорошо было бы помереть прямо сейчас. Чтобы не видеть — ну ладно, я и так уже не вижу, — чтобы забыть, навсегда-навсегда забыть, как его милость Анегард, молодой барон Лотарский, протягивает нелюдю руку, а тот впивается зубами в вену.

— Сьюз!

Я попыталась откликнуться, но и сама не услышала того писка, что продавился сквозь сжавшую горло судорогу.

— Сью-уз! Очнись, все страшное уже закончилось!

Может, и закончилось, мрачно подумала я. Вот только проверять почему-то не хочется.

— Я думал, деревенские девчонки не такие трусливые! — его милость явственно ухмыльнулся. — Ладно бы еще Ланька в обморок хлопнулась, ей простительно… Сью-уз!

Счастье, Ланька твоя не видела, что тут творилось, придурок! Представляю, какими глазами смотрело бы невинное дитя на любимого старшего брата…

— Ну и зачем все это было? — не поднимая головы, буркнула я.

— Помилуй хоть ты меня, Сьюз! Я и без рассказов чуть жив. — А по голосу и не скажешь, чуть не ляпнула я. — Дома расскажу, сразу всем, — как будто подслушав мои мысли, уже серьезно сказал Анегард. — Оно того стоит. Посмотри лучше, Рольфа сможешь в чувство привести? Рассвет скоро, лишнего здесь задерживаться неохота.

Вот уж точно, молча согласилась я.

И только потом поняла, что он, собственно, сказал.

— Так мы… нас отпускают?!

— Угу, — коротко буркнул господин барон. Кажется, рассусоливать на эту тему он не хотел. Или, может, считал опасным.

Ладно, ему видней. Я все-таки подняла голову, посмотрела на стоящего передо мной парня. Человеком он быть не перестал. По крайней мере, внешне. Разве что бледный сильно…

Рольфа вытащили из клетки, натянули на него стеганку. Кузнецов сын бормотал что-то невнятное, глаза его были закрыты, руки холодны как лед, на венах багровели следы укусов. Вспомнив, как знатно приложило нас с ним чужачьей боевой магией, и как раскалывалась и гудела моя голова, я начала тереть ему лоб, лицо и шею — так же, как растирала себе. Жаль, я не умею, как бабушка: она ведь не только всякие травки да наговоры знает, она чувствует, что делать надо — так же чувствует, как я зверей. А у меня дара к целительству вовсе нет, только то и знаю, чего от нее нахваталась.

Вина бы теплого сейчас… или хоть укутать…

— Эннис, — позвала я. Молодому магу втолковывал что-то Анегард, но мне показалось, тот не слишком соображает, на каком он свете. Тоже, что ль, чарами приложили? — Эннис, помоги.

Маг присел со мной рядом. Сказал угрюмо:

— Чем я помогу, если у меня как отшибло все. Ничего не выходит, что ни пробовал. Будто эти не только кровь, но и силу высасывают. А так лечить, без чар, я не умею.

— Хотя бы согреть помоги. Я ведь тоже не ахти какая лекарка — так, у бабушки на подхвате.

Эннис кивнул, начал растирать Рольфу ладони. Простое и понятное занятие ему, кажется, помогало — совсем скоро растерянность на лице молодого мага сменилась сосредоточенной деловитостью, а движения стали четче и резче. Ну хоть этого тащить не придется, про себя вздохнула я. А вот Рольф сам идти точно не сможет. Хоть бы до баронского отряда как-нибудь добраться, авось бравые ребята никуда за ночь не делись. А там уж донесут, будет кому.

Анегард тем временем ушел — вместе с крылатым чужаком. Я проводила их рассеянным взглядом.

— Эннис, как думаешь, с ним все… в порядке?

Маг понял недосказанное. Ответил лживо-мягким голосом, каким утешают напуганного ребенка:

— Сьюз, от простых укусов не перерождаются.

— Думаешь?..

Мое недоверие его разозлило, мягкость ушла из голоса, сменилась резкостью уверенного в своих словах человека.

— Знаю. Меньше слушай менестрельских баек. Разумеется, господин барон не в порядке, но не более, чем можно ожидать после тяжелого боя и сильной потери крови. До дома бы добраться, а там — на другой день как новенький будет.

Я тайком перевела дух.

— Что, легче стало? — сердито спросил маг.

— Теперь — да.

Эннис кивнул, словно говоря: ну наконец-то дошло. Нащупал на запястье Рольфа слабо бьющуюся жилку, покусал губы.

— Сьюз, ты ведь с ним рядом была? Можешь рассказать, чем его так знатно оглушило? Тут, я чую, без магии не обошлось.

Я рассказывала, Эннис хмурился — хотя что там можно понять с моих слов? Да и вряд ли это магия, мрачно думала я. Вон, со мной-то уж сколько все в порядке. А из парня крови попили — еще бы ему худо не было!

Но маг выспрашивал о самых крохотных мелочах, и я послушно вспоминала: где стояли мы, а где чужак, как двигались его руки, шевелились ли губы, ощущался ли какой-то непонятный мне "ток энергии" или хотя бы ветер, что я чувствовала, когда чары ударили, а что, когда пришла в себя…

Наконец Эннис, как видно, что-то понял. Покачал головой, буркнул:

— Силен. Дураки мы были, что с простым оружием сюда поперлись. А и верно ж говорят, Сьюз, — дуракам счастье! До сих пор не пойму, как живы остались.

Что тут понимать, хотела сказать я, — им трупы не нужны были, вот и все наше счастье. Они живую кровь хотели. И получили.

Но тут Рольф открыл глаза.

Я ахнула:

— Хвала богам, очухался! Ну, Рольф, ты нас и напугал!

— А… что… со мной… — просипел он.

Эннис прикрикнул:

— Молчи! Что, с кем, как да почему, после будем разбираться. Голова болит?

— Ага…

— Вот и молчи, пока не пройдет. Тебя, парень, так садануло…

— Не… помню…

Маг поморщился. Оглянулся; а я вдруг подумала: странно, мы тут совсем одни, но ощущение давящего в спину взгляда никуда не делось. Верно, из лесу караулят, на глаза не показываясь, — но с чего бы такая деликатность?

— Сьюз, а Сьюз, — смущенно сказал Эннис, — ты б воды раздобыла? Напоить бы парня надо.

"Раздобыла", легко сказать! Как он себе это представляет? Что ручей в потемках искать, что у нелюди просить — одна малина.

Я посмотрела в мутные глаза Рольфа, встала и побрела в лес. Туда, откуда так упорно чудился давящий чужой взгляд. Авось не съедят, раз до сих пор цела.

На обжитой нами поляне уже ощущался близкий рассвет, здесь же стояла непроглядная ночь. Еловые лапы цепляли за одежду, за спутанные волосы — не пускали.

— Эй, — тихо позвала я, — есть тут кто-нибудь?

Зашумело над головой, словно от порыва ветра — и стихло. Проклятый лес, снова морочить взялся!

— Э-эй… отзовитесь!

— Чего тебе?