- Может, конечно, это так, а может и не так, - с сомнением заключил лейтенант, - я ей не очень верю. Тем более, что папаша там был. Мужик себе на уме.

- А он причем? - Удивилась Эля.

- Он-то непричем, но вот сдается, что он её подучил так говорить. Доктор твердо стоит на том, что удар от тяжелого предмета...

- А что вы думаете? - Спросила Эля.

- Думаю, девица эта хороводила парней, вот кто-то и наподдал ей. Парни тут в рабочем поселке лихие есть. И папаша, конечно, за дочку боится... Раздумчиво объяснил лейтенант.

Как в воду глядел Палыч! Теперь будет милиция трясти какого - нибудь психа Валерку и это вполне может аукнуться и в их поселке. Надо как-то лейтенанта разубедить.

Эля тут же принялась за дело.

- Пойдемте, посмотрим то место в саду...

- Мы как раз и собирались, - обрадовался лейтенант, что она первая сказала об этом.

Там, где вчера валялась потерпевшая Люська, на опавших листочках буро темнела засохшая кровь...

А чуть в стороне торчал из земли корень дерева.

Но на нем крови не было.

Лейтенант внимательно все осмотрел, пошептался с сержантом и сказал Эле: возможно и так, - упала она на этот корень, а потом перекатилась в бессознанке, тут пригорочек, видите? Но все-таки как-то не сходиться. На затылка тогда была бы рана...

Лейтенант явно сомневался, но, наконец, ушли.

Эля с облегчением вздохнула, но подумала: до чего же неблагодарная! Ночью, если бы неожиданно появился такой лейтенант, она бы от счастья разревелась, а днем, при свете, ей он надоел.

Если бы вчерашним вечером она была так же внимательна, как ночью, когда до слез в глазах всматривалась в ствол березы, то заметила бы метнувшуюся тень... Но она тогда ничего не увидела, не услышала.

А ведь был чужой в её "наследном парке"... Глава 3

1945 год. Берлин. Конец Великой Отечественной.

Сержант Витька Капустин, сирота, - все родные погибли в Гомеле), с прекрасным знанием немецкого (мама, Заслуженный учитель Белорусской ССР заставила), был направлен порученцем к генерал-лейтенанту Петрову, Александру Алексеевичу, Герою Советского Союза.

Генералу Петрову он понравился: лихой, сообразительный, исполнительный парень, да ещё и переводчик! И, присмотревшись к Витьке, Генерал понял, что такой сумеет отлично исполнять ВСЕ, вплоть до разного рода деликатных, поручения. А таких моментов в боевой жизни было немало.

Хоть и изнурительные шли бои, и даже на сон времени не оставалось, однако человек есть человек, а тем более - мужчина.

И об этом забывать невозможно. Иной раз в самую неурочную минуту. Если рядом находится боевой товарищ женского пола, пусть даже страшнее бабы-яги...

Вот так и совершались походно-полевые романы, и возникло новое понятие, созданное войной, - ППЖ, - полевая, походная жена.

Ломала война человеческие судьбы.

В штаб армии генерала Петрова пришла новенькая. Двадцатилетняя машинистка-стенографистка Ираида. Да не баба-яга, а истинная красавица. Из Орловской губернии, где когда-то, говорят, проходил путь "из варяг в греки", и от того все орловские смахивают на классических греков, высокие, стройные, а женщины - малогрудые, худощавые, - с большими карими глазами и тяжелыми черными волосами.

Такой была и Ираида.

Некоторые из офицеров сетовали, что она слишком худа и черна, но те, кто понимал "в апельсинах", сделали на Ираиду стойку.

К ним относился и генерал Петров.

Хотя всю жизнь прожил верным семьянином со своею женой, - майором медслужбы, женщиной умной и деловой, не обращающей внимания на такие глупости, как романтическая любовь, и любовь вообще.

Но все же прижили они двух парней, один из которых к концу войны погиб, а второй - фронтовой инвалид, - находился в спецгоспитале, видимо, не на долгое время, - тяжелое черепное ранение.

Жена Александра Алексеевича писала бодрые, суховатые письма и генерал, маясь как в аду от своих жизненных горестей и невозможности поплакать жене хоть в письмах, - отвечал похоже.

И тут Ираида.

В которую он влюбился с первого взгляда, как молоденький парнишка, так он не влюблялся никогда и даже не знал, что ТАКОЕ вот может быть.

А Ираида?.. Что, Ираида!

За ней волочились почти все, - выбирай - не хочу.

И молодые, и не очень, и красавцы, и Герои, и...

А она выбрала Александра Алексеевича. Пожалела.

Женская жалость, скажу я вам, - больше иной раз, чем любовь.

И начался у них безумный роман.

Бои, конец войны, последнее напряжение сил, и... - любовь!

Описывать это невозможно, надо это прочувствовать.

Генерал Петров, как порядочный человек, сделал Ираиде предложение руки и сердца, сообщив, что женат, но с женой он разведется, потому что не мыслит жизни без Ираиды. Ираида была детдомовка и ни ласки, ни любви никогда на себе не испытывала.

Генерал срочно послал Капустина в Москву, в командировку, - с письмом к жене (боялся почтарей военных), где он коленопреклоненно просил прощения, рассказывая о своей необыкновенной любви, а квартиру и машину, - отдавал жене и пока ещё живущему сыну.

Жена, как сказано выше, была женщина холодная, умная, но ещё и гордая.

Она ответила Петрову, что ничего не имеет против развода, так же, как и её несчастный сын.

Впервые в жизни, после этого письма, у генерала заболело сердце настолько, что он провалялся день в медчасти (после, от сердца он и умрет). Но дело сделано и надо было думать и о том, где и как жить.

Конечно, генералу о квартире заботиться вроде бы нечего, казенную всегда дадут, там, где он будет работать.

Но Александр Алексеевич, зная, что катит ему шестой десяток, понимал, что вполне возможно любимая Ираида останется скоро одна, а то и с малым ребенком (как в воду глядел генерал. Только не знал он, что Ираида посильнее его будет и ничто её не сломит, кроме гибели сына...), и он должен всем её обеспечить.

Ибо он теперь за неё ответственен.

Опять и опять занадобился Витька Капустин.

Он мотался в Москву, там, с подачи письма генерала, обеспечил дачный участок в гектар, в ближнем Подмосковье, даже с постройкой дома договорился...

От такого генеральского доверия, Витька возомнил себя большим человеком, которому все нипочем и которого от любой беды генерал отмажет, и стал свысока относиться ко всем остальным порученцам, ординарцам и даже адъютантам, чем заслужил нелюбовь и зависть.