— Ну не буду же я в критические дни, рыскать по городу? Они кровь ого-го как чуют! — Она смеялась. И я смеялась вместе с ней. Одно огорчало. Франс приходил редко.

Роза сидела на диване и что-то писала, периодически глядя на дверь. Дверь была приоткрыта. Оттуда доносились голоса. Один визгливый женский, а другой спокойный мужской.

— Я не предлагаю. Я приказываю. — в женском голосе появились истеричные нотки.

— Нет.

— Вы не можете игнорировать прямой приказ! Вот мое письменное распоряжение. Мне нужна эта папка. Нужна! Вы меня понимаете? — в голосе женщины смешивались угроза и просьба.

— Нет. Я вас не понимаю. Ради кучки бесполезных листов вы хотите рискнуть человеческими жизнями? Отряд, который вы предлагаете мне возглавить — обречен. — мужчина говорил спокойно и уверенно.

— Тогда идите туда один! Я все оформлю.

— Я туда не пойду ни за какие деньги.

— А ради науки?

— Плевал я на вашу науку.

— Какое…

— Так, успокойся и слушай меня. Никто туда не пойдет. Забудь об этом. Ищите другие документы. Где хотите. Как хотите.

— Я вам приказываю. Вы обязаны мне подчиняться!!!

— Я подчиняюсь напрямую Центру. Разговор окончен.

— Но… — женщина была крайне удивлена. Впервые ее авторитет был подорван таким наглым образом.

— До свидания, Мирьям. — равнодушно сказал мужской голос.

— Я тебе это припомню, Франсуа Элис.

Дверь открылась, и он мрачно прошел мимо, не взглянув ни на удивленную Розу, ни на меня. Я поняла — все очень серьезно.

— Я так и знал. — мрачно заключил он, глядя на две чашки кофе и тарелку с печеньем, стоящие столике. — Ты не улетела, девочка с отсутствующим инстинктом самосохранения. Он присел рядом.

— А я и не собиралась. — я надгрызла печенье. — Угофяйфя.

— Не хочу. — он откинул голову на спинку. Надо же, а заколочку не выкинул. Ему идет. Чертовски идет.

— А кофе? — кивнула я на чашку.

— Давай.

— Франс…

— Ммм? — он отхлебнул.

— Можно я с тобой буду «охотиться»? — я очень волновалась, хотя заранее знала, что он ответит.

— Не-а.

— Почему? — глупый вопрос, я знаю.

— Когда я один — мне удобно. Когда я один — мне спокойно. Когда я один…

— …мне скучно, — закончила я. — Ну хоть один раз?

— Посмотрим.

— Посмотрим на что??? — разговор начинает казаться мне очень знакомым.

— На обстоятельства. — лаконично ответил он.

— Ну, смотри… — улыбнулась я, потянувшись через него за печеньем.

— Ты на меня не разлей. — он опасливо покосился на мою почти полную кружку горячего и сладкого кофе.

— Не бойся… Ой! Сейчас вытру…

— Черт с тобой. Сходим на прогулку. Я сделаю тебе пропуск. Нужно преподать тебе урок выживания. Это входит в мою должностную инструкцию. С твоим везеньем на больше не рассчитывай… Левее… Возьми еще салфетку… свитер был не так уж и плох, пока он не встретился с твоим кофе.

— Холодно… Не думала, что так холодно будет. — я дохнула на пальцы.

— Надо было теплее одеваться! — сказал он, шагая впереди. — Ничего. Сейчас мы это исправим. Сюда. — он указал на переулок. Мы прошли по заснеженному городу уже с километр.

Его кашемировое пальто, рукав, по обыкновению на три четверти. Длинный свитер, торчащий из-под него, высокие сапоги и черные штаны. Он остановился.

— А ты почему не мерзнешь? — спросила я, стряхивая снег с сапог.

— Я… как бы это по-русски сказать… черт, вылетело слово… Ну, ты поняла.

— А русский для тебя не родной язык, что ли?

— Нет.

— А какой — родной?

— Французский. — выдохнул он облачком пара.

— Так ты думаешь на французском?

— Я стараюсь думать на том языке, на котором говорю. Но не всегда получается. Когда себя не контролируешь — всегда думаешь и говоришь на родном языке. Нам сюда. — он толкнул дверь. Там было достаточно светло. Ночь была лунная, а в помещении было окно во всю стену.

— И что это за груда хлама? — я разочарованно посмотрела вокруг.

— Бутик. Я здесь частенько одеваюсь. Я — консервативен. Приверженец одного бренда. — он улыбнулся.

— Что, легче надеть новое, чем постирать? — съехидничала я.

— Кровь плохо отстирывается. Да и смысл? Выбирай.

На вешалках, на полу, на столах лежали вещи. Я брезгливо потянула двумя пальцами какую-то тряпку. Это была юбка.

— Франс, твой размерчик! А они новые? — я бросила ее под ноги.

— Ну как тебе сказать… Их никто не носил. Ну, разве только злыдни. А потом положили на место, надели бирочку и завернули в пакетик.

Я прыснула.

Он, глядя на меня, хихикнул.

— Ты на вешалках смотри. Тебе посветить?

— Не, не надо. Таааак… Ух-ты! — я сняла куртку с капюшоном, в полиэтиленовом чехле. С чехлом я справилась быстро, не церемонясь. На куртке был мех, и судя по размеру — должна подойти. Я сняла свою и надела ее. Точно!

— Красиво? — я кокетливо повертелась.

— Угу. В тон волос.

— Жаль зеркала нет. Придется пока поверить тебе на слово.

— Тебе бы к ней перчатки и шарф. О шапке я молчу. — он прислонился к стене.

— Тут какие-то лежат. Малы. Вот еще. Нее, это, наверное, носки. А, вот. Правда в них неудобно. — я натягивала их на замерзшую руку.

— Зато тепло. Привыкнешь. — он откинула с лица прядь волос. Все? Экипировалась?

— Тут столько всякого… Ты себе свитерок взамен того, грязненького, не хочешь? — мне явно не хотелось уходить. Еще живя на светлой стороне, я любила ходить по магазинам.

— У меня их штук пятнадцать. Пошли. Ты прямо как Джина. — он развернулся и вышел. Мне почему-то было неприятно. Он, наверное, всегда сравнивает меня с ней. — сказала мне моя ревность. И не в мою пользу. — сказала моя память.

Мы вышли на улицу. В куртке было тепло. Я подняла ворот и застегнула капюшон.

— Когда я впервые попал сюда, мне было столько же сколько тебе сейчас. Я был слишком самоуверен, поначалу. Я думал, что если убивал монстров в виртуальном мире, то убивать будет легко и в реальном. Моя самоуверенность улетучилась мгновенно, как только я встретил настоящую опасность. Я бежал, а мой инструктор спокойно расправился с той тварью. С одно выстрела. Когда я успокоился, он сказал мне: «если судьба умереть — ты умрешь даже в собственной квартире. Ты знал, на что шел». Потом я помню свое первое убийство. Я выстрелил легко. И попал. С первого раза. Я стоял счастливый и гордый, а инструктор произнес: «привыкай».

— А когда ты впервые убил человека?

— Это было спустя пару месяцев после того события. Помню, что не мог нажать курок. Я закрыл глаза, представил тварь и выстрелил. — он смотрел в одну точку, а потом перевел глаза на меня. — Убивать сложно только впервые.

— А кого ты убил?

— Инструктора. — он произнес это спокойно.

— За что? — я в ужасе остановилась.

— Он был смертельно ранен. Здесь есть такой закон — незаменимых людей нет.

— Я бы что-нибудь придумала… Оттащила его в центр. Там бы его спасли…

— Шансов не было. Тем более, что тащить раненого через весь город — опасно. Он сам меня научил этому. — он произнес это так хладнокровно, так спокойно, что мне стало страшно.

— А если со мной что-то случиться, ты тоже… Бросишь меня подыхать или пристрелишь? — что-то очень неприятно перевернулось внутри меня.

— Я проявлю последний акт милосердия.

Я как-то свыклась с мыслью, о том, что он — убийца, я однажды даже попыталась понять его. Попытаюсь еще раз.

— Что было дальше?

— Дальше я был один. Я помню, когда впервые вышел на охоту один. Вдвоем, казалось не так страшно. Всегда есть тот, кто тебя подстрахует. А тут один на один. Я помню, как постоянно оглядывался и ходил вдоль стен. Я помню, огромную луну, больше даже чем сейчас. Помню пронизывающий ветер и страх. Я был неловок, я был чересчур медленным, неповоротливым и глупым. Но я быстро учился на ошибках. Некоторые мне дорого стоили. — Он провел воздухе рукой в том месте, где у него на шее рубец.