– Ну, все, сука! Тебе конец! – Рыжая повернулась к Тане, но та была наготове. Что она сделала, как так получилось – Таня и сама не поняла. Но только из нее будто вылилось, вырвалось нечто вроде электрического разряда, невидимого, но такого мощного, что у всех, кто был в салоне затрещали волосы и поднялись, встопорщились вокруг головы, будто их специально электризовали, натирая эбонитовой палочкой (Таня видела такой фокус, учитель физики показывал). И Рыжая вдруг рухнула на колени, и со странным выражением лица уставившись на Таню!

– Госпожа! – Рыжая поползла к Тане, она едва выговаривала слова (с дырой в щеке не поговоришь!), но все-таки они были хорошо различимы – Госпожа! Позволь, я вылижу тебя с ног до головы! Люблю! Люблю! Люблю! Хочешь, я ради тебя убью их всех!

Она обвела взглядом ошеломленных девушек, те попятились назад, а «японочка» взвизгнула, с ужасом глядя на страшную, изуродованную «коллегу»:

– Уберите ее! Я ее боюсь! Уберите! Ааааа!

– Хватит! Заткнулись все! – холодный, просто-таки морозный голос Лены разрезал воздух салона, как отточенным клинком. Все девушки быстро расселись по своим местам, и только та, у которой был распорот живот, лежала на ковре, хрипло дыша и с ужасом поглядывая по сторонам, будто ища помощи и защиты. Да Рыжая, вышедшая из образа монстра так и стояла на коленях, с обожанием глядя на Таня и облизывая окровавленные губы острым язычком.

Она была практически обнажена – когти осатаневших девиц распороли одежду, оставив на теле только лишь обрывок топика, кольцом повисший на прекрасной, длинной шее.

Минута была не та, но Таня почему-то отметила, с удивлением, и даже восхищением – тело Рыжей было великолепно. Даже раны его не портили! Мраморно-белая кожа, гладкая, как искусственная, крупные груди (левая распорота когтями едва не на части и сочится кровью), гладкая попа – мечта любой женщины, и уже тем более мужчины. Хороша, негодяйка!

– Расселись на места! Валентина – на место! Сейчас вам всем окажут помощь.

Лена исчезла за дверью, и тут же в салоне появились две девушки в форме стюардесс. Первым делом они подняли зажавшую живот девицу, осмотрели ее. Таня видела, как одна, совершенно не церемонясь, сунула руку в разрез, поправляя кишки, а потом скрепила кожу чем-то вроде степлера, абсолютно равнодушно игнорируя стоны и крики раненой.

Потом откуда-то появились еще две девушки в рабочей одежде с чем-то вроде пылесосов в руках – Таня таких еще не видела. Эти пылесосы смывали и всасывали все – начиная от сгустков крови, усеявших ковер, и заканчивая кусочками ткани от изодранной одежды.

На уборку ушло минут двадцать, и все это время хмурые, скучные девушки следили за уборщицами, будто зрелище уборки было самым интересным спектаклем в их нелегкой, бурной жизни. В принципе, если разобраться, делать-то больше было и нечего. Даже общаться между собой – для этого нужно иметь хоть одну тему для разговора, а если ее нет – о чем говорить?

Закончили тем, что осмотрели зачинщицу безобразия и поставили ей скобки на оторванное ухо. И на распоротую кожу – тоже, без особых церемоний и без малейшей жалости. Будто ставили скобки на резиновую куклу. Рыжая морщилась, но не издала ни звука, и только таращилась на Таню так, будто Таня была вкусным бифштексом, а Рыжая голодала как минимум две недели.

Странное превращение. И оно точно зависло от нее. От Тани. Это она сделала что-то такое, после чего Рыжая превратилась в послушную собачку, подползающую к своему хозяину на животе и визжащую от желания ощутить на голове руку человека. И что такое Таня сделала? Всего лишь пожелала, чтобы Рыжая от нее отстала! Вот и все!

Нет, не все. Еще она пожелала, чтобы та ее…полюбила. И опять – не так. Полюбила – какое-то…хмм…ну не то слово! «Обожала», может так лучше? Чтобы Рыжая ее обожала!

И что теперь? Так и останется «обожалкой»? Навсегда?! Интересно, во что это выльется…

– Слушать меня! – снова появилась Лена, бесшумная, как тень – Те, кто участвовал в драке будут наказаны. В зависимости от степени виновности, но – все. Валентина – в первую очередь, и жестоко! (Кивнула на «Рыжую) Вы не имеете права без нашего разрешения калечить друг друга! Даже если ваши раны и заживут без следа. Вопросы есть?

– А что это было? Как она так сделала?! – «японочка» указала пальцем на Таню, и та нахмурилась (Ну что за привычка пальцем показывать на человека?! Пальцы за это надо вырывать! В себя тычь!)

– Это был Зов – не удивилась Лена – Действие его скорее всего скоро пройдет – через сутки, или раньше. Вы все в разной степени владеете этим искусством, но…здесь отдельный случай. Зов обычно не действует на таких, как мы. И то, что она сумела пробить защиту Валентины…это просто удивительно. Хотя и не очень. В нашей практике встречались такие экземпляры. Мало, но встречались. Как сделала? Пока что случайно. В момент опасности. Попроси ее сейчас повторить – скорее всего, не сможет. Не сможешь, Таня?

– Не знаю… – Таня встала, когда Лена к ней обратилась, пожала плечами – Я очень сильно захотела, чтобы она от меня отстала. Ну вот…и отстала. Можно вопрос?

– Спрашивай.

– А как так она смогла всех разбросать?! Так и мужик не сможет, мы просто летали по салону! И…что такое с нами стало?! Ну…когти там, зубы? Откуда?! Почему?!

– Вы непроизвольно приняли боевую форму. Так как не умеете себя контролировать. Когда научитесь, вы будете вызывать боевую форму тогда, когда вам захочется, а не только в случае опасности.

– А кто мы? Кто мы такие?! – с места выкрикнула «японочка», потом спохватилась, и встала – Вы так и не ответили – кто мы?! Чья боевая форма? Кто мы такие на самом деле?

– А вы до сих пор не догадались? – усмехнулась Лена, не ответив, повернулась, пошла к выходу – Узнаете. Все будет позже. А пока – сейчас вам принесут одежду вместо порванной, а также еду и напитки. Думайте, девки! Соображайте!

Лететь пришлось не так уж и долго – всего три часа. То ли самолет был быстрым, то ли расстояние не такое уж и большое, но только скоро стюардесса объявила, что ожидается посадка, и чтобы все пристегнули ремни.

К тому времени девушки отмылись, воспользовавшись душевым блоком, расположенным в хвостовой части самолета, переоделись, и выглядели вполне прилично – если забыть про ссадины, оставшиеся от эпического побоища. Именно ссадины – от раны остались только царапины, такие, как если бы девушка пробиралась сквозь кустарник и слегка поцарапалась об острый шип. И ухо у рыжей Валентины зажило, не походя теперь на надкусанный вареник. И щека заросла, осталось только красное пятно. С такой регенерацией – чего бы не жить?!

На аэродромном поле их ждал еще один микроавтобус – копия того, московского. Таня почему-то ждала, что их будут пропускать через турникеты общего входа, таможня, и все такое прочее, но ничего подобного не случилось. Трое мужчин в форме (непонятной, Таня такой никогда не видела!), автомашина с латинскими буквами на номере и с мигалкой на крыше. Лена молча передала увесистый пакет, таможенники прямо на капоте отштамповали загранпаспорта, и через несколько минут машина с мигалкой уже неслась по бетонным плитам к служебному выезду из аэропорта, за ней – микроавтобус с девчонками.

– Так вот как девок за границу поставляют – задумчиво протянула «прибалтийка» – Похеру всем! Никто ничего не проверяет, никто не интересуется – кто, и откуда. Бабок дали – и поехали…турок ублажать!

– Чо, внатури, турки? – испуганно спросила одна из девчонок, высокая, стройная и чуть крупноватая для обычно худеньких коллег – Не хочу в турецкий гарем!

– А тебе не пох…й, дура?! – зло ощерилась Валентина – Чем турецкий хер отличается от новгородского? Только тем, что у хозяина новгородского члена башлей ни хера нет! А у турка – есть! Вот и все!

– Мда…в херах ты разбираешься очень профессионально… – протянула «прибалтийка», с прищуром глядя на рыжую Валентину – Много перепробовала? И как турецкий хер на вкус? А у джамшудов сосала?