– А можно мне узнать структуру Корпорации? – снова спросила Таня – Сколько в ней людей? Кто стоит во главе? Вообще – откуда она взялась, эта корпорация?

Когда…если поднимешься на должный уровень – тебе все расскажут. А пока знать тебе особо ничего и не надо. Вкратце – есть основной состав, рабочие суккубы – вроде тебя. Есть обслуживающий персонал. Есть Мастера, которые командуют отделениями Корпорации. Есть Высшие, командующие блоками отделений. И есть Великий Господин, который над нами стоит. Его мало кто видит, даже я не видела его ни разу. Кстати – я называюсь Наставница. Это та, что из уродливых физически и душевно девок воспитывает суккуб.

– А у инкубов, что, Наставник? – догадалась Таня – И вот еще что…как часто набирают группы вроде нашей? И сколько отсеиваются в процессе обучения?

– Много отсеивается. По-разному. Ваша группа одна из самых сильных. Одна ты уже покрываешь все наши расходы. Куда деваются новобранцы? Ну…не все выдерживают обучение, и их списывают в обслугу.

«Или хоронят!» – добавила Елена мысленно – «Только тебе знать об этом незачем. У каждой суккубы свой срок жизни. Ты можешь передать энергию десять раз, а можешь десять тысяч. А можешь и вообще забирать и передавать вечно. Но никто не знает, сколько той, или иной суккубе отпущено жить. В один несчастный миг ты можешь просто упасть, и умереть, превратившись в хладный труп. И никто не знает, отчего так происходит. А еще, если ты начнешь дурить, если станешь работать против нас – результат будет тем же. Пуля снайпера, или взрывчатка. Или просто разрежут на кусочки, и сожгут. Чтобы не было ни малейшего шанса на восстановление. Потому такие дурочки как ты нужны всегда»

Но вслух она ничего не сказала, только потянула из бокала уже слегка нагревшуюся жидкость, и с легкой грустью подумала о том, что невозможность опьянеть – огроменный недостаток в ее нынешней жизни. Иногда просто хочется нажраться, как свинья, и делать что-то непотребное, бунтарское – как вот эта рыжая стерва, так и оставшаяся непокоренной!

– Она врет – вдруг ровным грудным голосом заявила Валентина – Она знает, куда деваются суккубы. Но не хочет говорить.

– Что?! – глаза Елены едва не выскочили из орбит – Что ты сказала?!

– А?! Вы воще о чем?! – Валентина удивленно захлопала ресницами – Я все время молчу! Ничего не говорила!

– Нет, говорила! – Елена поставила стакан на столик, встала, прочно уперев стройные ноги в палубу яхты – Ты сейчас сказала, что…

Она вдруг замолчала, посмотрела вперед, и глаза ее сделались большими, по-плошке. Она приставила ко лбу ребро ладони, присмотрелась, и побледнела:

– Назад! На материк, быстрее! НАЗАААД! ГОНИИИ!

Она закричала так яростно, так громко, что Таня вздрогнула и отшатнулась. А потом посмотрела туда, куда глядела Елена.

Вначале она ничего не поняла, и только удивилась – что там. На Острове, костры жгут, что ли? Потом до нее донесся стрекот автоматных очередей и грохот взрывов. Дым стал еще чернее, еще выше, и Таня заметила, как в небе расцвели белые пушинки реверсивных следов, будто кто-то запустил реактивный самолет. Она не сразу поняла, что это ракеты, вылетающие из батарей вертолета, и только тогда, когда увидела на фоне голубого неба маленьких черных «стрекозок» – все поняла. Нападение!

Она оглянулась на Валентину – та смотрела на происходящее спокойно, бесстрастно, и лишь легонько покусывала белыми зубками нижнюю губу, будто проверяя ее на прочность. А когда Таня заметила, что две «стрекозы» отделились от общей круговерти и полетели за их яхтой, Валентина тем же неестественным голосом сказала:

– Попали. Теперь – только нырять!

Таня не обратила никакого внимания на ее слова, она до боли сжав кулачки, смотрела, как увеличиваются в размерах, делаются все крупнее и крупнее хищные зеленые вертолеты, похожие теперь не на стрекоз, а на легендарных Гарпий, проживавших некогда где-то в этих местах.

За спиной загрохотало, да так, что у Тани заложило уши! Она присела, зажав их руками, и не отрываясь, во все глаза смотрела на то, как рулевой и Елена стреляют в вертолеты из автоматов, так, будто делали это всю свою жизнь и поливать вертолеты очередями такое же плевое дело, как пить вино, или есть лобстера, разделанного искусным слугой.

Кто-то крепко уцепил ее за руку, и она вздрогнула, от неожиданности закричав: «Ай!» Валентина не обратила на крик никакого внимания. Он молча потащила Таню к борту, и буквально выбросила ее в море, метнув, как баскетбольный мяч! И следом прыгнула сама!

В тут же секунду небо расцветилось пучками реверсивных следов, и несколько ракет воздух-земля врезались в борт и настройку яхты. Грянул взрыв!

– Ныряй, быстро! – приказала Валентина, и показала пример – скрылась под водой, выставив к небу ноги в босоножках. Таня не стала заставлять себя ждать, и тоже нырнула, уходя все глубже и глубже под воду, загребая руками, дергая ногами, как здоровенная разумная лягушка.

Через какое-то время они погрузились на такую глубину, что вокруг все потемнело, сделалось сумрачным – и это притом, что вода была невероятно прозрачной и просматривалась не меньше чем на двадцать метров. Значит, они погрузились гораздо глубже.

Валентина была рядом – она висела в толще воды то ли радостно ухмыляясь, то ли оскалившись. Белое платье задралось до груди, обнажив узкие трусики, копна рыжих волос распушилась, зрелище было совершенно фантастическим, если не сказать – жутким.

Валентина показала наверх, и на свои глаза, Таня глянула – наверху полыхало. Пламя, черный дым были видны даже отсюда, и на головы суккуб медленно, кружась в толще воды опускались какие-то детали яхты, кусочки. Отлетевшие от нее во время взрыва.

Валентина махнула рукой, расположилась горизонтально, и куда-то поплыла, как и Таня – изображая что-то вроде брасса. Таня отправилась за ней.

Скоро они вышли из-под дождя обломков и огненного пятна, вода стала прозрачней, ее не затенял черный дым, но Валентина не останавливалась, она упорно двигалась вперед, будто собиралась доплыть до самого материка. Это было понятно – нужно как можно дольше продержаться под водой и отплыть как можно дальше – иначе их легко расстрелять с висевшего в воздухе вертолета. А то, что вертолет еще висит – видно, как если бы девушки сидели на дне колодца, и смотрели вверх, в голубое небо.

Они плыли около часа, неутомимые, как морские черепахи, и такие же обманчиво-медлительные. Только к исходу часа Таня начала испытывать кислородное голодание. А до тех пор – плыла, не испытывая желания вдохнуть, как какой-нибудь кит, или дельфин. Только когда стало уже невмоготу, она догнала Валентину, плывущую впереди, постучала ее по ноге, и указала пальцем вверх, мимикой изображая удушье (хваталась за горло, за грудь, закатывая глаза). Валентина укоризненно покачала головой, но все-таки кивнула, и они стали медленно, осторожно подниматься наверх.

К облегчению Таню, вертолетов уже не было. Продолжали чадить останки яхты, медленно погружаясь в морскую пучину, да на воде расплескались радужные разводья – все, что осталось от содержимого бензобака яхты.

– Ленке-то, похоже, что кранты! – слегка задыхаясь, бросила Валентина, удерживаясь на плаву с помощью рук и ног, вяло шевелящихся в прозрачной воде – Ну что будем делать, подружка? На Остров? Там могут и грохнуть. Ты сама видала, что происходит. Похоже, что это здешние разборки. Нам только на материк! А там придумаем что-нибудь. Главное – живы, здоровы, а теперь еще и свободны! Теперь никто не может нас унизить, избить, заставить делать то, что мы не хотим! А с нашей-то внешность, с нашими умениями – да мы развернемся, ого-го, как развернемся!

Валентина была права в одном – на Остров сейчас нельзя. Что же касается «развернемся» – тут Таня сильно сомневалась, и пока не представляла, что они будут делать. Где взять деньги на проживание? Как долететь до своей страны? Здесь – без знания языка, без документов – им не жить. Единственная надежда – на Дар. На способность вызывать к себе любовь. В общем – на Зов.