И тогда она слезла с постели. Подошла к столику, где лежали гигиенические салфетки, достала несколько штук. Присела, зажав промежность салфеткой, и еще несколько минут вытиралась, выжимая из себя семя второго за сегодня мужчины. Ходить в мокрых трусиках не очень-то комфортно!

С этой мыслью она натянула на себя платье, хотела надеть трусики, но передумала. Повернулась к больному и бросила кружевной комочек ему на постель:

– Лови, дедулька! На память!

И тут же охнула – мужчина изменился на глазах! Складки кожи подтянулись, и кожа эта не выглядела уже такой желтой и высохей – она порозовела! Волосы почернели, и на проплешинах явно видна молодая поросль новых волос. Смешно, но Тане почему-то бросилось в глаза – поросль волос появилась и у в паху – видимо его брили – то ли перед операцией, то ли для лучшей гигиены, по привычке. Теперь – он начал обрастать. И молодеть!

Через несколько минут, под удивленным взглядом потрясенной Тани мужчина выдернул из руки иглу, бросил ее на пол, счастливо улыбаясь и мотая головой, будто не верил в происходящее. Нажал кнопку, спинка кровати поднялась, и мужчина принял сидячее положение, все так же улыбаясь и лукаво поглядывая на девушку.

– Гоу! Иди сюда! – попросил он, и держа в руках Танины трусики, растянул из в стороны, глядя на просвет, как ценитель хорошего вина рассматривает бокал с красной пахучей жидкостью, выжатой когда-то из виноградных гроздей.

– Как твое имя? – спросил шестидесятилетний, очень худой мужчина, поглаживая Танино голое бедро – Я желаю, чтобы ты осталась со мной! Любовницей! Женой! Кем угодно!

Началось! – подумалось Тане. Ее сразу же предупредили о последствиях такого лечения. Мужчина фактически влюбляется в суккубу, начинает предлагать все, что угодно, упрашивать, сердиться, даже ругаться. Потому – деньги всегда берут вперед, а суккуба всеми возможными способами старается уйти подальше от «объекта». Пройдет время, действие Зова закончится, и он ее забудет. И хорошо для него! Потому что суккуба безопасна для него только тогда, когда совершает акт лечения, когда впрыскивает в него жизненную энергию, нейтрализующую ее яд. А потом – все становится на свои места. С каждым актом партнер суккубы чахнет, заболевает, и вскорости умирает, напитанный ее ядовитыми выделениями, всасывающимися прямо сквозь кожу и слизистую оболочку.

Таня встала с постели, увернувшись от цепких рук бывшего больного, так и продолжающего молодеть, и пошла к двери, не обращая внимания на крики встревоженного и рассерженного мужчины. Выскочила за дверь, и глядя в лицо встревоженной Елены, облегченно сказала:

– Все, я сделала это! Валим отсюда побыстрее, пока он за нами не погнался! Что-то я все-таки переборщила с Зовом, никак не могу рассчитать нужную дозу!

– Сто тысяч тебе на счет – довольно сообщила Елена, заглядывая в комнату, где уже суетились ошеломленные врач и медсестра, и всплескивал руками не менее ошеломленный «секретарь».

Они не стали дожидаться разговора с мужчиной и с секретарем – из чего Таня сделала вывод, что все деньги за работу уже получены. Через две минуты они уже сидели в микроавтобусе, а еще через минуту – несли по улицам туда, откуда прибыли час назад.

Таня сидела сонная, расслабленная – после двух мужчин, да после стольких оргазмов – ей очень хотелось спать, глаза сами собой закрывались, веки стали будто чугунными. Нервное напряжение, секс – все это подействовало на девушку как хорошее снотворное, а причин сдерживать себя и не спать не было совсем никаких. Таня уснула.

Проснулась от того, что кто-то сел рядом, прогнув подушку дивана. Почему проснулась – сама не знала. В безопасности ведь, на яхте! Открыла глаза – Валентина. Смотрит внимательно, а глаза странные, неподвижные, будто не смотрит на самом деле, а так…будто мертвец. Или человек в коме.

– Нам нужно выйти наверх. Обязательно нужно выйти наверх!

Голос Валентины под стать ее голосу – ровный, непохожий на обычный эмоциональный голос девушки. Так сказал бы робот – вроде Терминатора.

– Эй, Валь! Валь, ты чего!

Потрясла за руку, Валентина встрепенулась, захлопала ресницами:

– Эй, ты чего, Танюх? Что случилось?

– Это ты мне скажи – что случилось! Что ты сейчас сказала? Минуту назад?

– Да ничего не сказала! Хмм…а как я тут оказалась? Я же наверху сидела! На море смотрела! И тут – бах! Уже в салоне, и ты меня трясешь.

– Ты сказала, что нам нужно выйти наверх. Только как-то странно сказала, будто не в себе!

– Чушь! Я что, заговариваться начала?! Спятишь тут, в самом-то деле! Внатури, пошли наверх, а? Тут душно, жарко, а там ветерок!

Таня подумала, и решила:

– Пойдем. И правда – жарковато. Интересно, кондиционер тут есть? Хотя на кой он черт, когда по морю несешься! Ветер же дует.

– Вот и пошли…обдуемся ветерком. Заодно с Еленой побазарим – она вроде в хорошем настроении, что-нибудь у нее выспросим. Ну…про жизнь нашу тяжкую!

– Тяжкую – усмехнулась Таня, оглядев дорогое убранство салона – А сколько я спала? Не засекла время?

– Да минут десять все…мне кажется. Мы только недавно от берега отошли. Кстати, видала, как я уже по-морскому говорю? Не отплыли, а отошли! Хе хе хе…

Они поднялись наверх, сели под навес на белые кожаные диваны, намертво приделанные к полу. Перед ними на столе стояли запотевшие бутылки – то ли пиво, то ли какая-то газировка – Таня так и не поняла. Впрочем – не особенно и старалась рассмотреть. Пить ей пока не хотелось, двигаться – тоже. Сверкающая гладь моря, на которой не гуляет ни одна волна, солнце, и позади – берег, над которыми нависают огромные скалистые горы, выжженные, как марсианские пустыни. Если бы не это море, жизнь тут была бы совсем невозможно – первое, что пришло в голову при взгляде на эти горы.

Лена сидела здесь же, и на приход подчиненных не обратила никакого внимания. Сидела, и потягивала янтарную жидкость из высокого стакана, совершенно не заботясь, чтобы предложить что-то двум суккубам. Впрочем – они другого отношения и не ожидали, особенно Валентина, не выдержавшая сегодняшнего испытания.

– Елена…можно, я вас спрошу? – осмелилась Таня, с волнением ожидая – то ли нахрен пошлет, то ли ответит – неизвестно.

– Спроси… – расслабленно ответила Елена, глядя куда-то в просторы моря – Только ответить не обещаю. Но постараюсь. Ты заслужила.

– Откуда взялся тот охлос, которого я убила? – выпалила Таня, и замерла. Что ответит?

– Как и все – из этого самого места! – вдруг усмехнулась Елена. Потом посерьезнела, добавила – Пусть тебя это не волнует. Какая разница – откуда? С улицы. Предложили трахнуть белую девчонку, да еще и денег, мол дадут. Вот он и побежал – радостный такой! Ублюдок… Знаешь, сколько их тут теперь бродит? Все побережье засрали! Только и думают, чтобы чего-нибудь спереть, да девку трахнуть. Беженцы, своло́та чертова! Одним гавнюком меньше.

– А можно спросить – сколько получила Корпорация за мою работу?

Елена повернула голову, пристально, будто заглядывая в душу, посмотрела на Таню. Помолчала, но все-таки ответила:

– Это не твое дело. И никогда не задавай таких вопросов. Но чтобы было ясно – ведь ты теперь одна из нас – Сотни миллионов. Долларов. Многие сотни. Человек, у которого много миллиардов, не постоит за тем, чтобы отдать один. И прожить еще одну жизнь.

– А это кто был? Секретарь его? Ну…мужчина тот?

– Сын – усмехнулась Елена – Как ни странно, богатые тоже любят своих родителей. Вот он и раскошелился…из папиных денег.

– А я не люблю своих родителей – внезапно вмешалась Валентина – Штоб они сдохли! Твари!

– Я тоже не любила своих родителей – задумчиво кивнула Елена – И я тоже была уличной девкой. Так что мне все это знакомо. Но если ты еще раз вмешаешься в разговор, перебьешь меня – получишь плетей. Поняла?

– Поняла – шмыгнула носом Валентина, хотела высморкаться на пол с помощью большого пальца правой руки, но передумала, глядя на то, как неодобрительно смотрят на нее «соседи».