— В наш город прибыл прекрасный юноша, богатый купец. Он хочет провести с тобой в удовольствиях несколько дней. Денег он дал много, комната для вас уже готова. Забирай деньги и иди со мной.

Женщина тут же встала и отправилась со старухой. Войдя в комнату, она увидела своего мужа, но не растерялась, а вцепилась ему в бороду с криком:

— На помощь, о мусульмане! Ах, подлый мерзавец! О мерзкий негодяй! Вот уже давно ты покинул меня, горемычную, а сам наслаждаешься и проводишь время с луноликими красавицами!

Как жаль своей верности мне! Ведь я на тебя положилась.

А верность твоя, о кумир, была ненадежной опорой!

— Мои глаза, — продолжала она, — от ожидания стали как нарциссы, все мое тело в ожидании превратилось в слух. Я расставила людей, чтобы они принесли мне радостную весь о твоем прибытии, а ты проводишь время в кутежах и попойках, бросив меня, скорбную и печальную!

Муж ничего не мог поделать с женой, он был опозорен и пристыжен, сломлен и разбит, словно воробей в когтях сокола, словно слон пред жалом комара. Он пытался спастись от нее и повторял:

Наконец, сбежались соседи и с большим трудом примирили их с условием, что муж уплатит жене много денег и отправится вместе с ней домой.

— Я рассказал эту повесть затем, — продолжал везир, — чтобы возвышенному уму шаха были известны изворотливость ума и коварство женщин, чтобы он, поверив их словам, не допустил такой страшной казни, которую даже трудно представить себе и которая будет порицаема и осуждена в том и в этом мире.

Выслушав везира, шах приказал отвести сына в темницу и отсрочить казнь.

Когда прошло три дня и настал четвертый, шахские везиры — великие мужи державы и сановники трона — уже сделали несколько ходов на шахматной доске внимания падишаха своими фигурами — рассказами о хитростях женщин. А невольница делала всякие хитрые ходы, какие только знала, чтобы объявить мат шахзаде. Но везиры — умелые ферзи, обладая большим умом, отгоняли блеском светочей знания и разума мрак этой несправедливости, гасили пламя ярости шаха, грозившее сжечь веру и державу, водой здравого рассудка и исцеляли зельем мудрости желчь, которая угрожала жизни царевича.

На четвертый день невольница взяла кубок с ядом, явилась к трону шаха и объявила:

— Поскольку украшающий мир, разрешающий трудности и справедливый разум падишаха не обращает внимания на правдивые слова этой нижайшей рабы, поскольку он не желает наказать за насилие, совершенное по отношению к его слуге в дни его благословенного царства, то я предпочитаю смерть такой жизни и вынуждена выпить смертельный яд — предвестник горестей и смерти. И на это насилие я принесу жалобу на равнине, где воскреснут мертвые в великий Судный день. Тогда справедливый судия потребует ответ от невоздержанного сына шаха и его несправедливых советников, ибо там нет места попустительству и покровительству, пристрастности и несправедливости.

А эти грешные везиры хотят передать государство недостойному сыну шаха, чтобы таким образом избавить себя от гнева падишаха и учредить новые законы и обычаи в стране. Тогда каждый из них сможет поступать в делах по своему желанию и усмотрению и ради этого каждый по мере своих сил будет стараться изменить законы государства. Отношение же везиров ко мне напоминает рассказ о свинье, которая хотела поесть инжиру и с большим трудом, путем невероятных усилий, взобралась ради этого на дерево и раздобыла несколько плодов. Но в конце концов она свалилась с дерева и лишилась жизни.

— Как это случилось? Расскажи! — приказал шах.

— В давние времена и минувшие века, — начала рабыня, — некая обезьяна отреклась от мира, стала уклоняться от встреч с друзьями и сверстниками и покинула родные края, близких и друзей со словами:

Она простилась с друзьями и родственниками и поселилась на полуострове, где было безопасно и спокойно. Не зная ни тягот, ни козней врагов, она предалась делам благочестия, помыслам о загробном мире. Она усердно молилась богу, поправ пятой все низменные страсти, никого не обижала и полностью посвящала себя праведным делам. Обретя покой в царстве скромности, она убедилась в ее сладости и повторяла:

А на полуострове том росло очень много смоковниц. Зимой и летом обезьяна питалась то свежим, то сухим инжиром. Прошло некоторое время, и вот наступила осень. *Солнце, словно золотой динар, из созвездия Девы перешло в созвездие Весов, и на чашках весов день и ночь сравнялись. Тогда время воскликнуло:

Теперь, когда солнце приблизилось к знаку Весов и осени время настало,

День с ночью сравнялся, как полные чаши весов, где стрелка застыла в покое.

— Настала пора отдохновения и спокойствия, время сбора плодов. Используй момент и отложи припасы на будущее время.

Инжир созрел, стал спелым, словно финики на пальмах и мед в ульях, сладостным и вкусным, стал цвести, как яхонт и коралл, как рубин и хризолит.

Обезьяна бродила по инжирным чащам, осматривала смоковницы. Одни плоды она поедала, другие сушила и откладывала, чтобы не одолел ее голод, ломающий хребты львам и разбивающий сердца храбрецов, чтобы ей не пришлось вспомнить слова: *«бедность почти равна неверию», когда осень начнет своевольничать, а зима пускать стрелы мороза из лука небосвода, когда *зимнее солнце из лука Стрельца начнет метать снежные хлопья, а вода в водоемах превратится в изумрудные панцири, когда листья деревьев, пораженные жестокой лихорадкой от *укуса Скорпиона и покрытые ржавчиной и ядовитым налетом, начнут падать от зимнего ветра, деревья пожелтеют, а ветви затрепещут, когда на полях и лужайках не останется ни листьев, ни плодов.