Виктор откровенно ухмыляясь глянул на него, на нее, снова на него, проследил за его взглядом и улыбка у него стала еще шире.

А он смотрел только на нее, на ее нежные черты, робко заглядывал в ее ласковые глаза и сразу отводил взгляд, боясь, что его перехватят.

- ...а потом заходит другой и говорит :

"друг следователь, вот заключение врачей", - и кладет на стол листок.

Ну я, ясное дело, в него и заглянул, - гудел Виктор. - а там, мама дорогая! То, что хозяина убили, это ежу понятно, но... - он сделал эффектную паузу, посмотрел на девушек, которые слушали раскрыв рты, на Сергея, который не слушал, а сидел уперев взгляд в Марину, улыбнулся и продолжил. - оказывается здесь есть маленькая несостыковочка. Во-первых нет никаких следов убийцы. А во-вторых, что самое интересное, по заключению врачей хозяин погиб от взрыва какого-то примитивного механизма, но осколков, или каких-то физических или химических следов взрыва ни в комнате, ни в теле не нашли. Кроме того, не смотря на звукоизоляцию должен был быть какой-то толчок, но никто ничего подобного не почувствовал и не услышал во всей гостинице. Доктор пытался придумать другой способ так изувечить человеческое тело, но тщетно...

Виктор трепался и трепался, а Сергей не слышал ни слова, вернее сказать он слышал гул голоса, но не улавливал смысл слов. Ему все сейчас было до лампочки. Он сидел и молча любовался первозданной теплотой и лаской. И пусть рухнет мир и все вокруг распадется на атомы, пусть он умрет, но он успел увидеть, успел хоть чуточку насладится. И он сидел и молчал.

Сколько время прошло он не знал, он потерял чувство времени. Виктор встал, подмигнул Сергею и начал что-то нашептывать блондинке. Она улыбнулась, встала и попрощалась. А Виктор еще раз подмигнул Сергею, и отвесив театральный поклон, взял блондинку под руку. Они вышли. Сергей проводил их глазами и повернулся к Марине. Он наткнулся на чистый взгляд серых глаз, попробовал отвернуться, но не смог. Она смотрела на него тепло и ласково и сердце его переполнялось нежностью.

Он молчал.

Она молчала.

- Ну вот и все... здравствуй Сережа. - Сказала она наконец с горькой улыбкой, и в глазах ее отразилась непонятная смесь нежной ласки и безысходной тоски. Он не стал вдумываться в эти непонятные слова, он просто прочувствовал эту боль, эту грусть. И ему захотелось обнять ее и прижать к груди, и утешить, но он почему-то сидел и молчал, а только смотрел на нее с любовью и жалостью.

Прошла неделя. Прошла бурно. Были какие-то пьянки, беседы, треп, а днем допросы, допросы, допросы.

Доктора, следователи, эксперты недоумевали. Недоумевали они всю неделю, а потом пришли к выводу, что следствие зашло в тупик. Тридцатого утром старший следователь собрал всех находившихся в отеле в ночь убийства, которые, кстати, находились здесь до сих пор, и сообщил, что ничего конкретного он сообщить не может из-за того, что возникли некоторые затруднения, но тем не менее дело не закрыто и:

- ...Прошу никого города не покидать, место жительства не менять, и вообще, лучше всего сидеть в гостинице.

То, что полиция покидает отель, еще не значит, что все кончилось, так. И если кто-то из вас так слиняет, уверяю - верну обратно и гарантирую неприятности. Если кто-то должен отлучиться, то обратитесь ко мне, рассмотрим, так, может разрешим. И еще: на входах и выходах будут стоять мои люди и отмечать всех, кто вошел и вышел. Так. У меня все. - он встал и молча вышел.

И потекли дни и ночи похожие на дни, и дни похожие на ночи. Пьянки, тоска. Тошно, ой как было тошно Сергею. И единственное, что не дало ему спиться это Марина, да еще Виктор, которого иногда хотелось убить за его дурацкую издевательскую улыбку, за смешки и издевки, за...

Впрочем он по прежнему считал Виктора своим другом и доверял ему на все сто... Нет не на сто, но на девяносто процентов, потому что были вещи, которые он не доверял никому и держал в себе.

Так вот именно Виктор после очередной попойки пришел к нему с утра, когда он еще спал, разбудил и поинтересовался как самочувствие. Самочувствие было видимо не очень, потому что в ответ он услышал дикое неразборчивое мычание.

- Ха! - сказал Виктор и лупанув по потянувшейся сергеевой руке отобрал таблетки, за которыми эта рука тянулась. После этого почти до вечера Виктор слышал от Сергея только трехэтажный мат. Потом, уже вечером, Сергей отошел и поблагодарил друга, на что Виктор ответил, что сам весь день промучился с похмелья, и что теперь надеется на то, что урок пойдет впрок им обоим.

Урок действительно пошел впрок. Вечером собралась компания. Когда появились знакомые стаканы Виктор, сдержанный Виктор позеленел и замахал руками, показывая свой протест, а Сергей подскочил и сметая все, что попалось на пути помчался в туалет.

С тех пор Сергей практически не пил.

Шли дни и ночи похожие на дни, и дни похожие на ночи. Тошно...

"А нет, жить можно", - записал Сергей в свой дневник, когда постучали в дверь и вошла Марина. записал и отбросил тетрадь, и в горле стало сухо, и уже не знаешь о чем говорить, и хочется утонуть в глазах... в ее глазах. И она...

Марина. Несомненно это была любовь с первого взгляда. Да, он влюблен. Он всегда влюблялся с первого взгляда и по настоящему, а потом...

Первый раз это произошло, когда ему было пять лет, а может и пяти не было? Во всяком случае он любил ее, хоть это и смешно звучит, а потом ее отец уехал в командировку и забрал семью с собой. Вернулись они лет через десять, вернулась и она, но она Была уже не та девочка, в которую он влюбился. Это была уже девушка и они уже были друзья.

Светка. Он улыбнулся.

А потом ему уже было девять или десять?

Он с отцом и матерью поехал на юг, куда-то ближе к экватору...

Ее звали Катя и она была дочкой отеля, где они снимали номер. И он влюбился с первого взгляда, как всегда.

Но через два месяца они вернулись домой и больше он ее никогда не видел.

Грустно. Грустно сейчас, когда вспомнил, а тогда он тихонько плакал в подушку от самой горькой, от детской обиды.

А потом в четырнадцать лет... и еще в шестнадцать... и... А, что вспоминать! Главное заключалось в том, что он всегда влюблялся по-настоящему. Это было, как удар, а потом: он любил ее, а она пропадала куда-то, он любил ее, а она любила другого, он любил ее, но сам должен был куда-то уехать, или они разъезжались в разные стороны, или... Да мало ли этих "или"? И каждый раз для него это была трагедия, но это была жизнь.