Но почему бы не предположить, что есть еще какие-то другие неизвестные планеты в Солнечной системе, которые как-то компенсируют эту неправильность? Ведь открыл же польский ученый Кордылевский совсем недавно два новых пылевидных естественных спутника Земли. Так что окажись наблюдения Игната верными, они бы повели к цепной реакции крупнейших астрономических открытий…»

…Мы в пути уже одиннадцатые сутки. Земли Игната пока не видно. Я готовлюсь к очередному сеансу связи с Землей. В радиоотсек входит наш командир и кладет на стол бланк с текстом радиограммы. Почему командир так странно смотрит на меня? Что это? Неужели?

До контрольной вышки Росса оставалось два дневных перехода. Два перехода, если спать не больше полутора часов в сутки и почти бежать все оставшееся время. От того, прибудут ли они к вышке Росса вовремя, зависело все то, что прежде называли «судьбой», «карьерой» или «удачей». Они изучали древние языки планеты и знали множество подобных терминов и понятий, давно исчезнувших из современного языка.

Да, они знали многое с тех пор, как нашли способ наследственной передачи знаний. И теперь, в пору своей зрелости, люди с радостным удивлением ощущали, что весь накопленный их отцами и дедами, прадедами и прапрадедами опыт уже сконцентрирован в уголках их памяти. Не надо было начинать процесс познания с нуля, надо было только его достойно продолжить.

Что и говорить, знаниями они были вооружены на славу. Но Знания не уменьшали Опасность. Даже лихие, по традиции почти безрассудные, старики космозоологи провели на этой сумасшедшей планете только семь минут. Потом космозоологи с безразличным видом объясняли всем, что при современной экспедиционной технике семи минут вполне достаточно для подробного изучения животного мира небольшой планеты. Недаром какой-то шутник назвал планету древним и тревожным словом «Полундра»! Под этим именем ее и занесли в навигационные таблицы. А неделю тому назад на Полундру сбросили две контрольные вышки конструкции инженера Росса.

Ярко-оранжевый защитный конус первой вышки, сотканный из волокон титансодержащих водорослей, угодил своим основанием в липкое багровое мелководье. Хозяева вышки посетовали на неуклюжую посадку, но уже через несколько минут шлюз конуса раскрылся и выпустил двоих. Их звали Тихон и Нина. Имена, полные аромата древности. Статные фигуры, безупречные для самых придирчивых антропоэстетов…

Первый шаг. Вернее, прыжок из люка. Мелководье оказалось предательским. Нина и Тихон с головой погрузились в багровое месиво. Ноги наткнулись на что-то живое. Ступая по клубкам извивающихся тел, увязая в горах студенистой икры, ослепшие от багровой грязи, жгучей, как раствор щелочи, они выбрались на берег. Буйство жизни подкарауливало пришельцев. Огромные пушистые семена плотным слоем облепили еще дымящиеся от сырости комбинезоны. В их тканях семена нашли какие-то питательные для себя вещества и звонко лопались, выпуская корни. Прочные, словно стальная проволока, корешки росли на глазах, растворяя и пожирая голубую ткань комбинезонов.

Прежде чем Нина и Тихон успели опомниться, панцирь корней сдавил грудь. Задыхаясь, они пытались сбросить с себя паутину растений. На смену оторванным прилетали новые тысячи семян. Комбинезонов уже почти не было они превратились в плотный слой шевелящихся корешков. К счастью, человеческое тело оказалось для растений столь чужеродным, что, прикасаясь к упругой коже пришельцев, они корчились и увядали.

— Милые цветочки, — прохрипел Тихон, сдирая с шеи полузасохшее ожерелье корней.

Что-то со свистом пронзило воздух.

— Беги! — крикнула Нина.

Дождь живых стрел летел над землей. Тихон схватил Нину за руку, бросил ее под укрытие красной скалы и сам упал рядом. Живые стрелы протыкали насквозь неохватные черные стволы деревьев, со свистом вонзались в землю, пронзали даже камни, которые шипели, плавясь и вскипая от ударов. Это были реактивные гадюки. Извергая содержимое своих внутренностей, они развивали поистине космические скорости, и космозоологи не раз встречали клубки этих гадин, выброшенных силой своих мускулов в межзвездное пространство.

Красная скала была слишком ненадежной защитой, но впереди чернел вход в пещеру. Юноша и девушка поползли вдоль скалы, плотно прижимаясь к ней. Ливень змей свистел совсем рядом, угрожая пригвоздить к земле. Одним прыжком они преодолели разрыв между скалой и каменной глыбой, нависшей над лазом в подземелье.

Присели на глинистый пол. Нина коснулась плеча юноши, будто стремясь ободрить его, и тут же заметила, как вход в их убежище прикрыла чья-то тень. Какой-то зверь также искал здесь спасения от реактивных гадюк. Почуяв пришельцев, зверь яростно взревел и, словно наливаясь собственной яростью, стал распухать, раздаваться во все стороны.

Это была Распухающая Обезьяна, малоизученный, но грозный представитель животного мира Полундры.

Обезьяна росла, распухала, расширялась. Она уже заполнила почти всю пещеру своим бородавчатым и косматым телом, желая раздавить или замуровать пришельцев.

Нечеловеческим усилием, собрав воедино весь свой запас сил, Тихон уперся руками в каменную стену, принимая на плечи многотонный натиск неудержимо разбухающей туши. Нина проскользнула под руками Тихона, тот еще мгновение сдерживал непосильную тяжесть, потом рухнул на колени, но все же вырвался из-под живого пресса.

Реактивные гадюки исчезли. Надо было двигаться вперед, только вперед.

Прямо от пещеры начинался узкий каменный карниз, нависающий над неглубоким провалом в земле. С каждым шагом провал, над которым они шли, углублялся. Метров через пятьсот он превратился в бездонную пропасть. Нестерпимо пряный, наркотизирующий аромат поднимался со дна бездны. Сладкий дурман притуплял чувство опасности. Захотелось шутки ради попытаться перескочить через пропасть. Или хотя бы сплясать тарантеллу на карнизе шириной в ладонь младенца. Кто знает, чем бы это кончилось, если бы карниз не уперся в отвесную стену. Неожиданное препятствие отрезвило.

— Вниз нельзя, — сказал Тихон. — Видишь свежие осыпи? Полезем вниз вызовем камнепад. А наверх… Скалы всегда надежнее.

Трещины в отвесной скале попадались не чаще чем через два метра. Надо было сжаться в комок, чтобы пальцы рук и ног оказались в одной трещине. Потом разогнуться, скользя грудью по скале, и нащупать простертыми вверх руками следующую трещину. Вновь подтянуться, вонзив пальцы в расщелину с острыми как бритва краями. И так тысячу раз. Пальцы вместо металлических штырей скалолазов. Мускулы вместо канатов. Нервы вместо веревочных лестниц.

А когда достигли вершины, не хватило сил отползти от края пропасти, и они долго лежали не двигаясь, наблюдая, как загораются незнакомые звезды на незнакомом небе.

Потом забрались в заросли колючек, торчавших из земли полутораметровыми кинжалами, и уснули, надеясь, что страшный частокол оградит их от ночных хищников.

Утром их разбудил скрежет и хруст ломаемого дерева. Огромная блестящая кишка, диаметром с пятиэтажный дом, ползла по лесу, сокрушая деревья. Нина и Тихон бросились бежать в противоположную сторону, но за рощей черных кактусов вновь наткнулись на извивающуюся преграду. Они метались из стороны в сторону и всюду дорогу преграждал гигантский трепещущий цилиндр. Первой остановилась Нина.