Он уехал, а через час, одетая в мужской пиджак и штаны, коротко подстриженная, за ним в погоню помчалась Шурочка. Возле Бийска ей удалось его нагнать, а дальше он следовал под ее неусыпной охраной. Она проводила его до самого города Куйбышева, а потом и до деревни Излучино, до того самого дома, где жили его родители.

Вот таким образом она и узнала адрес берлоги, где проживает этот зверь и где он впредь намерен окопаться, да так, чтобы его не смогли вычислить многочисленные недруги, а таковых у него было хоть пруд пруди, и даже среди своих вертухаев.

После смерти Шурочки, в конце апреля, по этому адресу и направился Алеша. Господи, как я только его не уговаривала! Нет. Все одно уехал, а спустя две недели, пятнадцатого мая, я получила от него телеграмму, что Петр Арбузов все еще жив, но только сменил адрес и проживает теперь в городе Тольятти в шикарном двухэтажном доме. В той телеграмме он сообщал и свой адрес, где временно снял комнату, и я в этот же день написала ему письмо.

- Мы об этом знаем, - подтвердил я. - Ваше письмо он получил. Но давайте вернемся к личности Арбузова. Вы говорите, что он и своим коллегам здорово поднасолил? Но им-то он что плохого мог сделать?

- То длинная история, и слышала я ее из третьих уст, так что за точность ручаться не могу, но ходили слухи, что еще до моего приезда он убил в тайге своего товарища охранника и еще двух вольнонаемных. А если это вас заинтересовало, то вы можете обратиться к Андрею Тимофеичу Прудову. Он про это дело знает гораздо больше моего и с удовольствием с вами поговорит. Старик он общительный, живет неподалеку, на параллельной улице в 9-м доме. Можно пройти через огороды. Он был директором того самого рудника, а работу оставил всего-то двадцать лет назад, когда шахта была выработана вчистую. Хороший старик, это по его рекомендации мы с Шурочкой и Алешкой поселились здесь. Он был моим первым и единственным мужем. Отношения у нас до сих пор хорошие, так что не стесняйтесь и скажите все как есть, да передайте от меня привет, а ночевать приходите ко мне. Я буду ждать.

Уже в темноте мы двинулись в гости к бывшему мужу Марии Аркадьевны, Андрею Тимофеевичу Прудову. Его домик огородом прилепился к огороду старухи и мало чем отличался от жилища его бывшей жены. Создавалось впечатление, что оба они построены одними и теми же руками. В его окошках, слава богу, все еще горел свет, и поэтому мы, без лишней деликатности, довольно громко постучали в стекло.

- Кого там черти носят? - откашлявшись, спросил тоненький стариковский голос, и остренький носик хозяина прилип к стеклу. - Чего вам надо?

- Поговорить, - вежливо ответил я. - Откройте, Андрей Тимофеевич, нас к вам Мария Аркадьевна прислала.

- Она прислала, пусть она и разговаривает, - отодвигая щеколду, недовольно пропищал дед. - За какой это надобностью она вас ко мне на ночь глядя прислала? Кто вы такие будете, откуда? Первый раз вас вижу.

- Приезжие мы, - пояснил Макс. - Но ты нас не бойся, дед. Приехали мы, чтобы получше узнать, к кому и зачем направился в наш город Алексей Синицкий.

- Так вот у него бы и спросили, - резонно посоветовал Прудов.

- Не можем мы этого сделать, дед. Пропал он. Уже больше десяти дней не ночует в той квартире, которую снимал.

- Сукин кот! - заскулил дед. - Говорили ему, не суй свой нос куда не просят. И я и Марья в один голос твердили: забудь, сынок, времени-то сколько прошло, - да разве вам докажешь?! Прете на рожон, как быки на красное! Что теперь делать, где его искать? Может, его и в живых-то давно нет. Арбузов тот еще волчара! Ему что человека убить, что таракана раздавить. Проходите, спрашивайте, что надо.

- В основном мы обо всем уже расспросили Марию Аркадьевну, - проходя через низкий дверной проем, сказал Макс. - Но есть несколько второстепенных вопросов, ответить на которые Мария Аркадьевна не может.

- Что еще за вопросы? - усаживая нас перед самоваром, подозрительно спросил старик. - Может, это такие вопросы, на которые и я ничего вам ответить не смогу.

- Мария Аркадьевна намекнула нам на какую-то драму, разыгравшуюся в тайге. И в этой драме не последнюю роль играл Арбузов.

- А почему вы думаете, что информация об этом случае может вам помочь в поисках Алексея Синицкого? - разливая чай, едко спросил хозяин. - Не вижу между двумя этими происшествиями никакой связи.

- Поймите, Андрей Тимофеевич, нам может быть полезна любая мелочь.

- Возможно, - чуть помедлив, согласился он. - Пейте чай, а я буду вспоминать и рассказывать, если что-то будет непонятно, не стесняйтесь, переспрашивайте.

Случилось это зимой сорок шестого года, тогда я, еще шестнадцатилетний пацан, был простым рабочим. Но сперва вам надо обрисовать положение дел на руднике. Золота мы добывали не много. В месяц выходило не больше двух килограммов. Добывали подземным, то есть шахтным, способом. Откалывали в забоях кварцевые глыбы с золотоносными жилами, вручную грузили их в вагонетки и откатывали на примитивную обогатительную фабрику. Там это сырье когда паровой машиной, а когда и вручную перемалывали в более мелкую фракцию. Потом магнитами и ртутью убирали шлих и таким образом обогащали. Технология была на уровне каменного века, но все равно хоть как-то мы помогали государству своими двумя килограммами в месяц.

Сами понимаете, что с автотранспортом тогда было тяжело, если не сказать больше. А уж в зимнее время, когда стоит сорокаградусный мороз, а вместо дороги двухметровые сугробы, - и говорить нечего. С таким бездорожьем только лошадка и справится. В принципе то же самое и весной и осенью, когда автомобиль по уши погружается в грязь. Но государству золото нужно постоянно, и ему плевать на наше бездорожье и ненастье.

Вот и наладились мы, да и не только мы, возить отснятое золото зимой в санях, а летом на телегах, хорошо помня пословицу: "Тише едешь, дальше будешь".

Такой караван зимой состоял из двух саней, которые тащили по паре лошадок. То же самое и летом, с той лишь разницей, что вместо саней снаряжались телеги. Обычно сопровождали этот груз два вольнонаемных съемщика, а для безопасности и охраны от лихих людей к ним прикрепляли двух хорошо вооруженных охранников. Вам понятна ситуация?

- Вполне, - наливая третий стакан крепкого чая, понимающе кивнул Макс. - Продолжайте.

- Так вот, в декабре, перед Новым годом, мы собрали очередной ежемесячный обоз и, пожелав им счастливой дороги, отправили в город Бийск. Старшим в этот обоз был назначен Петр Арбузов. Обычно дорога туда и обратно занимала четыре, много пять дней. Однако уже через сутки на рудник вернулся раненый Арбузов и рассказал нам странную историю. Ехали они, как и положено, гуськом. Впереди старший съемщик с контейнером золота и охранник, а в двадцати метрах от них налегке второй съемщик и сам Арбузов.

По его рассказу получается, что не успели они одолеть и пятидесяти километров, как в передних санях громко вскрикнул охранник и мертвый вывалился из саней. Конечно же Арбузов тут же осадил лошадей и поспешил на помощь товарищу, но было слишком поздно. Длинный нож старшего съемщика поразил его друга в самое сердце. Недолго думая Арбузов начал погоню и тут краем глаза увидел, как второй съемщик вытаскивает из-за пазухи финку. Бросив поводья, Арбузов в упор его пристрелил и возобновил погоню.

Он был уже близок к цели, до беглеца оставалось не больше сорока метров. Арбузов уже праздновал победу, и тут съемщик открыл по нему стрельбу из карабина убитого охранника. Опасаясь, что таким образом он может лишиться лошади, Арбузов начал стрелять в ответ, но промахнулся и наповал убил лошадь съемщика, до которого оставалось не больше двух десятков метров. Съемщик же, увидев, в каком положении он оказался, спрыгнул с саней и сиганул по сугробам в таежную чашу.

Плюнув на свою безопасность и движимый лишь одним чувством мести, Арбузов выпрыгнул из саней и бросился следом. Однако драгоценное время было потеряно, и враг сумел уйти довольно далеко. Впрочем охранник не отчаивался, он знал, что рано или поздно настигнет беглеца, и это обязательно бы случилось, если бы не прицельный выстрел подлого съемщика. Он поразил Арбузова в плечо. Пройдя еще метров двести, раненый понял, что если тотчас не вернется на рудник, то попросту истечет кровью. Из последних сил, временами теряя сознание, он вернулся к саням, сделал себе тугую перевязку и в таком виде добрался назад.