Затем я облажался, и всю прошлую неделю сценарии моих снов были не такими, как раньше. Соски, которые я пробовал, были проколоты, а женщина со мной была не блондинкой. Она была брюнеткой. Я не то чтобы не мог представить, что касаюсь кого-то другого, кроме своей жены, просто я помнил это в ярких деталях.

Я подорвался с кровати и выдернул шнур часов из стены, вместо того, чтобы просто выключить будильник, так как был уже слишком взвинченный. Я был в душе через минуту и стиснул зубы, чтобы подавить желание подрочить на женщину, которую увижу меньше, чем через час. Впервые за неделю не казалось правильным фантазировать о Кейт, и из-за того факта, что я пришел к этому понимаю только на восьмой день, я чувствовал себя полным придурком.

Я не хотел ее. Даже если бы она не была лучшей подругой моей жены и не была связана со мной большим количеством нитей, чем может быть в паутине, я бы все еще не хотел ее. Она не была моим типом. Я любил стройных женщин, которые всегда выглядели хорошо, не важно, чем занимались. Я не был увлечен женщинами с округлыми формами, которые носили майки и леггинсы, как будто это была их лучшая одежда.

Так почему я не мог перестать думать о том, как она ощущалась подо мной? Почему я не мог перестать представлять проколотые соски и растрепанные волосы, когда она смотрела на меня расфокусированным взглядом?

Это чертовски бесило.

После всего сказанного мной, я знал, что она ненавидит меня, поэтому не был уверен, почему вообще переживал об этом. Мне нужно взять себя под контроль, прежде чем я ее увижу. Мне нужно подавить злость и чувство вины, что все еще давили на меня. Мне нужно прояснить ситуацию.

Потому что если я этого не сделаю, то могут пострадать дети. Я не думал, что Кейт откажется от них, не то чтобы мы так хорошо ладили до этого, но я не мог быть полностью уверен.

Поэтому, когда она тихо пробралась в дом тем утром, я пил кофе и ждал ее на диване.

— Я не был уверен, что ты придешь, — сказал я тихо, помня, что дети спят наверху.

Она дернулась в удивлении и повернулась ко мне.

— Иисус, Шейн, ты, блин, напугал меня.

Я ничего не сказал. Я был слишком занят, пялясь на нее. У меня была мысль, естественно глупая, что она приоденется для нашей следующей встречи. Когда я посмотрел на ее треники, шлепки и толстовку на замке, то назвал себя идиотом. Как будто бы она действительно на что-то надеялась, после всего сказанного мной.

— Ты должен работать, верно? — спросила она, оставаясь ближе к двери.

Я задумался, пыталась ли она держаться от меня как можно дальше или хочет совершить быстрый побег.

— Да, я должен быть там в семь, — я, наконец, кивнул, смотря на ее лицо.

Она не смотрела на меня.

— Ну, похоже, что я должна приглядеть за детьми. — Ее слова были небрежными, но она по-прежнему не отошла от двери.

Я сжал руку вокруг чашки с кофе, когда, казалось, напряжение в комнате запульсировало между нами. Мне нужно было столько всего сказать, но, смотря, как она съежилась у двери, все слова вылетело из моей головы.

Она сделала шаг назад, когда я встал, и нервно сглотнул, когда ее спина ударилась об дверь.

— Я все еще хочу, чтобы ты присматривала за детьми... — начал я, и, наконец, наши взгляды встретились.

— А почему ты должен не хотеть? — перебила она меня с паникой в голосе.

— Нет, не должен. — Я покачал головой. Все шло не по сценарию. — Я просто говорю, на случай, если ты переживала, что не сможешь проводить время с детьми.

Я мог слышать ее тяжелое дыхание в тихой комнате, и на секунду задумался, нет ли у нее приступа панической атаки. Ее лицо побледнело, и она немного покачнулась.

— Я не переживала, — прошептала она, ее глаза были широко распахнуты и напуганы. — Я не думаю...

— Послушай, я знаю, что ты не сделала это злонамеренно...

— Что, прости?

— ... и я не должен был вывалить все дерьмо на тебя. Твоя помощь с детьми огромная, и я знаю, что ты, вероятно, не планировала это.

— Я не планировала это, — прошептала она мягко.

— Поэтому хочу сказать, что я с радостью забуду об этом. Давай вернем все, как было прежде. Без лишних драм. — Я кивнул, радуясь, что, наконец, смог сказать то, что хотел.

— Хочешь сказать, что я прощена? — спросила она, снова глядя поверх моего плеча.

Я сделал паузу, что-то в ее голосе заставило меня поставить под вопрос весь наш разговор. Я вроде все сказал, не так ли? Я все еще хотел, чтобы она сидела с детьми, и знал, что она не хотела быть сукой, и просто хотел двигаться дальше... Да, я все сказал.

— Да, Кэти, ты прощена, — ответил я, чувствуя облегчение, что разговор окончен. Все может вернуться на свои места. Она останется, и мне не придется беспокоиться, что у моих детей будет очередная разрушительная потеря так скоро после смерти их матери.

Она кивнула и развернулась, прежде чем направилась к лестнице.

— Я пойду наверх и прилягу на полу у Сейдж на часик, прежде чем она проснется, — сказал она спиной ко мне. — И, Шейн?

— Да?

— Пожалуйста, не называй меня Кэти.

— Ублюдочный супердонор спермы из Огайо! — сердито кричала я, тряся в руке маленькую палочку, как будто от этого изменится результат. Я даже не была уверена, что говорила, но слова легко соскальзывали с моего языка, а мне хотелось ругаться.

Я, бл*дь, была беременна, и я не знала, кто бесил меня больше: Шейн, из-за его достаточного количества сперматозоидов или врач, который, должно быть, неправильно поставил мне укол противозачаточного.

Почему? Почему я оказываюсь в самом неловком положении при любой возможности? Я все время врезалась во что-то или говорила что-то, когда не должна, или открывала дверь во время месячных в трусах и майке службе доставки, которую использовала, чтобы отправить документы своим клиентам. А на этот раз я так чертовски облажалась, что даже не могла сфокусироваться на масштабе последствий из-за положительного теста на беременность.

О, нет. Единственное, о чем я могла думать, что мне нужно было как-то сказать Шейну: «Помнишь, когда я воспользовалась тобой в твоем неадекватном состоянии? Ну, я так же украла твою сперму. Я беременна!»

Прошло два месяца с того инцидента, который никогда не должны были вспоминать, и все вроде как устаканилось в моей рутине у Андерсонов. Шейн снова начал полностью меня игнорировать, отчего я испытала облегчение, и снова перестала волноваться, что однажды приду, а новая няня выпроводит меня из дома.

Ганнер, наконец, пошел. Со следующей недели Сейдж начнет брать уроки танцев. Келлеру наложили швы вдоль линии роста волос, после того, как он ударился о перила крыльца. Гевин покакал в унитаз дважды за неделю! Успех!

Какого черта я собиралась делать?

Со злостью бросила тест в мусорку и помчалась в спальню-гостиную-обеденную комнату, затем тут же развернулась и выудила его обратно, аккуратно положив на край стойки ванной. Ну и что, что я писала на него, подумаешь. Это все еще было доказательством, первым очевидным доказательством существования моего ребенка.

Мой ребенок. Боже, у меня были такие проблемы.

Я быстро оделась и схватила свою сумку с пола, засунув в нее ноутбук прежде, чем вышла за дверь. Обычно я не брала с собой MAC, когда проводила время с детьми, потому что они могли что-нибудь на него пролить, но сегодня я знала, что не обойдусь без него. Мне нужно поискать информацию. Мне нужен план.

Мой желудок перевернулся, когда я залезла в машину и сглотнула слишком много выделенной слюны. Я не хотела, чтобы меня снова вырвало. Меня уже стошнило куриным чоу-мейн, который я ела прошлым вечером, и сэндвичем с желе и арахисовым маслом со вчерашнего обеда, а также хлопьями, съеденными на завтрак. У меня не осталось времени избавиться и от воды, выпитой этим утром, я уже и так опаздывала из-за глупого теста.