Судно спешит на юг. Почти от самого Бискайя нас подгоняет к тропикам северный пассат. Он ровно, без устали, «дует» в корму с левого борта, ускоряя бег судна! Градуса до шестого-седьмого мы будем чувствовать его дружескую поддержку.

Когда-то пассат очень любили капитаны парусных кораблей. Они знали: пассат никогда не иссякнет, в нем хватит сил, чтобы «дуть» в одном направлении по два-три месяца подряд. Капитаны, «обветренные, как скалы», зычным голосом отдавали команду, «бригантины поднимали паруса» и мчались подобно белым невиданным морским птицам навстречу приключениям и опасностям.

Мы тоже ставим свои паруса. Правда, это не такие паруса, как на знаменитых бригантинах или на чайных клиперах прошлого столетия, но все же – паруса, и наше судно, чуть накренившись, значительно прибавляет в скорости. Ветер туго гудит в надувшейся парусине. В его солидном басе мне слышится одобрение.

А я с большим нетерпением дожидаюсь каких-нибудь событий, приключений, интересных встреч: в любом рейсе они всегда происходили, произойдут и с нами, только бы побыстрее!

Одно из них происходит не днем, а ночью.

Помню, в детстве меня очень напугал соседский мальчишка Венька. Было раннее утро, и я еще спал. Он взобрался на подоконник дома и кинул мне на голый живот большую серую жабу. Я проснулся и закричал от страха, а Венька упал в лопухи и чуть не умер со смеха.

Нечто подобное произошло со мной и здесь. Была глубокая душная ночь. Сахара уже осталась где-то позади, и мы больше не мерзли под своими одеялами. Нам было жарко, и на ночь иллюминатор оставался открытым. Я лежал на койке и читал. Потом мои глаза устали, я отложил книгу в сторону и стал смотреть в иллюминатор: там раскачивался усыпанный лунными блестками океан. Случилось так, что я, не выключив света, заснул. И вдруг что-то холодное, липкое шлепнулось мне на грудь. Я вскрикнул, проснулся и схватил... рыбу! Серебристо-синюю, глазастую рыбеху величиной с крупную селедку. Это была летучая рыбка.

Как же она попала в каюту? Да очень просто – влетела в открытый иллюминатор, привлеченная ярким светом. Впоследствии, в течение рейса, десятки рыб влетали ночью на судно. Утром я внимательно рассмотрел ночную гостью. В глаза сразу же бросились большие грудные плавники. Это те «крылья», при помощи которых рыбки покидают воду. Интересен и хвостик рыбы. Он имеет удлиненную нижнюю лопасть хвостового плавника. Хвостик – это живой моторчик, при помощи которого летучка разгоняется в воде перед полетом.

Свое знакомство с летучими рыбами я продолжил с носа мчащегося судна. Вот под самым форштевнем мчится хорошо видимая в прозрачной воде стайка летучек. Кажется, что сейчас судно настигнет их и разметает всю стаю в разные стороны. Но в самый последний момент рыбки с дождевым шорохом вылетают из воды. Их хвостики еще некоторое время продолжают быстро колебаться из стороны в сторону, вспенивая нижней лопастью воду. Моторчик сработал, разогнал рыбу, и она, расправив блестящие плавники-крылья, как огромная стрекоза, взлетает в воздух. Пролетев 50-100 метров, летучки шлепаются в воду.

Мы говорим «летучка», «летучая рыба». На самом деле рыбка не летит, то есть не машет крыльями, а парит на своих плавниках, как планер, используя силу разгона в воде и теплые потоки воздуха, поднимающиеся от океана.

Покидая воду, свою родную стихию, рыбки спасаются от многочисленных хищников, любителей нежного, вкусного мяса – макрелей, акул, тунцов. Но и в воздухе летучкам нужно быть начеку: за их полетом зорко следят внимательные птичьи глаза. Завидев сверкающие на солнце плавники, чайки пикируют на рыбок, а те тотчас шмыгают в воду. Но и там мчится на них какой-нибудь хищник с оскаленной пастью, и рыбки вновь взмывают в воздух. Только взлетели, а голодные чайки – тут как тут!.. В общем не легкая это штука сохранить свою жизнь в просторах океана, даже если рыба имеет крылья.

Сегодня на судне весело, шумно. Только что по судовому радио сообщили, что наконец-то мы миновали Северный тропик, он же тропик Рака, и «вплыли» в тропики. Но все матросы, даже те, которые никогда не бывали в тропических рейсах, лучше всего знают Северный тропик, как... «винную параллель». Отсюда вступают в силу «тропические законы», и, в частности, команде начинают выдавать по 300 граммов кислого «тропического» вина. В смеси с водой оно очень хорошо утоляет жажду.

Днем во время обеда в салоне было шумно: еще бы, столько событий – летучие рыбы, «винная параллель»!.. А тут еще входит в салон Слава, но вместо красной рубахи и зеленых узких брюк на нем короткие, до колен, тропические брюки, белая рубашка и панамка под локтем: ну, прямо пай-мальчик из какого-то южного детского сада!

А после обеда уже все щеголяли по судну в тропической робе, мелькая голыми коленками и ослепительно белыми обнаженными руками.

Сбросив с себя рубаху, я сижу на спасательном плотике, установленном на корме, и смотрю в прозрачную воду. Сегодня мое дежурство на троллах. Как только тунец схватит наживку, мне нужно крикнуть в переговорную трубу, установленную здесь: «Малый ход!» Вахтенный штурман сбавит обороты, и я выволоку тунца на палубу. Но почему же они не клюют? Пошла вторая неделя нашего рейса, а мы, рыбаки, еще свежей рыбки не попробовали. Температура забортной воды уже давно перевалила за плюс двадцать, места – самые тунцовые: то с левого, то с правого борта взлетают из воды маленькие эскадрильи летучих рыбок. То там, то здесь на ярко-синей поверхности океана появляются густо-фиолетовые пятна. В бинокль хорошо видно, что вода в этих пятнах вспыхивает яркими, ослепительными искрами. А над искрящейся водой летают птицы. Они то бросаются в воду, то вновь взмывают вверх, навстречу жгучим солнечным лучам.

Фиолетовые пятна – это поверхностные косяки сардины, очень вкусной жирной рыбки, хорошо известной по консервам «Сардина в масле». Обычно косяки сардины, или, как ее называют ученые, сардинеллы, держатся у грунта. Там ее и ловят рыболовные суда-тральщики – донными тралами. Но часто в океане встречаются и поверхностные косяки – такие, какими я любуюсь сейчас. Поверхностный косяк легче обнаружить, нежели тот, который продвигается над самым дном; много раз нам приходилось в предыдущем да и в этом рейсе видеть с борта судна до 20-30 поверхностных косяков одновременно! И что ни косяк, то сотни тонн рыбы. Смотрят промысловики на эти косяки горящими глазами, вздыхают и... проходят мимо, разыскивая сардину, которая притаилась у грунта. Дело в том, что тралом поверхностный косяк не выловишь. Такие косяки ловят со специальных судов, специальной сетью: «кошельком» – громадным неводом, которым окружают косяк со всех сторон, затягивают гигантскую сетную ловушку снизу тросом, а потом перекачивают пойманную рыбу из «кошелька» в трюмы судна специальным насосом.

Но сардина – рыба осторожная. Косяк не хочет дожидаться, пока его окружат сеткой и начнут качать насосом: заслышав шум двигателей, он, избегая «кошелька», «падает» на дно. И рыбаки вытаскивают из своей хитроумной сети лишь скользких, жгучих медуз.

Тем не менее советские рыбаки настойчиво изучают этот сложный, требующий большого умения способ лова рыбы. Дальневосточники уже с большим успехом «кошелькуют» скумбрию. Пройдет совсем немного времени, и наши рыболовные суда не будут пропускать ни одного фиолетового пятна на поверхности океана.

Опускаю бинокль и с надеждой смотрю на троллы, – нет, не клюет. Резиновые кальмарчики и свинцовые рыбки все так же стремительно мчатся за судном, но никого не привлекают. Даже ненасытные, вечно голодные олуши, пару раз спикировав на кальмарчика, улетают прочь, крикнув на прощание что-то обидное. Оглядев свои подпеченные солнцем плечи, я посмотрел на часы: скоро конец моему дежурству, сейчас подойдет Юра Торин. Утром он обещал всем, что сегодня обязательно поймает тунца.

Пожалуй, пора. Я потянулся за рубашкой, но в этот момент почти у самой кормы из воды выскочила... золотая рыба! Не аквариумная «золотая рыбка» – изнеженное пучеглазое существо, а крупная, с метр величиной, рыбина, как будто выкованная из куска золота и отшлифованная до нестерпимого блеска. Корифена! Ее не спутаешь ни с каким другим обитателем океана. С золотыми рыбами мне уже приходилось встречаться в предыдущих экспедициях, и не раз. У корифены широкое, сплющенное с боков тело, высокая и тупая, очень напоминающая в профиль бульдога, голова, вооруженная сильными, зубастыми челюстями; спина рыбы украшена высоченным, густо-синим в голубых брызгах плавником, который рыба часто поднимает дыбом. Отшвырнув в сторону брюки, я соскочил с плотика и перегнулся через поручни, заглядывая в прозрачную глубину: вон их там сколько! Корифены спешат, мчатся за теплоходом, как стая злобных псов. Действительно, этой стаи нужно опасаться в океане многим рыбам, мелким акулам и даже черепахам. Однажды у берегов Сенегала нам довелось видеть, как стая корифен напала на морскую черепаху-каретту. Они окружили ее со всех сторон и бульдожьей хваткой вцепились в жесткие, покрытые костяными пластинами ноги – ласты животного. Черепаха отчаянно билась, поднимая тучи брызг, окрашенных кровью, и пыталась нырнуть, но не могла – вода под ней бурлила от сильных рыбьих тел. Неизвестно, чем бы все это кончилось, если бы корифены, завидев наше судно, не бросились прочь.