Трал уходит в глубину. – Ядовитые обитатели океана. – «Тетя Поля» и «Муссолини». – Опасайтесь рыбы, «фуку»! – Схватка в аквариуме.

Итак, завтра утром пятнадцатисуточный переход заканчивается; позади, в пене кильватерной струи остались почти три тысячи морских миль. Да, далековато нам приходится ходить за тунцом!

Вечер. Жарко, душно. Липкий пот стекает по лицу, шее, струится между лопаток. Ощущение – как будто мы в парилке, на самой верхней полке и кто-то все поддает и поддает в нее жару.

Мы сидим с Виктором на корме судна и любуемся темной ребристой кромкой африканского берега и удивительными красками тропического заката. Берег... Всего полмесяца прошло с тех пор, как мы покинули землю, но уже соскучились по ней: что поделаешь, ведь мы выросли на земле! И поэтому наши глаза прикованы к незнакомому, чужому побережью.

Океан тих и спокоен. Просто не верится, что совсем недавно он горбился пирамидами пенных, лохматых волн, сотрясался в порывах ураганного ветра. Сейчас океан, как большущее зеркало, лишь небольшой теплый ветерок налетает иногда откуда-то и чуть морщинит его окрашенную в алые тона поверхность.

Солнце медленно, неохотно клонится к горизонту. Чем ниже опускается оно, тем становится больше. Оранжевый шар раздувается прямо на глазах. Кажется, еще немного, и солнце взорвется, расплескается по небосводу и океану кипящими жгучими брызгами. Вот нижний его край коснулся горизонта, солнце задержалось на несколько секунд, как бы бросая на весь этот чудесный мир прощальный взгляд, немного сплющилось и, не оставляя кругов, без всплесков погрузилось в океан...

Сразу стало темно. Черно-фиолетовое небо замерцало множеством крупных, ярких звезд. В одной части неба их больше, в другой – меньше. Как будто кто-то бродил по черному полю небосвода и разбрасывал из большущего мешка звезды рукой. И в одно место их падало значительно больше, чем в другое. Тот мешок от долгого употребления прорвался, и из него посыпались звезды, выстилая собой широкую небесную дорогу, – Млечный Путь.

Как зачарованные мы долго смотрим на ночное небо. Судно кренится с борта на борт, и звезды на небосводе раскачиваются из стороны в сторону.

Жаль уходить с палубы, но все же нужно идти спать – завтра начинаются работы, будем тралить, ловить сардину для наживки.

Раннее утро – такое же тихое, как и прошедший вечер. Наскоро позавтракав, я выскочил на палубу – и чуть не вскрикнул от восторга: Африка совсем под боком – желтый берег в каемке белого прибоя. Захватив в каюте бинокль, поднимаюсь на верхний мостик и всматриваюсь в опаленное зноем побережье. Взгляд с жадным интересом скользит по прибою, взрывающемуся каскадами воды у крутой гряды черных и бурых скал, на которых сидят стаи каких-то птиц. А дальше – песок, усыпанный плавником, кустарники и снова каменные глыбы, испачканные белым птичьим пометом.

Африка... Вот ты какая! О встрече с тобой я мечтал в голодном, промороженном блокадном Ленинграде, о тебе думал среди снегов Камчатки, где мне довелось работать долгие годы. И вот ты близко, совсем рядом. А там что? Вглядываюсь в зеленые, дрожащие от потоков горячего воздуха холмы, – неужели слон? И рядом, – ну, конечно же!.. – табунок полосатых зебр! Ну и здорово!.. Все сразу. Перевожу дыхание и протираю стекла бинокля. Нет, это не слон, а покрытая сухой травой скала, не зебры – кусты, колеблющиеся под порывами ветра. Жаль!.. Однако грустить некогда – палубная команда готовит к спуску за борт трал, чтобы наловить наживку. Нам нужна сардина или мелкая скумбрия: этой рыбой наживляются крючки океанского перемета – яруса.

Трал. Убрав бинокль в футляр, спешу вниз, на палубу. Там вокруг длинного конусообразного мешка, сшитого из капроновой дели[4], суетятся матросы – рыжий, шустрый Слава Кротов, Викеша, успевший уже загореть, как индеец с берегов озера Гурон, щуплый Чернышов и налитый силой, играющий мышцами широких плеч Василий Сердюк. У рычагов траловой лебедки стоит высокий кареглазый бригадир Алексей Лукашанец. Он сбросил с себя рубашку; и кажется, что по ошибке кто-то к ослепительно белому телу приделал ярко-красное, опаленное солнечными лучами лицо и такие же руки. На лбу бригадира блестят капельки пота. Бригадир волнуется: первый трал, как-то он пойдет?

– Трал готов! – докладывает он капитану.

– Отдать трал!.. – командует Арам Агаджанович, и матросы сбрасывают за борт концевую часть трала – куток, затем мотню и крылья трала – сетные полотнища, служащие для направления рыбы в куток.

Тяжело плюхаются в воду нижняя и верхняя подборы – прочные тросы, на которых укреплено вооружение трала: кухтыли (поплавки) на верхней и грузила – бобинцы на нижней.

– Малый ход! – говорит капитан в рубку.

– Есть! – отвечает штурман.

Слышен звонок телеграфа передающего команду в машинное отделение. Судно разворачивается, делает «циркуляцию» – становится правым бортом под ветер. Ветер отгонит судно от трала, и трал, как перед полетом, только подводным, расправит свои сетчатые крылья. Вслед за крыльями в воду уходят грунтропы, металлические штанги-клячевки, тонкие, крепкие тросы-кабеля, соединяющие трал с траловыми досками, и, наконец, сами доски и ваеры – толстые тросы, на которых трал буксируется за судном.

Капитан свешивается с крыла мостика, смотрит в прозрачную воду, в которую метр за метром уходят режущие поверхность океана ваеры. Наконец бригадир стопорит лебедку: тросы вытравлены на всю нужную длину.

– Ну как, пошли? – спрашивает капитан Лукашанца.

– Вроде бы пошли, – неуверенно отвечает тот и шарит рукой в кармане. – Где-то были спички...

Кто должен идти? И куда? Разговор идет о досках, прикрепленных к тралу. Их две: носовая и кормовая. От их величины, формы и веса, от того, как они «пойдут», зависит и улов. Доски должны идти по грунту своими нижними окованными краями; вода ударяется в них, раздвигает доски, а они, в свою очередь, раздвигают крылья трала, которые направляют рыбу в раскрытый зев мотни, а оттуда – в куток. Если же доски не «пошли», то они или захлопнут трал, или закрутят его вокруг своей оси.

Я смотрю в воду и представляю себе, как трал, сбивая губки, рогатые кораллы, подминая под себя заросли подводных джунглей, катится по дну на металлических грузилах, шарах-бобинцах. Кто-то попадется в него? У меня уже все готово для встречи подводных обитателей: аквариум наполнен водой, в цинковый ящик налит формалиновый раствор, а в большую банку – спирт с глицерином. В аквариуме мы будем наблюдать за рыбами, которые окажутся в трале живыми, в ящик попадут рыбы для коллекции, а в банку – ракообразные. От формалина их твердый хитиновый покров, покрывающий все тело, разрушается, и поэтому раков и крабов можно хранить лишь в специальном растворе. Итак, все готово, морозильная камера ждет наживку, я – рыб для коллекций, а кок? Кок стоит около меня и задумчиво барабанит пальцами по тазику: к обеду он запланировал рыбное жаркое – не подкачайте же, ребята!

Капитан смотрит на часы: пожалуй, пора. Судно замедляет ход, разворачивается левым бортом под ветер, бригадир включает двигатель лебедки. А над водой, около самых бортов, мечутся с писком чайки: сверху им уже видно, как из глубины поднимается к поверхности океана длинный, распухший от рыбы сетный мешок.

Натужно гудит лебедка, наматываются на барабан последние метры тросов, из воды медленно выползает, зависает над палубой куток, наполненный трепещущей рыбой. Слава дергает за веревку, которой затянуто отверстие в кутке, и на палубный настил, наполняя рыбный ящик, хлынул живой серебряный поток. Чего здесь только нет, просто глаза разбегаются! Кажется, что кто-то специально собирал и бросал в трал все, что ни попадет под руку: крабов, раков, моллюсков и, конечно, сотни различных рыб.

Вместе с Виктором мы спешим к ящику и начинаем копаться в этом богатстве, откладывая в сторону наиболее интересных животных и рыб. Здесь столько всякой всячины, что просто не знаешь, что отложить. И мы, пачкаясь в рыбьей слизи, берем в руки то одну, то другую рыбу и торопливо откладываем в сторону, потому что среди пестрой трепещущей груды еще живых, сверкающих яркими красками серебряных тел замечаем рыб, еще более интересных. А вот небольшой, с кулак величиной, осьминог: ну-ка, полезай, дружок, в аквариум! Усы... Чьи это усы торчат из-под плоского, как блин, ската? А, это креветка. Ярко-желтая, черноглазая, величиной с ладонь. Жаль, что их мало в сегодняшнем трале – уж очень они вкусные. Осторожно – краб! Ух, какие у него клешни! Лезь, лезь в ведро, потом познакомимся поближе. Туда же попадают резко пахнущие губки, кусок ярко-красного коралла, пара моллюсков, спрятавшихся в крутозавитые, покрытые зеленой слизью раковины. Затем мы снова возвращаемся к рыбам. Ну, разве не замечательна, например, вот эта плоская, блестящая, как начищенная серебряная монета, рыбка? У нее совершенно человеческая физиономия, очень напоминающая какую-то малоприятную личность. Саша, который помогает нам, морщит лоб, а потом восклицает: