И "Аэлита" уж успела заскучать.

Ее проведать нам с тобою не пора ли?

Пора, пора! Уже бежим билеты брать!

Еще немного, еще чуть-чуть,

И вот уже вокзал Свердловский,

В "Большой Урал" попасть хочу

И рядом пусть лежит Горбовский!

Золтан узнал песню - ее исполнение относилось к ритуалам острова и производилось регулярно. Половина слов в ней была неясна ни Золтану, ни самим исполняющим. Особенно это относилось к терминам и именам. Так, легенды, легенды...

Но ноблес, как известно, оближ. Это был не единственный непонятный, но соблюдаемый ритуал Комариной Плеши.

Стараясь не шуметь и не попадаться на глаза, Золтан переместился ближе к костру, силясь разглядеть лица поющих.

Который год нам нет житья без братьев фэнов,

Без "Аэлиты" мы утратили покой,

А мне бы в фэночку хорошую влюбиться,

И до фэнзина бы дотронуться рукой...

Еще немного, еще чуть-чуть,

Последний рубль наш фэн истратил

"На "Аэлиту", в Свердловск хочу,

Я так давно не видел Братьев!"

Особенно тяжело было с термином "Фэн". Дело в том, что все живущие на острове, или регулярно сюда приезжающие, считали себя фэнами. Но что это означает на самом деле и, особенно, что это обозначало в древности, было слабо известно. То есть понятно, что это связано с фантастикой и любовью к ней. Но как положено себя вести, что делать, о чем говорить?.. Вот собиравшиеся здесь и пытались реконструировать этот загадочный образ жизни. А пока же рассуждали от противного - поскольку мы фэны, то и всякий наш поступок - фэнский.

Агнетты у костра не было. Не виднелось ее и в окрестностях - за оранжевыми палатками, у тщательно восстановленной полевой кухни... Золтан решил выявиться. Вышел из кустов, подошел ближе, присел на бревно, щурясь от жара костра.

Его заметили, но пения не прервали - не положено.

В последний раз сойдемся завтра мы в Советы,

Последний раз фэндому сможем послужить.

И не страшат нас всех противников наветы,

Пусть нету времени фантастику любить...

Еще немного, еще чуть-чуть,

И каждый Фэн - надежда мира!

В "Большой Урал" попасть хочу

И пусть ко мне зайдет Азимов!

Допели. Кто-то сказал:

- Да-аа... Спели песенку.

И наступило время заметить Золтана официально.

- Монстры! Типа, это, новенький!

- Клянусь Братьями Горбовскими!

- Малоприятный и мерзкий притом!

- У-урод уродский...

- Ты кто?

Золтан, оказывается, запомнил ритуал. И ответил как надо:

- Я - Маленькая Добрая Фея!

- Свой! Свой. Свой...

- В таком случае, позвольте представить: наш новый Це. Его Величество Комендант Острова Це Менко Тридцать Второй!

На вопли выполз из огромной зеленой палатки внушительных размеров человек, и слегка кивнув Золтану, обратился животом к народу.

- Уроды! Мы сегодня жрать будем?

Ему радостно ответили, что может быть, кажется, наверное, да. И убежали ускорять. Це Тридцать Второй пожал Золтану руку, прощупал его изучающим взглядом и поинтересовался:

- Отдохнуть? Поиграть? Ищешь кого?

И непонятно было, вспомнил ли он его (мог, мог ведь!), или он ко всем одинаково гостеприимен. Золтан решил рискнуть. Все равно, этот человек знал столько, что одна лишняя тайна ничего не изменит в его умении молчать... Не умей он молчать, его давно бы не было.

- Ищу.

Це со спокойным вниманием смотрел на него, ожидая продолжения. Теперь надо было выбрать, кого же я ищу. То что Агнетта здесь - сомнения не вызывало. Значит, рано или поздно я ее найду. Но значит ли это, что она тут из-за Пятого. Не на ложном ли я пути... урод. С другой стороны, если на ложном, то и Це ничего не поймет. Да и плести интриги нет времени.

Солнце припекало, и у Золтана мелькнула мысль, что тыщу лет назад в декабре они бы тут так не постояли. Льдины, ураган снежные заносы. Брр... Есть все же прогресс, есть. Но решать надо, как не увиливай. Что-то я нерешительный сегодня с утра, задумчивый какой-то. Решил.

- Макс.

Це склонил голову, прищурил глаза. Попал, подумал Золтан.

- Плата?

- Информация.

- Пошли.

И они двинулись вдоль черноморского берега на восток. Лагерь оказался довольно приличных размеров. И с приличным населением. Народ в плавках и панамках варил на кострах еду, валялся в тени с книгами, бренчал на гитарах. Вдоль самой кромки пляжа тянулась главная достопримечательность стена из воткнутых в песок бутылок, освобожденных за этот сезон, естественно. Некоторые из них были заботливо установлены горлышками вверх - и ветер с моря исполнял на них сложную мелодию.

Дойдя до излучины, Це резко свернул в заросли маслин. Там, в тени, пряталась еще одна штабная палатка. Возле нее сидели четверо - трое прямо на траве, а один на решетчатом ящике. Этот что-то вещал. Це остановил Золтана, сказав:

- Посиди тут, послушай. Я сейчас.

Поприветствовал привставших четверых и скрылся в палатке. Из нее не доносилось ни звука. Золтан пожал плечами и плюхнулся на траву. Тот-что-на-ящике продолжал:

- И когда Виктор Первый в третий раз прилетел на Бету, ему было еще двадцать пять лет, а на Альфе шел уже 2170 год. И тогда-то он и зачал на Бете ребенка - и назвал его Виктором Вторым. Первый продолжал прилетать на Бету (как и на Альфу) каждые шестьдесят лет. Но Второго там не было. Ибо тот по достижении двадцати лет, как и было завещано, отправился вслед за отцом. Было это в 2190. Так они и продолжали летать в противофазе, не встречаясь, но поддерживая самую могущественную династию. В 2340 Второму на Альфе исполнилось 25 лет - и он зачал Виктора Третьего, который вылетел на Бету впервые в 2360. У него, в свою очередь, в 2510 на Бете родился Четвертый. И когда Четвертому исполнилось двадцать, наконец-то впервые закончился один цикл. Гениальный замысел Первого начал сбываться. Ибо к 2530 на Бету прилетел уже 35-летний Виктор Первый - они встретились - и Четвертый улетел вместо него. А Первый остался - пожинать плоды своего успеха. У Четвертого в положенный срок (в 2680) у нас на Альфе родился Виктор Пятый, которому скоро исполняется двадцать, и он должен будет сменить прилетевшего на покой Второго. У Пятого родится на Бете в...

Золтан почувствовал, что засыпает. Однако, какова память! Он все это знал давно, но чтобы вот так рассказать, без диаграммы, даже без устных подсчетов...