— Где-то мы ее записывали…

Реншоу поискал глазами вокруг себя, словно записка с фамилией могла находиться непосредственно у него под носом.

— Может быть, это возле телефона? — предположил Ребус. Аппарат стоял на полочке между дверями. Ребус поднял трубку — глухо. Он увидел, что шнур выдернут из розетки — это уже Кейт постаралась. Рядом с аппаратом лежала ручка, но бумаги не было. Он кинул взгляд подальше, к лестнице, и увидел блокнот. На первой странице были нацарапаны фамилии и номера телефонов.

Ребус прошел назад в кухню и положил блокнот на стол.

— Стив Холли! — возгласил он.

— Правильно. Он самый, — подтвердил Реншоу.

Разливавшая чай Шивон застыла с чайником в руке, потом переглянулась с Ребусом. Они оба знали Стива Холли, репортера одного из таблоидов Глазго; репортер этот славился своей настырностью.

— Я скажу ему пару теплых слов, — пообещал Ребус, а рука его поползла в карман за обезболивающим.

Разлив чай по кружкам, Шивон присела.

— Ты как? — спросила она Ребуса.

— Отлично, — солгал тот.

— Что это у тебя с руками, Джон? — спросил Реншоу.

Ребус лишь мотнул головой:

— Пустяки, Аллен. Как тебе чай?

— Очень вкусный. — Но к кружке он даже не притронулся. Ребус глядел на своего двоюродного брата и вспоминал кассету с записью и хладнокровный рассказ Джеймса Белла.

— Дерек не почувствовал боли, — негромко сказал Ребус. — Может быть, даже и не понял ничего.

Реншоу кивнул.

— Если ты мне не веришь… что ж, скоро ты сможешь расспросить Джеймса Белла. Он это подтвердит.

Еще один кивок.

— Мне кажется, я не знаю такого.

— Джеймса?

— У Дерека было много друзей, но такого я что-то не помню.

— Ну а с Энтони-то Джарвисом он дружил? — спросила Шивон.

— Да, с ним — конечно. Тони много времени проводил у нас. Они и уроки вместе делали, и музыку слушали…

— А какую музыку? — спросил Ребус.

— По большей части джаз. Майлза Дэвиса, Колмена, как там его. У меня плохая память на имена. Дерек говорил, что вот поступит в университет, купит себе тенор-саксофон, научится играть…

— Кейт сказала, что Дерек не знал убийцу. А ты его знал, Аллен?

— Встречал в пабе. Немного, как бы это выразиться… нет, нелюдимым его не назовешь — вечно был с компанией, но исчезал иногда, и по нескольку дней его видно не было. Не то он по горам лазил, не то еще куда… А может, в море уходил на этом своем катере.

— Аллен, если тебе это неприятно, то ты имеешь полное право сказать мне «нет».

Реншоу поднял на него глаза:

— Что такое?

— Я подумал, может, ты разрешишь мне заглянуть в комнату Дерека…

Реншоу поднимался по лестнице впереди Ребуса, замыкала шествие Шивон. Реншоу открыл дверь и отступил в сторону, пропуская их вперед.

— Ей-богу, у меня еще не было времени при… — начал он извиняться. — Комната, конечно, не совсем…

Комната была маленькой и темной из-за задернутых штор на окне.

— Ничего, если я раздвину их? — спросил Ребус. Реншоу лишь пожал плечами; он остался на пороге, явно не желая входить. Ребус раздвинул шторы. Окно выходило на задний двор, где на вертушке по-прежнему висело кухонное полотенце, а на лужайке стояла газонокосилка. Стены в комнате были увешаны снимками музыкантов, вырванными из журналов фотографиями элегантных молодых женщин в непринужденных позах. Книжные полки, магнитофон, телевизор с четырнадцатидюймовым экраном и встроенным видео. Письменный стол с ноутбуком, присоединенным к принтеру. В комнате едва хватило места для узкой кровати. Ребус просмотрел названия дисков, обозначенные на корешках футляров: Орнетт Колмен, Колтрен, Джон Зорн, Арчи Шепп, Телониус Монк. Представлена была и классическая музыка. Со спинки стула свисала спортивная куртка, здесь же были брошены шорты и теннисная ракетка в чехле.

— Дерек был спортивным мальчиком? — как бы невзначай спросил Ребус.

— Бегом трусцой увлекался, в туристические походы ходил.

— А в теннис с кем он играл?

— С Тони… ну и с другими тоже. Не в меня он в этом смысле пошел, должен сказать. — Реншоу опустил взгляд к своей раздавшейся талии.

Шивон ответила улыбкой, почувствовав, что он этого ждет. И все же ей во всех его словах чудилось что-то неестественное, как будто в этой беседе задействована была лишь малая часть его мозга, в то время как остальная все еще столбенела в ужасе.

— Он и покрасоваться в форме, видно, любил, — сказал Ребус, поднимая вверх фотографию в рамке — на ней Дерек и Энтони Джарвис были в фуражках и форме ОКК. Реншоу поглядел на фотографию с безопасного расстояния от порога.

— Дерек пошел туда лишь за компанию, из-за Тони, — сказал он. Ребус вспомнил, что и Эрик Фогг говорил примерно то же самое.

— А в море они вместе не выходили? — спросила Шивон.

— Может, и выходили. Кейт вот пробовала водные лыжи… — сказал Реншоу, голос его упал, глаза расширились. — Этот мерзавец Хердман катал ее на своем катере… ее с подругами. Если я его когда-нибудь встречу…

— Он мертв, Аллен, — сказал Ребус и протянул руку, чтобы коснуться плеча кузена. Футбол… там, в Боухилле… в парке… и как Аллен ребенком ободрал себе колено на бетонированной площадке, и Ребус прикладывал к ссадине лист подорожника.

Были и у меня родные, а я растерял их… С женой расстался, дочь — в Англии, брат — бог весть где…

— Узнай, когда его похоронят, — сказал Реншоу. — Очень хочется выкопать его из могилы и убить заново.

Ребус сжал его плечо и увидел, как на глаза мужчины вновь навернулись слезы.

— Давай-ка спустимся, — сказал Ребус, ведя его назад к лестнице. Лестничный пролет был узким, и, спускаясь бок о бок, они касались друг друга плечами. Двое взрослых мужчин, опирающихся друг на друга.

— Аллен, — сказал он, — можно мы на время возьмем ноутбук Дерека?

— Его ноутбук? — Ребус молчал. — А зачем… Ну, не знаю, Джон.

— На день-два. Я верну.

Видимо, Реншоу никак не мог понять смысла этой просьбы.

— Наверно… Если ты считаешь…

— Спасибо, Аллен. — Повернувшись, Ребус кивнул Шивон, и та вновь устремилась вверх по лестнице.

Ребус провел Реншоу в гостиную, усадил на диван. Тот немедленно схватил пригоршню фотографий.

— Мне надо их разобрать, — сказал он.

— А что у тебя с работой? Сколько ты можешь отсутствовать?

— Мне сказали, что я могу вернуться после похорон. Сейчас затишье: не сезон.

— Может, я обращусь к тебе, — сказал Ребус. — Пора мне продать мою старую клячу.

— Я помогу, — пообещал Реншоу, поднимая глаза на Ребуса. — Я буду не я.

В дверях показалась Шивон с ноутбуком под мышкой; провода компьютера волочились за ней.

— Нам пора, — сказал Ребус. — Так я загляну к тебе, Аллен.

— Всегда к твоим услугам, Джон.

Реншоу с трудом поднялся, протянул руку. А потом неожиданно прижал Ребуса к груди и похлопал его обеими руками по спине. Ребус сделал то же самое, подумав, что поза его, наверное, столь же нелепа, как и охватившее его смятение. Шивон отвела взгляд и стала изучать носки своих туфель, словно раздумывая, не нуждаются ли они в ваксе. Когда они уже шли к машине, Ребус понял, что вспотел так, что рубашка липнет к телу.

— Что, в доме так жарко было?

— Не особенно. У тебя, наверное, температура.

— Похоже. — Тыльной стороной руки в перчатке он вытер лоб.

— Зачем тебе вдруг ноутбук?

— Сам толком не знаю. — Ребус, не дрогнув, встретил ее взгляд. — Может быть, отыщется там что-нибудь насчет той автокатастрофы. Что Дерек думал и чувствовал по этому поводу, не обвинял ли кто в ней Дерека.

— Кто-то помимо родителей, ты хочешь сказать?

Ребус кивнул.

— А вдруг… может быть… не знаю. — Он вздохнул.

— Что «может быть»?

— Может быть, мне захотелось просмотреть ноутбук просто для того, чтобы лучше узнать парнишку.

Ему вспомнился Аллен. Сейчас, наверно, он опять включил телевизор и пристроился к нему с пультом в руках, вновь возвращая себе (в звуке и цвете) живого сына — нет, не живого, лишь отображение, копию, неизбежно ограниченную тесными рамками телеэкрана.