Извини за это несколько сумбурное письмо, но мне трудно писать: руки отказываются держать перо.

Прощай! С Богом! Не забывай нас с Максимом Ивановичем. Мы любили тебя.

Надежда Петровна Дюкова (в девичестве Бахмина).

СССР. Ленинград. Ноябрь 1969 год.

Макар сидел, глубоко задумавшись.

«Теперь мне стало понятно многое из того, что ранее удивляло и даже несколько смущало в поведении Максима Ивановича и Надежды Петровны. Они уже тогда, шесть лет назад, планировали сделать меня своим наследником. Потому такая чрезвычайная тщательность в оформлении всех документов.

Он открыл второй конверт и просмотрел находящиеся в нем документы.

«Ещё будет время их тщательно изучить. Но теперь, исходя из полученной информации, придется несколько скорректировать планы на будущее. Жизнь становится все интересней и неожиданней.»

Как-то сразу возникло множество проблем, требующих решения. И одна из первоочередных — вопрос с излишком жилплощади. Макар получил официальное письмо из жилищной комиссии райсовета с просьбой явиться на её заседание.

Он не стал терять попусту время, а сразу связался со специалистом по решению вопросов прописки, уже помогавшим ему ранее, Иваном Кузьмичом, с просьбой разъяснить: что это такое и каковы могут быть последствия. И через три дня получил исчерпывающий ответ: его квартира очень понравилась заместителю райсовета, недавно назначенному на эту должность и получившему двухкомнатную квартиру в соседнем доме. Во-первых, своим расположением, во-вторых площадью и наличием в ней трех изолированных комнат, а также жуткой завистью жены этого начальника: как так, её муж такой ответственный работник имеет двухкомнатную квартиру, а тут какой-то преподаватель университета, к тому же одинокий — живет в трехкомнатной квартире. Конечно, Макар имеет право на дополнительную площадь как кандидат наук, но только в размере жилищного минимума, а его квартира имеет площадь шестьдесят пять метров, что значительно больше установленной нормы.

На вопрос, что делать, получил совет: добровольно обменяться квартирами с этим человеком, не доводя дело до конфликта. У того — двухкомнатная квартира площадью пятьдесят один квадратный метр также с изолированными комнатами, кухней в восемь метров, раздельным туалетом и ванной, установленным городским телефоном. Вполне подходит холостяку для нормальной жизни и только немного превышает установленную норму. Больше ни от кого поползновений на эту квартиру быть не должно. Иначе его трехкомнатная квартира может превратиться в коммунальную, или его принудительно по решению суда заставят переехать в квартиру меньшей площади со значительно худшими условиями проживания и в другом районе города. Причем обмен — наилучший для Макара вариант.

Он подумал и согласился. Терять время на тяжбу с властью, причем с заведомо известным результатом — глупо. Лучше поступиться малым, чем потерять все. Тем более, юридически его позиция была шаткая: действительно он один жил в трехкомнатной квартире, чем нарушал существующие жилищные нормы.

Осуществить полюбовный обмен квартирами взялся этот самый специалист, причем за услуги не взял ни копейки. Макар чувствовал, что его «развели», но выхода не видел. И дал согласие на обмен. Уже в течение месяца он переехал в двухкомнатную квартиру, которая оказалась отремонтированной, с новой сантехникой и даже с небольшим балкончиком. Телефон ему также оставили бывшие хозяева. Особенно о потере трехкомнатной квартиры он не жалел: жениться пока не собирался, для нормальной жизни двух комнат вполне было достаточно. От университета и метро близко. Третий этаж кирпичного дома еще дореволюционной постройки с проведенным капитальным ремонтом, с толстенными стенами, железобетонными перекрытиями и центральным отоплением.

Надо было решать, как правильно поступить с информацией о праве на владение недвижимостью в Финляндии. Первое, что напрашивалось, скромно «молчать об этом в тряпочку». Но навести справки — желательно. Макар в университетской библиотеке почитал действующие в Швеции и Финляндии законы о наследственном праве. Конечно, юристом он не был, но ума хватило понять, что торопиться не надо, его право на наследство оформлено очень грамотно и не зависит от времени обращения для вступления в права наследования.

«Сейчас у меня есть более важная задача: как можно быстрее подготовить и защитить докторскую диссертацию. А наследство — подождет до лучших времен. Тем более, я знаю, что они обязательно наступят.»

К лету 1972 года большая часть докторской диссертации была написана. Основным итогом докторской работы Макара должны стать англо-русский и немецко-русский толковые словари терминов радиоэлектроники. Макеты их были подготовлены для печати. Сейчас проходило согласование с издательским отделом университета. Решение о печати словарей было принято на Ученом Совете университета по представлению кафедры в связи с их большой практической ценностью. Заявки на них поступили практически из всех учебных заведений страны, научных и конструкторских организаций, занимающихся проектированием радиоэлектронной аппаратуры. Издательство «Советская энциклопедия» также включило в планы 1973 года выпуск этих словарей довольно большими тиражами.

Авторитет Макара как знающего специалиста по переводу технической литературы по радиоэлектронике с английского, немецкого и шведского языков неумолимо рос. К нему постоянно обращались за консультациями работники различных организаций.

Наконец, в этом году летом его отправили на месяц в ГДР руководителем делегации студентов. Она должна была самолетом добраться до Берлина, неделю пожить там, познакомиться с местным университетом, потом проехать по стране, посмотреть, как живут немцы в социалистическом раю, и закончить путешествие двухнедельным отдыхом у моря на острове Узедом, где располагался студенческий летний лагерь. И вернуться обратно на теплоходе, курсирующем по маршруту Росток — Альбек — Ленинград. Такую замечательную поездку профинансировало общество советско-германской дружбы. Делегация была небольшой: вместе с Макаром — одиннадцать человек. Все студенты четвертого курса. Семь парней и три девушки. Как сказала Екатерина Петровна, включением Макара в состав этой делегации были отмечены его заслуги перед факультетом иняза университета за последние десять лет беспорочной работы.

Перед поездкой с членами делегации проводилась серьёзная идеологическая работа: и в комитете комсомола университета, и в райкоме комсомола, и в Большом доме на Литейном. Макар до сих пор оставался комсомольцем: его приняли в члены ВЛКСМ еще в школе в девятом классе. В партию он не стремился, хотел спокойно выйти из комсомола по возрасту. Да ему особенно и не предлагали: это надо было заслужить! А как тут заслужишь, если как белка в колесе целыми днями крутишься, то ремонтируя аппаратуру лингафонных кабинетов, то работая над диссертациями.

Заграничных паспортов членам делегации не вручили, обошлись бумагой, куда вписали фамилии и номера советских паспортов, дату отлета в Берлин и дату посадки на теплоход в Альбеке, а также фамилию ответственного руководителя делегации — Макара. Ему же под роспись передали деньги: по сто немецких марок на человека. Это на карманные расходы в течение месяца. Билеты на самолёт и теплоход, поездка на автобусе по ГДР, проживание в гостинице и студенческом лагере, питание — все было заранее оплачено обществом советско-германской дружбы. Немецкое отделение общества организовало эту поездку советских студентов, а советское отделение — встречную поездку немецких.

Макар прекрасно понимал, что сто марок на месяц — это даже на пиво не хватит. А еще подарки купить, сувениры… Поэтому, едва узнав о поездке, сразу поинтересовался в комитете комсомола, кто возглавлял аналогичную делегацию в прошлый раз? И немедленно отправился на юридический факультет искать аспиранта Медведева: надо было выяснить все нюансы поездки и определить свои дополнительные возможности.