Сверившись со специальным списком, француженка изумленно округлила глаза. — О-ля-ля! Ви покориль удачу! У вас один из главных виигришей — тысяча рублей!

— Поручик! Поздравляю! — Корнет, широко раскинув руки, стиснул Осинина в объятьях. — Прошу учесть, я в вас верил.

— Везет же дуракам! — капитан Сербулов с трудом сдерживал улыбку. — Но, победителей не судят. Прими мои поздравления, Лешка. С тебя угощение.

Потрясенный внезапно привалившим счастьем, поручик кивнул головой. Последние сомнения исчезли. Система деда была верна. Только сейчас он понял, что выиграл гораздо больше, чем жалкую тысячу рублей.

Он выиграл сердце богини Удачи!

Через час, получив в городском банке заветную сотню золотых червонцев, поручик отложил один из них в карман, на память, а остальные 999 разделил на три равные части. По одной части он, невзирая на протесты, отдал своим друзьям, а третью, свою, немного поразмыслив, зашвырнул в тихий омут недалеко от банка.

Теперь он мог сорить деньгами, не заботясь о последствиях.

Удача была у него в кармане.

В течение последующей недели поручик Осинин еще дважды добивался благосклонности Фортуны. Сначала — сорвав банк в казино, а после — выиграв главный приз на ипподроме.

В мгновение ока он превратился из заурядного, вечно в долгах, поручика в популярную личность, самого богатого человека дивизии. Вмиг разбогатев, он затмил своим состоянием даже прапорщика Христиани, наследника знатного купца-грека из Феодосии.

Слава о баснословной удаче поручика Осинина разнеслась по окрестностям. У него появились поклонники и поклонницы.

Голова у поручика пошла кругом.

Свято уверовав в непогрешимость иррационального кодекса деда, он уже не хотел довольствоваться лишь материальными подачками от Фортуны. К тому же блеск золота никогда не слепил Алексея Осинина.

Азартная душа поручика взалкала большего — удачи в игре со смертью.

В следующее воскресенье одетый в щегольский цивильный костюм поручик Осинин спустился в закопченный подвальчик офицерского ресторана «Тройка». Набалдашник его английской трости сиял и переливался перламутром в свете канделябров. Тусклым золотом струился в боковой карман витой шнур от именного нагана.

Кабак встретил поручика радостным гулом.

Пьяные объятья, приветственные крики, приглашения к своему столику… Дым стоял коромыслом.

Сдерживая неожиданное волнение, поручик оглядел помещение. Весь цвет полка был в сборе.

Момент был подходящий.

Внезапно оттолкнув очередного собутыльника, поручик легко вспрыгнул на овальный стол в центре зала. Рука скользнула в карман пиджака. Черной молнией блеснула сталь нагана.

Грянул выстрел.

Тишина мгновенно окутала зал. Многие офицеры вскочили с места, ошеломленно глядя на Осинина. Чуть помедлив, поручик опустил руку с дымящимся наганом.

— Господа! — торжественно обратился он к присутствующим. — Я хочу предложить вам небольшое развлечение — рулетку смерти.

Выждав, пока уляжется шум, он продолжил:

— Правила чрезвычайно просты. Я кладу на кон весьма изрядную сумму — пять тысяч рублей, а вы делаете произвольные ставки. После этого я прокручиваю барабан в нагане, приставляю его к виску и … пиф-паф — игра сыграна. Если, паче чаяния, выстрел не будет холостым, то, — поручик с притворной скорбью пожал плечами, — я выбываю из игры и вы делите мои, уже не нужные мне, пять тысяч пропорционально своим ставкам.

Если же выстрел будет холостым, то, уж не взыщите, я забираю ваши деньги себе.

Повысив голос, он добавил, заглушая возбужденный ропот среди офицеров:

— Прошу учесть еще два обстоятельства. Первое: в отличие от гусарской рулетки, где в барабане лишь одна пуля, но рискуют все, в моей рулетке шесть пуль, а рискую лишь я. Так что ваши шансы в шесть раз предпочтительнее. И второе: не пытайтесь остановить или переубедить меня, — он кивнул в сторону сидящих с удрученным видом фон Гессе и Сербулова. — Они уже вчера все знали и все равно не смогли отговорить меня. Это бесполезно. Выбор сделан, и я все равно проведу этот эксперимент, чего бы мне это ни стоило.

Наконец, не забывайте, что я — любимчик Фортуны и ничем не рискую.

Последние слова гипнотически подействовали на зрителей. В ресторане повисла напряженная тишина.

Неожиданно из-за дальнего столика поднялась сухопарая фигура подполковника Нищенко. Дергая простреленной щекой, он решительно подошел к Осинину:

— Поручик, как старший по званию, я запрещаю вам подобные безумства. Мы уже вдосталь нахлебались крови.

На губах поручика зазмеилась усмешка.

— Увы, подполковник, я уже не в вашей власти. К тому же никто не помешает мне проделать этот опыт дома. И тогда уже мне никто не поможет … в случае чего. Ну а вы, — он тонко улыбнулся, — лишитесь удовольствия.

В зале засмеялись. Все знали про давнюю неприязнь обоих, в свое время едва не закончившуюся дуэлью.

— Ну так что же? — поручик снова повернулся к офицерам. — Пора делать ставки. — Перевернув чью-то лежащую рядом фуражку, он швырнул ее на середину стола.

— Я играю, — розовощекий Христиани, втайне восторгающийся Осининым, кинул три сотенные купюры на дно фуражки. — Хотя и не сомневаюсь, что проиграю.

Еще двое офицеров под осуждающие взгляды товарищей сделали ставки по сто рублей.

— Итак, на кону пятьсот рублей. — Осинин был опять спокоен и холоден. — Не густо, но вполне достаточно для первого взноса на тот свет. Что ж, начнем с богом.

Смуглая рука медленно подняла наган. Кто-то перекрестился.

Напряжение достигло апогея.

С усмешкой оглядев офицеров, поручик небрежно крутанул барабан нагана. Все затаили дыхание. Слышно было, как над бледной лысиной капитана Сербулова барражирует одинокая муха. Прапорщик Христиани нервно вытирал вспотевшие ладони.

— Да не волнуйтесь вы так, господа, — засмеялся Осинин и вдруг, легко вскинув дуло к виску, нажал на спуск. В напряженной тишине, как удар хлыста, прозвучал щелчок.

Осечка!

Кабак тут же наполнился гулом, все с облегчением задвигались и заговорили.

— Ну и везунчик же вы, Осинин! — перекрывая шум, радостно закричал фон Гессе.

— Квод эрат демонстрандум, — отмахнулся тот и поднял фуражку с банкнотами. Секунду помедлив, он неожиданно подошел к пылающему камину и швырнул деньги в огонь.

Казалось, этот поступок произвел на общество гораздо более сильное впечатление, чем несостоявшийся выстрел. Юный Христиани вскочил с места. — Браво, поручик, браво! — восхищенно глядя на Осинина, он громко зааплодировал.

— Дурак! Позер! Мальчишка! — донеслось из другого угла. С трудом оторвав взгляд от догорающих ассигнаций, подполковник Нищенко с раздражением отбросил стул и вышел вон. Его уход несколько разрядил обстановку.

— Ну что ж, — поручик картинно развел руками, — подполковник ушел на самом интересном месте. — Он уже знал, что богиня приняла его дар, и следующий выстрел будет холостым.

— Сережа, — крикнул он пожилому незрячему артисту на сцене, настраивающему гитару, — давай мою любимую!

В ответ заплакали струны, и над притихшим заплеванным залом поплыли звуки пронзительного романса:

Поддавшись очарованию музыки, с минуту поручик не двигался. Затем, стряхнув оцепенение, медленно поднял левую руку.

— Господа! — голос чуть-чуть дрожал, хотя лицо было по-прежнему бесстрастно. — Опыт еще не закончен. — Офицеры замерли, пораженные, готовые к очередной безумной выходке. — За мной еще один выстрел. Делайте ваши ставки.

— Бросьте дурить, поручик! — закричал фон Гессе. Он был не на шутку встревожен и теперь, несмотря на выпитое, безуспешно пытался поднять свое грузное тело из-за стола.