— Tы точно такой же вопрос задала в нашу самую первую встречу. Для обычных людей, возможно, это и есть самая настоящая магия. Для нас же — это наша сущность, наша природа, и никакого волшебства.

И меня вдруг пронзила мысль. Они что же, видят мои мысли? Получается, если он может остановить их поток, то он видит его. И я что же, открытая книга? Я не удержалась и спросила об этом.

— Все не совсем так, — улыбнулся Костя. — Я твои многочисленные образы и мысли воспринимаю именно как поток, как некую стихию, вижу направление течения, силу. И могу работать с ними, как со стихией — остановить, перенаправить, усилить. Обычно, у человека в голове движется одновременно огромное количество хаотичных мыслей, и даже сам человек не осознает то, о чем постоянно думает. Человек так привыкает к шуму в своей голове, что для него это нормально. И очень сложно из этого потока отделить важную мысль, да и не нужно это никому. Хотя некоторые из нас способны улавливать особенно яркие образы. Говорят же, что некоторые мысли на лице написаны — вот они читаются легко. А так же зависит степень настройки друг на друга, знакомых считывать легче, и чем ближе тебе человек, тем больше он для тебя раскрытая книга.

Я ужаснулась, вспоминая почему-то Арсения Петровича, и сколько разных мыслей я надумала о нем. Надеюсь, эти мысли не были яркими и выделяющимися на фоне шума в моей голове. Хотя, кого я обманываю. Любая мысль о шефе была такой яркой, что наверняка затмевала собой все остальные образы.

— Заканчивайте болтать. Так мы никогда не начнем, — проворчала Кати, приподнимая свои громоздкие очки и пытаясь убить нас взглядом. Действительно, не нужно вообще никакими способностями обладать, что бы понять, как ее все досталось, и что держится она на пределе. Я, конечно же, хотела еще много чего спросить — можно ли такое провернуть без рук? Умела ли я когда-то так делать? Много ли вообще таких волшебников в мире, как Константин и остальные? — но решила не злить ее. К тому же Максим, который очень долго просто терпеливо лежал на соседней кушетке, заворочался. Я закрыла рот, решив больше ничего не спрашивать. Сейчас я или сама все вспомню, или после мне все равно сотрут все воспоминания об этих людях, а потому какой смысл что-то узнавать.

Я удобнее расположилась на кушетке, всем своим видом давая знать, что я готова.

— Марина, твои воспоминания закрыты вот так же преградой, как я показал. Эта преграда как стена, которая разделяет тебя прошлую и тебя настоящую. Макс будет находиться по ту сторону стены. Все, что тебе надо, это довериться ему, и позволить провести себя на ту сторону. Ничего не бойся.

Затем неожиданно он сделал резкий жест рукой, приглядываясь ко мне, всматриваясь куда-то за меня. Так пристально, что мне самой захотелось обернуться.

— Странно, в твоей печати все же имеется прореха. Я готов поклясться, что раньше ее не было. Я не мог этого не заметить… Ладно, это только к лучшему, память уже возвращается к тебе, в твоей броне есть слабое место. Слышишь, Макс, веди ее к этому появившемуся окошку.

Тот кивнул. И Константин накрыл мне ладонью лоб, Кати включила какие-то тумблеры приборов, стоящих на полке, чуть выше монитора. Я просто лежала, думая, что же будет сейчас происходить. Но все мысли куда-то растворились, я лишь чувствовала жесткость кушетки, теплую ладонь на своем холодном лбу, слышала свое дыхание, наблюдала, как поднимается и опускается грудь. Вдох-выдох. Вверх-вниз. Через некоторое время я обнаружила, как что-то опустилось мне на глаза, или это мои веки закрылись? Я теряла ориентацию в пространстве, теряла ощущения в своем теле, его словно не было у меня. Легкость, невесомость и темнота. Дыхание я все еще чувствовала, когда услышала по — деловому сухой голос Кати:

— Пульс в норме. Давление в норме. Частота сердечных сокращений в норме. Макс, можешь начинать.

Я увидела себя, находящейся среди серого ничего, вокруг был словно туман, сквозь который ничего не было видно. А, может быть, ничего и не было вокруг? Не было ощущения твердости под ногами, не видно границ, и нет ощущения собственного тела. Я словно парю среди серости и дыма. И я увидела силуэт. И я пошла по направлению к нему. Я не знаю, что это было — я или мое воображение играло со мной, но ощущения перемещения были вполне реальными. Я практически вплотную подошла к силуэту и уже могла рассмотреть, что это был Максим. Его худенькая фигурка казалась размытой. Я протянула руки, чтобы дотронуться до него, но уперлась во что-то твердое и вполне реальное. Казалось, я даже слышу звон стекла, когда дотрагиваюсь до этого нечто. Это та стена, о которой говорил мне Константин, поняла я. Максим прикоснулся к стене с другой стороны и начал руками ощупывать плоскость. Я повторяла за ним действия. И что было странно, так это то, что ни верха, ни низа я не ощущала, а стену перед собой ощущала. И я двигалась по ней сначала вниз, и мне начало казаться, что я лежу на спине, а стена накрывает меня сверху, словно крышка. Я попробовала ощутить плотность задней поверхностью тела, но не ощущала ее, никакой твердости за спиной. Когда же я начала перемещаться вверх, то показалось, что я уже давно ползу по стеклянному льду. Я даже топнула ногой, проваливаясь глубже в серый туман, теряя ощущение массы тела. Я отворачивалась от стены, но та всегда оказывалась передо мной. Худенькая фигурка паренька терпеливо ждала, пока я наиграюсь. А потом он поманил меня к себе. И я начала двигаться в направлении Максима.

И вот в какой-то момент моя рука словно погрузилась во что-то мягкое. Я аккуратно убрала ее от стены, а потом медленно вернула назад, постепенно утопая в вязкой среде. Максим подошел к этому месту с другой стороны, и начал тянуть свою руку к моей. Оказалось, что стена не такая узкая, как казалось вначале. Моя рука вошла уже по локоть, но все ещё никак не могла дотянуться до паренька. Со мной что-то происходило, мое состояние менялось. Вдруг накатила такая волна счастья, что захотелось улыбаться. Я в жизни-то никогда не улыбаюсь, а тут — так хорошо и уютно. И я увидела себя по другую сторону вязкого пространства. Силуэт был размыт. Я встрепенулась от мысли, что одновременно могу ощущать себя и лежащей на кушетке, и стоящей возле вязкой стены, и даже там, по ту сторону.

В голове что-то запульсировало, монотонный голос Кати произнес:

— Пульс учащается.

Где-то возле себя я почувствовала тепло. Рука Константина, похоже, снова легла на мой лоб, а я начала успокаиваться и осознавать себя снова больше там, около стены. Моя рука все ещё находилась в вязком пространстве. Я приблизила лицо, погружая уже и его. Волна различных образов накатила на меня. После серого ничего вдруг оказалось очень шумно, в глаза ударил резкий свет так, что захотелось зажмуриться. Перед глазами мелькали яркие картинки, незнакомые люди, силуэты. Я слышала голоса, разговоры, в голове шумело так, что хотелось заткнуть уши. Я обхватила свою голову руками, останавливаясь и привыкая к своему новому состоянию. И тут среди потока бессвязных картинок я увидела одну — яркую и не мелькающую. Она словно застыла перед глазами. Это была девушка с длинными светлыми волосами, бегущая по полю с той стороны от стены. Высокая трава мешала, но девушка, подхватив свои длинные юбки, легко преодолевала препятствия, пряди волос выбились из прически и их трепал ветер. Девушка раскинула руки, и тут ее кто-то подхватил и закружил. Она смеялась, и я смеялась вместе с ней.

Где-то рядом раздался тихий голос Максима:

— Давай мне руку, ты уже рядом, я помогут тебе пройти.

И я протянулась к нему рукой, оставалось всего каких-то пара сантиметров, как вдруг картинка со смеющейся девушкой начала рассыпаться, потемнело. Я ощутила себя все той же девушкой, только находилась я уже не в поле, а где-то высоко на площадке темной мрачной башни. Небо было темным и серым, небольшой дождь моросил, порывы ветра бросали мокрые пряди волос мне на лицо, я куталась в темный плащ, но это не помогало согреться. Тело мелко дрожало, а я стояла на самом краю и смотрела вниз отвесной серой стены, внизу которой виднеются острые пики камней и волны бьются о серую стену башни. А затем я медленно оборачиваюсь, и грудь начинает сжиматься от ужаса. Максим уже коснулся моих пальцев, когда я с силой потянула руку назад и начала сопротивляться. Я не хочу туда, там слишком больно, слишком страшно. Невыносимо. Я слышала где-то далеко тревожный голос Кати:

— Пульс слишком частый, давление растет, нужно прекращать.

Я ощущала теплую руку на своем лбу, но это больше не помогало успокоиться. Что есть силы я дернулась в сторону, назад в серое ничего, сопротивляясь Максиму и его уговорам. Я не хотела слушать о том, что он мне поможет, что осталось совсем немножко. Руками я начала быстро выстраивать между мной и пареньком твердую стену. Не знаю, как я это делала, но мягкой вязкости больше не осталось. Я очень быстро выстроила звенящую как стекло преграду. И паренек бессильно стучал по ней где-то далеко. А я рванула в пустоту и бежала, периодически все же начиная чувствовать стену перед собой, разворачиваясь от нее и припускаясь в бег в противоположном направлении. Но стена вновь оказывалась где-то впереди. И я ощутила себя кружащей вокруг оси, стараясь быстрее отвернуться, чтобы стена не успела появиться передо мной. Но она появлялась. Сердце колотилось. Мир кружился вокруг меня.

Меня ничто не могло успокоить. Я билась в истерике, желая лишь одного — прекратить все это. Оставить все как есть, ничего не вспоминать.

Приходила я в себя, сидя на диване, укутанная теплым пледом, под которым все ещё дрожало мое замерзшее тело. Меня разбудили, вернули в сознание, но почему-то я все еще чувствовала, как мокрые пряди падают на мое лицо, а холодный ветер продувает насквозь.