Глава 7

Мы бродили с подругой среди палаток с изделиями народных промыслов. Неподалеку была сооружена небольшая сцена, на которой девочка лет двенадцати в красном сарафане зычным голосом пела русские народные песни. Около сцены стояло несколько рядов с лавочками для зрителей, а за сценой толпились выступающие, готовясь к своему выходу.

Все оказалось не таким страшным, как я думала. Здесь было много детей и бабушек, солнышко припекало, и я была рада, что мы сюда пришли. Я чувствовала себя здесь безопасно, не то, что в каком-нибудь кафе, где в основном обитали молодые люди. Подруга притормозила около палатки с украшениями из камней, перебирая сережки и бусы из янтаря. Потом она потянулась к жемчугу, обрамленному серебром. И я поняла, что подругу я потеряла. Если Лизе что-то понравилось, то, значит, она будет долго на это смотреть, перебирать, примерять. Я отстраненно подумала, что, действительно, украшения достойны восхищения, это же надо такую красоту руками создать. Сама я просто не носила ни брошей, ни заколок. У меня не было ни одного кольца, не было цепочки, и даже уши я не прокалывала. А потому я мысленно оценила работу мастеров, восхитилась, похвалила и пошла дальше, рассматривая деревянную посуду, матрешек и различные поделки. Периодически я оглядывалась, ища глазами подругу, но Лизка словно приклеилась к лавке с самоцветами. Я вздохнула, если я ее сейчас буду отвлекать и уговаривать пойти дальше, то заслуженно получу от подруги ворчание на тему того, какая я скучная и ничего не понимаю в женских побрякушках. А потому я одиноко побрела к лавочкам около сцены, взглядом посматривая на различные заколки, магниты и пряники. Подожду подругу там, посижу, послушаю концерт. Как раз в это время выступал небольшой танцевальный коллектив подростков.

Я уже подходила к последней палатке. В ней было примерно все тоже самое, что и в остальных — брелоки, сувениры. И тут мое внимание притянуло колечко. Обычно, полупрозрачное, с коричнево-желтыми переливами. Я даже подумала, что это пластмасса, протянула руку, чтобы поближе рассмотреть его. Оно меня завораживало.

— Девушка, возьмите колечко. Это агат, — начала расхваливать свой товар большая грузная женщина-продавец, — Очень сильный минерал, обладает свойствами притягивать к себе успех. Помогает видеть хорошие сны, — вот тут я вообще заинтересовалась, останавливаясь и ожидая, что женщина скажет еще. — С давних времен к нам дошло поверье, что этот камень помогает влюбленным сохранить верность друг другу. Перед длительной разлукой они дарили друг другу агатовые кольца. А ещё агат отгоняет дурные мысли, и …

Но я больше не слушала продавщицу, любуясь этим скромным украшением. Я стала перебирать агатовые кольца, примеряя на палец, ища подходящий размер. И тут над ухом раздался знакомый голос:

— Милая вещица. Подаришь мне? — я резко обернулась, обнаружив за спиной в опасной близости Арсения Петровича. Испуганными глазами я уставилась на него, не зная, что сказать. А он спокойно уточнил у продавщицы, сколько стоит колечко, отдал деньги и, подхватив меня под руку, повел к лавочкам, где располагались зрители.

Я даже не поздоровалась с ним, хотя теперь мое приветствие будет выглядеть несколько запоздавшим. И даже забыла о своем решении в присутствии шефа перебирать кучу мыслей, шокированная его появлением. Кольцо так и осталось у меня на пальце. Мы сидели рядом, наблюдая за концертом. Я молчала, а Арсений Петрович даже не напрягался, как будто все так и должно было происходить. Что ж, я тоже попробовала расслабиться. Что такого, уговаривала себя я, встретила на ярмарке шефа, он купил мне колечко из агата, недорогое, сильно я его не разорила. Конечно, лучше бы он чаю где-нибудь раздобыл и поесть…

И словно подслушав мои мысли, Арсений произнес:

— Сиди тут, сейчас вернусь, — и через некоторое время и правда принес чай и пряник. А мне стало неудобно, как будто я выпросила это. Мысленно, конечно, но выпросила. И где моя подруга пропала? Бежать отсюда нужно, бежать. Я оглядывалась по сторонам, ища Лизку.

— Тебя так сильно напрягает мое общество? — серьезно спросил Арсений Петрович, а я смутилась.

— Простите? — я же даже ни слова не произнесла за время нашей встречи. И думала только о чае и Лизке.

— Ты так красноречиво оглядываешься по сторонам, что тебе даже говорить ничего не нужно, — ответил на мои мысли шеф, а я в который раз покраснела. И все же решилась ему что-то объяснить, чтобы меня не уволили, в конце концов, в понедельник.

— Я просто не ожидала Вас тут встретить. Я пришла сюда с подругой, а она где-то потерялась, вот я ее и выглядываю. Простите, что была с Вами не достаточно вежлива.

Я взглянула на него, чтобы увидеть, подействовало ли мое объяснение. Он руками сжимал свой пустой стаканчик из-под чая. Руки у него были волосатые. И тут до меня дошло, что до этого момента я не то чтобы слово не произнесла, я даже ни разу не взглянула на него. Оказывается, он сегодня в обычной черной футболке, а не в строгой рубашке с длинным рукавом, как я привыкла наблюдать его в офисе. И джинсах, темно-синих, обычных, а не брюках. Должна признать, в который раз, мой шеф очень даже красив. И в свободной одежде выглядит ещё лучше, чем в строгом костюме. Несколько небрежно, более мужественно. Я даже залюбовалась им, а он улыбнулся.

Потянулся ко мне:

— Давай свой стаканчик. Я выкину.

А на его руке было такое же колечко, какое я себе сегодня приобрела, полупрозрачное из агата. У меня дар речи пропал. Я схватила его за кисть, рассматривая:

— У Вас такое же кольцо? — я не понимала, от чего у меня внутри все так волнуется, из глубин души поднимается целый ураган чувств. Я себя не узнаю — обычно такая спокойная, невозмутимая. Я даже не думала, что умею, в принципе, испытывать какие-то сильные чувства, кроме, разве что, страха и паники. А то, что какое-то непримечательное колечко вызывает во мне такую бурю, вообще, казалось, нереальным. С непривычки, я даже определения не могла дать тому, что чувствую.

Наверное, с моей стороны, это было очень нагло, хвататься за начальственные руки. Но я, как только увидела на прилавке эту вещицу, сразу же была не в себе, потеряв над собой контроль. Эта вещица притянула мое внимание, у меня в голове всплывали какие-то воспоминания, которые я пока никак не могла уловить, образы были не ясными, размытыми, только на уровне ощущений. А тут на руке Арсения Петровича подобное. Двойной удар по моему разыгравшемуся воображению. Это ведь не золото, не драгоценный металл, зачем ему носить такое?

— Это подарок, — просто ответил он, а я испуганно смотрела на свою руку, которая по-прежнему сжимала кисть шефа. Он не пытался вырваться, давая мне рассмотреть, а меня словно обожгло прикосновение. Наконец-то на горизонте появилась Лизка. Я вскочила, отстраняясь от теплой руки шефа как от огня, и бросилась к подруге, бросив на прощание Арсению Петровичу:

— Извините.

Я старалась не смотреть в его изучающие глаза и не обращать внимания на что-то такое в его взгляде, похожее на тоску. Конечно, он сейчас вспоминает дарителя. Видно, ему очень дорого это простое колечко, раз он носит его с собой.

Я подбежала к подруге и, схватив ее за руку, потянула к выходу с ярмарки. Лиза, конечно, хотела было возмутиться, но, увидев мой безумный взгляд, спорить со мной не стала.

Успокоилась я только дома. Обычно я такая сдержанная, меня вообще из себя сложно вывести. Это надо же, чего я за сегодня натворила. Сначала при встрече с шефом я не могла и пары слов связать, потом схватила его за руку, позволила себе такую фамильярность. А закончилась наша встреча тем, что я вообще сбежала, не прощаясь. Я чувствовала себя ненормальной. Конечно, у меня и раньше в жизни появлялось такое ощущение после очередного кошмара, но сейчас, мне кажется, это ощущение разделил и мой шеф. Совсем не хотелось выглядеть сумасшедшей в его глазах. Он меня в понедельник точно уволит. Эта мысль почему-то успокоила. Может быть, оно и к лучшему. Слишком сильно задевал Арсений в моей душе какие-то струны, все внутри переворачивалось при встрече с ним. Я не понимала своих ощущений. То ли это сильная симпатия, то ли страх. Он волновал меня, пугал, вырывал меня из моего привычного мирка, где я чувствовала себя безопасно и по большей степени равнодушно, заставлял чувствовать. И мне это не нравилось, пугало, я сама себя не узнавала, когда находилась рядом с ним, совершала дикие и нелогичные поступки.

Сильные руки сжимают меня в объятиях, и мне так хорошо, что не хочется, чтобы это прекращалось. Без него так холодно и одиноко.

— Я ненадолго уезжаю. Я скоро вернусь. Ты будешь скучать?

Буду ли я скучать, да я с ума сойду, дожидаясь его возвращения. Он целует мои руки, а у меня из глаз начинает катиться слеза. Он губами собирает влагу с моих щек, покрывает поцелуями мое лицо:

— Не плачь, милая. Я люблю тебя.

Я протягиваю свою ладошку, раскрываю ее, а там полупрозрачное простое агатовое колечко.

— Подарок, чтобы ты меня не забыл, — почему-то я уверенна, что мы больше никогда не увидимся. Но я молчу об этом, не желая огорчать его.

— Я и так тебя никогда не забуду, — я пытаюсь вглядеться в его лицо, рассмотреть его, чтобы запомнить каждую его черточку, глаза, нос, губы. Но у меня не получается. Образ расплывается, а я боюсь напрячься сильнее, чтобы не проснуться. Почему-то я знаю, что если сильно начать стараться, то сон развеется.

— Останься со мной ещё на эту ночь, — и это прошу я, обнимаю его сильные плечи, тянусь к его губам, и он сдается. А дальше наши разгоряченные тела сплетаются в одно целое. Он целует мою грудь, мои ноги обвивают его бедра, мне очень хорошо, я чувствую его теплые руки на своем теле, он словно знает, что и как мне нравится. Я в который раз силюсь рассмотреть его лицо. Мой взгляд скользит по обнаженному телу, по широким плечам, волосатым рукам. Спотыкается о кольцо, что подарила я, на его пальце, и я поднимаю свой взгляд вверх и встречаюсь взглядом уже со своим шефом — Арсением Петровичем. Я не знаю, был тот человек, которого я пыталась рассмотреть вначале и мой шеф — одно и то же лицо. Я знаю, так бывает во сне, что одна личность плавно подменяет другую, но во сне это так легко принимается и не кажется странным. Вот и сейчас, мне так легко представить своего шефа в моих объятиях, мои руки скользят уже по его сильному подтянутому телу, сильнее прижимаюсь, желая слиться с ним воедино. Его руки плавно ощупывают мои округлости, спускаясь все ниже, а губы вовсю изучают изгиб моей шеи, и вот уже я вскрикиваю от восторга. Глаза затуманиваются от страсти. Я запрокидываю голову, слегка поворачивая ее в сторону. А рядом за нашей бурной сценой в строгом костюме стоит и наблюдает Арсений Петрович. Я испуганно вскрикиваю, переводя взгляд на своего любовника. Шеф. Рядом — тоже шеф. Начинаю водить головой по кругу — Арсений Петрович размножился в бесконечном количестве. Мир вокруг начал кружиться, я слышу отовсюду смех, зажимаю уши, просыпаясь.