Лизка первая пришла в себя, вскочив с места и представляя ребят Арсению просто по имени. Арсений Петрович, как ожидалось, руку не протянул и своего имени не назвал. Обстановка накалялась, а шеф, к тому же, второй рукой обхватил меня ещё и спереди таким образом, что я оказалась в кольце его рук и весело добавил, не обращая внимание на растерянные взгляды:

— Меня пригласили на ужин. Но такими темпами, боюсь, я останусь голодным.

Я хотела было возмутиться — кто кого, для начала, приглашал. Мало того, что Арсений сейчас создает ложное впечатление у моих знакомых, так ещё и на ужин претендует. Никто не понял моих красноречивых убивающих взглядов, направленных на шефа, даже сам шеф.

Ребята быстро начали прощаться, Лизка ушла с Вовкой, подмигивая мне на прощание и совершенно не сердясь на то, что у нас будут гости. Вот этот ее жест вогнал меня в краску окончательно. Вообще-то у нас с подругой договор, что мы не приводим в наш дом гостей мужского пола. Но, видно, некоторые произвели такое сильное впечатление на девушку, что Лизка даже не вспомнила об этом договоре, ни сколечко не возмущаясь.

А мой шеф, когда остальные скрылись из виду, наконец-то выпустил меня из объятий и строго сказал:

— С этими мужчинами лучше не иметь никаких дел, Марина.

А затем развернулся, направился к своей машине, сел в нее и уехал. А я, как застыла от удивления, так и стояла до тех пор, пока он не скрылся из виду. И вот что это сейчас такое было? Об обещанном ужине и хоть каких-либо объяснениях я вообще молчу. Но он назвал меня этим именем. Снова. И я уверенна, что не ослышалась. С тех пор, как мы работаем вместе, он ни разу не называл меня вообще по имени. Никак, только по фамилии. Но я не придавала этому значения. Но так было, и это было неспроста. Он тоже знает Марину. Та встреча в «Лайт Хаузе» была неслучайна. Имя, которым он меня назвал — тоже. У меня закружилась голова от этих мыслей. Только почему до этого момента он никак не давал знать, что мы встречались, а сейчас все же признал это? Почему сейчас? Что это было — Арсений выложил карты на стол или же немного приподнял завесу тайны? И что теперь будет дальше? Я же завтра приду на работу, и как себя вести — словно ничего не случилось или необходимо поговорить? И если поговорить — то о чем? Арсений, если бы собирался что-то мне рассказать, мог бы сегодня это сделать. Тем более, я сейчас одна, Лизка уехала. Но он оставил меня наедине с моими мыслями, в растрепанных чувствах, не понимающую, что происходит, сходящую с ума от новых открытий.

И что это было за заявление о мужчинах, с которыми лучше не иметь никаких дел. Я сама и не собиралась встречаться ни с Вовкой, ни с Мишкой. Но теперь меня вдруг охватило жуткое беспокойство за Лизу. Надо как-то с ней ещё раз поговорить, и пусть думает обо мне все, что захочет. Хотя, наверное, если бы ей угрожало что-то прямо сейчас, Арсений не позволил бы ей уйти с Вовкой.

Немного придя в себя, я вышла из оцепенения и поднялась в квартиру. Сделала себе крепкого чаю, добавив в него волшебных капель для хорошего сна. Мне даже ужинать не хотелось, кусок в горло не лез. Думаю, Арсений прекрасно понимал мое состояние, когда забыл про обещанный ужин, но все же оставил меня в нем одну.

Хотя, может быть, в этом и заключался его замысел. Сказать мне, скорее всего, он ничего не мог, так же как и Константин, но пищу для размышлений дал. Немного успокоившись, с уже более позитивными мыслями, я легла спать, не обращая внимания на урчащий желудок.

— Милая баронесса, позвольте представить вам нашего дорогого гостя из Чехии, князь Арсен Лобковиц, — пышная женщина расплывалась в улыбке и приторно-сладким голосом обращалась ко мне, всем своим видом выражая уважение к «дорогому гостю» и пытаясь ему всячески льстить, — Князь горел нетерпением быть представленным Вам, дорогая. Баронесса Маринетт фон Шолль, — а теперь дама представляла меня.

Я присела в глубоком реверансе, из-за опущенной в пол головы рассмотреть высокого мужчину, что мне представляли, не получалось. Но очень хотелось. А тот склонился к моей руке, поднимая меня из полуприседа и целуя мою руку, одетую в белую кружевную перчатку:

— Дорогая баронесса, даже не представляете, как много я наслышан о Вас. Не соблаговолите ли Вы оказать мне честь и подарить танец?

Я заволновалась. Если честно, это был мой первый бал. Мы с родителями проживали в провинции. У отца было богатое поместье, и он не стремился в столицу, его устраивала жизнь в деревне. А для мамы главное быть рядом с ним. Когда же мне исполнилось семнадцать, мне было пора выходить в свет, чтобы искать себе жениха и удачно выйти замуж. Лично мне было совершенно не до этого, но родственники настаивали. К тому же, папин кузен пригласил нас погостить в столице. Я оглядывалась по сторонам в поисках поддержки. Где же мама? И родственницы отца где? Как правильно, согласиться на танец или отказать? Мне перед балом наговорили столько правил, что я просто не запомнила все. Знаю точно, признаться, что я совершенно свободна для следующего танца, нельзя. Никак нельзя. А потому я, опуская глаза, отчаянно начала придумывать:

— Простите, князь. Я где-то оставила свою бальную книгу, не могу сказать, остались лив ней не расписанные свободные танцы…

Надеюсь, я не покраснела от такого вранья. По правде говоря, приглашений было совсем мало, меня здесь еще никто не знал, и потанцевать со мной обещал мой кузен Лукас и несколько его приятелей. И их совершенно не обязательно записывать в бальную книгу.

— Может быть, Вы подскажете мне имена господ, что так неосмотрительно стоят между нами, и я попробую с ними договориться? — не сдавался Арсен. А мне на ум не приходила ни одна фамилия. К тому же, если он сейчас и правда пойдет разговаривать с несуществующими претендентами на танец со мной, то я просто сгорю от стыда.

— Я попробую сама это сделать, ваша светлость, — я искренне улыбнулась и поспешила покинуть общество князя.

— Не забудьте, следующий танец мой, фройлен, иначе придется вызвать на дуэль всех моих соперников, а я, так и знайте, никогда не проигрываю. Пожалейте несчастных.

Я улыбнулась шутке графа так искренне. Он очень мил, сам помог мне выбраться из затруднительного положения, привел такие аргументы, после которых вроде бы у меня не остается другого выбора, как спасти от убийства несуществующих господ.

Облегченно выдохнув, я прошла по залу в поисках кого-то знакомого. Первым мне попался Лукас.

— Вот ты где, Маринетт. Как успехи?

— Меня князь Лобковиц пригласил на танец, — искренне радуясь, поделилась я с кузеном. Мне казалось, он должен был обрадоваться, что ему не придется весь вечер провести со мной. Но Лукас почему-то нахмурился, а потом сказал:

— Я бы на твоем месте держался подальше от этого князя. У него плохая репутация.

Я расстроилась. Что же делать, я уже обещала и не смогу отказать.

— Не расстраивайся, малышка. Потанцуешь с ним один танец, и уедем отсюда. Я пока найду наших родительниц. Вообще, не понимаю, для чего мы сюда приехали. Все вроде бы уже и так решено. Мы нашли тебе мужа.

И он быстро отошел, а я разглядывала в зеркале свое бледное отражение лица. Ввысокий парик из белых напудренных волос, уложенных в высокую прическу. Мне вообще не нравилась эта мода, голове было тяжело и неестественно. У нас в поместье я никогда не надевала подобного, я вообще любила кататься на лошадях в мужском костюме, бегать в соседнюю деревню к целительнице вообще в простом платье, без всяких этих сложностей, и часто вообще надевала брюки, потому что в них было удобнее перемещаться. Но здесь так нельзя. Здесь высший свет. От одной мысли надеть на себя брюки у местного женского общества может случиться обморок. Платье на мне сейчас такое огромное, специальные подушечки на бедрах зрительно расширяли фигуру по бокам, грудь затянута в корсет так, что мне нечем дышать. Пудра на лице. В итоге, я чувствую себя грязной, с нехваткой кислорода и с трудом перемещающейся из-за своих увеличенных габаритов. Хорошо еще я настояла на том, чтобы убрать с платья все эти дурацкие рюши, которые пачками крепились и на рукавах, и на подоле. Это же надо столько метров кружев на одно платье пришить. Я сама увлекалась кружевоплетением, но никогда не прикрепляла к платьям столько рюшей сразу. Совсем чуть-чуть, на крае рукава или на подоле юбки, чтобы было красиво, но просто. И сейчас мое платье без этого обилия метров кружев было, может быть, простовато, но я хотя бы не чувствовала себя ванильным тортом.

Чтобы там ни было, но соответствовать современным тенденциям было необходимо, чтобы найти себе жениха. Да, кстати, о каком таком женихе говорил Лукас? Данное заявление меня неприятно поразило, неужели мама согласилась с этим? Отец говорил мне, что я могу сама выбрать себе мужа, и он не отдаст меня против моей воли за кого бы то ни было. И я ему верила.

— Вот Вы где, Маринетт. Позвольте напомнить Вам о нашем танце. Прошу, Вашу руку, принцесса, — поклонился мне князь Лобковиц. Я же протянула ему руку, и мы направились в бальную залу.

— Хорошо, что вашего обращения ко мне не слышит ее Высочество, — улыбнулась я. — Иначе, она не пережила бы этого. Ну, какая я принцесса?

— Самая что ни на есть, настоящая, — он тоже улыбался. — Вы чудесны. Вы даже интереснее, чем я себе представлял, — рассыпал комплименты князь. А я уже забыла о предупреждении кузена. В обществе князя мне было так комфортно, мне он нравился.

— От кого же вы слышали обо мне? — осведомилась я совершенно без интереса, так, чтобы поддержать разговор.

Князь начал присматриваться ко мне внимательнее, а затем сказал странное:

— К-х-м, от нашего общего знакомого — Косты, ты его лучшая находка, лучший мастер печати, — а затем он остановился, как-то прищуривая глаза и наблюдая, наверное, ошарашенное выражение моего лица, — о-о-о, надо же, да ты ещё до конца не проснулась? Сколько тебе лет?