Может быть, она права? И нужно дать Мишке шанс? По правде говоря, Мишка был очень хорош, просто у меня к нему не было каких-то ярких чувств. Он был высокий парень, спортивного телосложения, с симпатичным лицом. Внимательный, порядочный, добрый. В целом, я не могла придумать какого-либо аргумента против, как, в общем-то, и у многие других мужчин, но не более того. Хотя, может быть, я придумываю, и так бывает у всех поначалу, и нужно действительно попробовать? Для чего-то яркого и сильного нужно время, и оно потом проснется, вспыхнет, разгорится? Почему-то я в это не верила. Я даже никогда не вспоминала его, хотя знакомы мы были несколько месяцев. Да, когда мы виделись, я считала его симпатичным, приятным, но, как только мы расставались, его образ вылетал у меня из головы, и я забывала до тех пор, пока Лизка не напоминала. Неужели у всех так? И только в книжках описаны какие-то яркие чувства, эмоции… Или это только я такая холодная?

Было уже поздно, а завтра рано нужно на работу вставать. Лизка уже вовсю сопела, а я ворочалась с боку на бок, боясь уснуть.

Вот я опять мечусь по подушке, по телу катится липкий пот, страх сковывает и дурманит, и я резко выставляю руки впереди себя, словно пытаясь за что-то схватиться, и слышу крик: «Марине-е-е-т!» — голосом моего недавнего незнакомца из торгового центра. Ощущение пустоты вокруг, это так страшно, я не чувствую вокруг себя ничего. Я в ужасе вскакиваю на постели, с облегчением опираясь на плотность матраса, и уже кричу сама…. Ужасно. Мелкая дрожь покрывает тело, руки трясутся. Вот зачем я их всех вчера встретила, ещё не хватало прогрессивного развития моей болезни. Теперь ещё кроме обычного страха я буду бояться реальных людей.

Хотя, с другой стороны, — я сегодня впервые за свою жизнь хоть что-то запомнила из моего страшного сна. Этот жуткий крик, это имя, этот низкий, пробирающий до дрожи, голос.