- А я видел, как вчера ночью они съели своего, - чтобы как-то отвлечься от будоражущих мыслей, вдруг вспомнил Дыболь.

- Они могут, - подтвердила девушка. - Папа тоже недавно чуть не попался. Правда, он специально заманил завра в болото и там убил его. Мы две недели ели мясо. А сколько его испортилось..! Ничего, мясо как мясо. Вполне съедобное, только уж очень вонючее.

При этих словах Саша вспомнил запах жареного чудовища и внутри у него заклубилась тошнота.

- Ты есть будешь? - повысив голос, спросила Луиза.

Решив, что волокнистый сладковатый корень все же лучше сырого мяса завра, Дыболь взял корешок и быстро сжевал. Доедая третий, он даже вошел во вкус, но девушка строго сказала: "хватит", завернула оставшиеся и спрятала сверток в земляной нише, которая, очевидно, служила им одновременно амбаром и холодильником.

- Папа тебя всему научит, - вернувшись, пообещала Луиза. - Ты же у нас останешься? Да?

- Угу, - подтвердил Саша. Ему жутко было подумать о возвращении в лес, и девушка лишь предвосхитила его просьбу об убежище.

- Вот и хорошо. Тогда у нас будет вдвое больше мужчин. И вообще, втроем веселей. Не бойся, папа у меня замечательный, - успокоила его Луиза и, трогательно опустив ресницы, тихо добавила: - И я к тебе буду хорошо относиться.

ТЕЛО

Папа Луизы действительно оказался гостеприимный и хлебосольным хозяином. Соскучившись по мужской компании, он все время рассказывал о жизни в лесу, расспрашивал Дыболя о его прошлой жизни и по всякому поводу, а то и без оного хохотал и хлопал себя по голым волосатым ляжкам.

Вперые за последние две недели Саша отдыхал душой. В этом милом, простом семействе он сразу почувствовал себя своим, тем более, что очаровательная Луиза оказывала ему всяческое внимание и с восхищением слушала несколько преувеличенные истории о его похождениях.

В первый же вечер папа, которого звали Дэн, сотворил для нового члена крохотной общины отличное копье с наконечником из клыка завра. Дыболь, в свою очередь, подарил амазонке жилетку, разодранную всего лишь в трех местах. Луиза была в восторге. Она тут же надела а себя подарок и долго после этого жалела, что в пещере нет даже самого маленького осколка зеркала.

Расчувствовавшись, Саша хотел было подарить что-нибудь из одежды и папе, на котором кроме ветхой набедренной повязки ничего не было, но на нем остались только брюки с сорочкой и грязные носки. Подумав, Дыболь все же вышел из положения. Он подарил Дэну поясной ремень. Надо было видеть, как папа обрадовался Сашиному подарку. Он вертел ремень в руках, сложив пополам, оглушительно щелкал им, пробовал на прочность, на зуб, ласково поглаживал его, все время цокал языком и с восторгом говорил:

- Класс! Вот это вещь!

Наконец, нацепив подарок на пояс, Дэн засунул за ремень кремневый нож и ржавую железную скобу для выкапывания корней.

Остаток вечера был посвящен разговорам о той далекой, покинутой жизни среди таких же людей, где не надо было бояться ни завров, ни ядовитых тварей, которыми был так богат лес. С ностальгической дрожью в голосе они вспоминали о той жизни, где люди спят на белых простынях и едят жареные и вареные блюда по три, а то и по четыре раза в день. Где одежда такая же обычная вещь, как вода и воздух, а обувь можно свободно купить в магазине и даже без очереди. Вдохновенно перечисляя все эти прелести цивилизации, Дэн говорил с неуместным в подобном жилище пафосом, а его дочь даже пару раз всплакнула. И то ли из-за тесноты землянки, а может случайно, она иногда прижималась к Дыболю прохладным плечом, и у Саши в этот момент лоб покрывался испариной, а плечо само по себе тянулось вслед за плечом Луизы.

Спать улеглись лишь тогда, когда на востоке занялась заря. Дыболю был выделен маленький уголок, где он свернувшись калачом попытался уснуть, но воспоминания о мимолетных прикосновениях к Луизе не давало ему покоя. Лежа на свежей подстилке с закрытыми глазами, он никак не мог избавиться от видения. В густом полумраке Саша отчетливо наблюдал парящее в воздухе, необыкновенно соблазнительное плечо своей любимой. И не существовало в этот момент в мире ничего, что Дыболь, ни секунды не раздумывая, не отдал бы за возможность обладать этой великолепной частью Луизиного тела.

"Бодрствуйте, ибо никто не знает, когда придет Хозяин", - сказано в Евангелии от Матфея, что означает: не отдавайте жизнь на откуп телу. И все же человеческое тело - хорошая вещь. Сколько наслаждения и невинного удовольствия оно может доставить человеку, если правильно им пользоваться и не допускать умышленного чреновредительства. Тело может гулять в теплый летний день по бульвару, лежать на диване, есть вкусную пищу, нежиться в ванне, играть в разные интересные и полезные игры. Тело можно гладить, греть на солнышке, щекотать ему пятки и одевать его в красивые одежды. Ко всему прочему, всякое нормальное тело само себя полностью обеспечивает всем необходимым. Оно работает, кормит себя, моется, одевается и даже размножается. А что же в таком случае делает душа? Собирает сливки.

ДУША

Пожалуй, за всю историю мировой литературы не было написано ни одной книги, в которой прямо или косвенно не упоминалось бы о душе. Давно уже разобраны по косточкам все существующие душевные качества, определены грузоподъемность и емкость человеческих душ. Давно уже найдены применения как живым, так и мертвым душам, давно научились её закладывать и отводить. Душой научились кривить и отпускать бедную на покаяние, от её имени дарить подарки и делать гадости. Так же давно для души изобретены занятия, пища и даже праздники. В душу научились влезать и заглядывать за неё - нет ли чего там полезного для жизни? Значительно ближе к нам по времени научились распознавать душевные болезни, иногда лечить их и все равно, как говорят: чужая душа - потемки. Но если чужая - потемки, то своя - непроглядная темень.

За какие-то несколько дней общения со своими новыми друзьями Саша вдруг обнаружил в себе любовь к человечеству. Одну из тех восьми древнегреческих любовей, которая именуется агапао или агапической любовью. Правда, и до этого Дыболь никогда не страдал мизантропией. Просто у него не было причин любить человека только за то, что тот является существом одного с ним вида и имеет мозг весом около двух килограмм.

В общем, сам не ведая того, Саша последовал примеру Иисуса Христа и возлюбил ближнего своего, как самого себя.

ПРИВЫЧКА

Как предполагал автор трех законов движения планет - Кеплер, по ассоциативному ряду неприступная скала более родственная орлу, чем канарейка.

За несколько недель жизни с красавицей Луизой и её отцом Дыболь сильно изменился - он во всем стал походить на своих новых друзей. От носков он давно избавился, сорочка пошла на медицинские и отчасти хозяйственные нужды, а брюки при такой жизни быстро превратились в лохмотья. Лицо и руки у Саши покрылись грязью и царапинами, а волосы свалялись и торчали космами в разные стороны. Дыболь легко привык обходиться без ложки и вилки, его перестала волновать стерильность продуктов и даже появившиеся в волосах насекомые не доставляли ему особых хлопот. Чесался Саша машинально, и по вечерам помогал Луизе, а она ему, вылавливать из волос шустрых кровососов. Дыболь даже полюбил это занятие. Сидя вечером в землянке, они вели задушевные беседы и продолжали развлекать друг друга все новыми и новыми историями из прошлой жизни. Только теперь уже без сожаления и горечи, потому что рассказывания эти были больше похожи на чтение вслух фантастического романа, в котором говорится о малоизвестной жизни, далекой и недосягаемой, как соседняя галактика, но все же приятной и где-то забавной.

Землянка очень скоро перестала казаться Саше тесной грязной ямой. Напротив, он полюбил свой угол, в котором заботливая Луиза раз в неделю меняла сухую траву и два раза в неделю выносила её на воздух проветриться. Кроме того, у Дыболя появились кое-какие личные вещи, помимо подаренного ему охотничьего копья. На полочке из сучков у Саши хранилась прекрасная металлическая скоба для корешков и сшитая из толстой кожи завра единственная рукавица. Этой рукавицей можно было ловить мелких, очень агрессивных зверушек и собирать ядовитые грибы, которые после длительного вымачивания становились не только вкусными, но и вполне заменяли легкий наркотический напиток.