Он же бабник!!!

Двигаясь бесшумно и в полусогнутом состоянии, Джон раскрыл над столом большой зеленый тент, стремительно разлил чай и кофе по чашкам и постарался стать совершенно незаметным. Против воли Вероника почувствовала к этому человеку чуть ли не прилив нежности.

Счастливый отец страшным шепотом произнес:

— Он не выглядит испуганным.

— Ему здесь определенно нравится. Похоже, ты в кои-то веки принял правильное решение… насчет переезда.

— Я так рад!

— Я тоже. Правда.

Их взгляды встретились, и Вероника смущенно опустила ресницы. Эти темно-серые глаза будили в ней первобытные инстинкты, а те, в свою очередь, повелевали кокетничать, хотя в ее ситуации это было смертельно опасно.

В этот момент неясный шорох раздался за спиной девушки, и чей-то тихий голос произнес весьма энергичную фразу по-валлийски. Вероника обернулась…

… и увидела маленькую старушку, весьма живописно задрапированную в нечто черное и развевающееся. Личико у старушки было маленькое и сморщенное, точно печеное яблоко, а на нем ярко блестели ослепительно синие глаза, удивительно молодые и… как бы это сказать… озорные.

Джон отреагировал молниеносно.

— Нянюшка, ни звука! Вероника… это нянюшка Нэн. Нэн, это Вероника… сестра Маргарет.

Вероника начала привставать с открытым ртом, но удивительная старушка энергично замахала на нее коричневой лапкой.

— Сиди, дева, сиди тихо, не смотри на меня и не говори пустых слов. Все вижу, все знаю, сейчас про тебя неинтересно. Значит, мой маленький брауни вернулся домой! Старая Нэн знала, что этот день наступит… Балбес!

Последнее было адресовано Джону. Он в потешном возмущении нахмурился, но нянька Нэн, двигаясь абсолютно бесшумно и быстро, подбежала к нему и несколько раз хлопнула его по лбу ладошкой.

— В МОЕ время слушали старых людей. Я говорила, что ангелочек жив, говорила, что на болотах расцветет голубой вереск, говорила, что ты еще узнаешь имя своего счастья… обалдуй великовозрастный.

Некоторое время она наблюдала за Джеки, а потом повернулась и стремительно кинулась обратно в дом. На самом пороге она притормозила, обернулась и изрекла:

— Зеленые глаза — к беде, синие глаза — к смятению, а твои глаза, дева, будут сиять любовью, да только до этого еще далеко. Сны тебя мучают, обида гложет, дурость бродит, а от него помощи не жди. Лорды с болот никогда не умели слышать свое сердце. Все им надо растолковывать. Где эта девчонка! Ее внук в доме, а она спит!

С этим возмущенным возгласом Нэн исчезла.

Ошеломленная Вероника с трудом смогла отвести глаза от двери, чтобы взглянуть на Джона и промолвить:

— Но… я думала… если она нянчила твою мать, то… я думала, она умерла…

— Глупости какие!!!

Последняя фраза прозвучала откуда-то из недр дома, и Вероника окончательно растерялась. Джон расхохотался, впрочем, тут же закрыв себе рот ладонью, а затем вполголоса пояснил:

— Ты толковала то про замок, то про феодальные права, а меня особо и не слушала. Как видишь, драконы здесь не водятся, а что до няньки Нэн… В здешних местах полагают, что она в родстве с Маленьким Народцем с Холмов, потому что жила здесь всегда.

— Как это — всегда?! Сколько же ей лет?

— Этого никто не знает. Она приняла уйму окрестных детей, а когда-то помогала прийти на этот свет и их родителям. В нашем доме она с незапамятных времен, я же тебе говорил… Ну что, Марго была права насчет меня?

Вероника нахмурилась, сбитая с толку внезапным переходом.

— Похоже… не во всем.

— Уже лучше. Тс-с! Джеки идет.

Вероника пошла навстречу мальчику, чувствуя, как отказывают ноги. Что, если сейчас он улыбнется своему отцу?

— Соски-и-и!!!

— Уже готовы. Садись на свой стульчик и…

— Нет, сын, не на коленки к Веронике! На свой стульчик, как и подобает молодому джентльмену.

С этими словами Джон ловко подхватил ошеломленного мальчика и усадил его на стул. Маленький ротик уже раскрылся, чтобы испустить дикий вопль, но в этот момент Джон ловко всунул туда кусок восхитительно пахнущей копченой сосиски. Не сводя глаз с подозрительного дядьки, Джеки интенсивно жевал сочное мясо, но не плакал. Джон тем временем подвинул ему тарелку, а затем встал и отправился прочь.

Как только подозрительный дядька скрылся из глаз, Джеки окончательно успокоился и принялся за еду с еще большим энтузиазмом.

Потрясенная Вероника последовала его примеру. Никогда, никогда за два месяца их совместной с Джеки жизни он не позволял себе — и ей — удалиться так далеко от безопасных объятий. Никогда он не соглашался на контакт с незнакомым человеком. Никогда ей не удавалось избежать дикого визга, если чужой приближался к Джеки так близко.

Тут было, о чем подумать, но солнце сияло, птицы пели, и все вокруг благоухало, так что, закончив завтрак, они с Джеки отправились в сад.

Там, на живописной лужайке, обнаружился бассейн с восхитительной голубой водой. На ее поверхности плавали яркие утята и выписывал круги настоящий — почти — катер. Джеки счастливо рассмеялся и кинулся к воде так стремительно, что смеющаяся Вероника едва успела его перехватить.

Из кустов донесся смешок, Джон Леконсфилд подглядывал за ними. Потом из тех же кустов элегантно вылетело огромное махровое полотенце. Джеки вытаращил глаза, а Вероника насмешливо поклонилась кустам.

— Спасибо, Маленький Народец.

Джеки плескался в воде до полного изнеможения, а потом начал капризничать. Тут же из волшебных кустов высунулась его любимая книжка, и Вероника с благодарностью посмотрела туда, где, по ее расчетам, должно было находиться лицо Джона.

Под чтение и пение малыш наконец-то угомонился и заснул. Кусты раздвинулись, и Джон вынес автомобильное сиденье для детей. Вероника с чувством глубокой благодарности уложила мирно спящего Джеки в эту импровизированную колыбель и повернулась к Джону.

— Ты меня спас.

— За ним надо приглядывать в четыре глаза, а не в два. Вероника… дай подержать его на руках, а?

— Ладно, Только осторожно. Если он проснется, настанет конец света.

В этот момент со стороны дома донесся возглас:

— Джонни!

Вероника замерла. Великолепное создание с густыми каштановыми волосами и карими глазами, загорелыми ногами от шеи, практически не прикрытыми возмутительно облегающими шортами, шло к ним по траве легкой, слегка танцующей походкой. В глазах Джона засветилась радость, и он прошептал:

— Кэролайн!

Вероника довольно часто встречала в книгах сравнение типа «эти слова пронзили ее сердце, словно нож…»

Именно это она сейчас и чувствовала. Означенная Кэролайн была той самой Сногсшибательной Шатенкой с фотографии.

Лорд-бабник тут же забыл о желании подержать сына на руках и направился ей навстречу. Вероника отвернулась, испытывая сильнейшее желание случайно уронить Кэролайн в бассейн. А лучше — в чан с лягушками и пиявками.

Значит, Марго была права насчет этой дамочки. Она была и остается любовницей Джона Леконсфилда, даже живет с ним под одной крышей.

Вероника против воли представила, как эти двое целуются, занимаются любовью, и ей стало совсем худо. Теперь все ясно. Джеки всегда будет на втором месте, а на первом — Кэролайн. Или любая другая смазливая девица.

Вероника отвернулась, не в силах смотреть на мерзавца и его любовницу. Алый туман застилал ее глаза.

Секунду спустя до нее долетел звук поцелуя, смех и оживленная болтовня.

Гад, гад, ядовитый змей, предатель, обманщик и бабник!

Сейчас она ему все выскажет!

Вероника обернулась. Джон и Кэролайн исчезли.

Отлично! Наверняка они отправились в спальню. Любовницы ведь именно для этого и нужны. А бедная идиотка Вероника Картер даже не может выйти отсюда, не может бежать, куда глаза глядят, потому что купилась на самый старый в мире трюк под названием «Ты нужна нам обоим!».

Бедная Марго! Пусть она была порядочной… назовем вещи своими именами… стервой, но ТАКОГО она не заслужила. Если даже Вероника чувствует себя униженной при виде такого откровенного адюльтера, то что же должна была пережить Марго?