Прямой ответ на им подкорректированный вопрос не произвёл сильного впечатления на Леона. Судя по первой реакции парней на его любопытство, можно было предположить нечто подобное. Поэтому Леон не стал настаивать на подробностях, лишь сказал, обрывая разговор на тему:
— Спасибо, Роман.
Взглянул на Вика, слетевшего во время беседы, — взглянул позвать. Рта не успел открыть — птица плавно снялась с плеча Бриса и по линии слегка провисшей ленты мягко мазнула по воздуху к нему. "Читает мысли?" — оторопел Леон. Но думать ещё об одной проблеме не хотелось. Он ухватился за рваные края пола на первом этаже и подтянулся. Наверху тихо и солнечно. И ещё более нелепой казалась мысль, что этот город разгромлен им, Леоном. "Ангелину сюда бы, — с улыбкой подумал он. — Увидеть бы ей дело рук мужа-подкаблучника. И в назиданье ей, как сварливой жене…"
Он не успел додумать своей мысли, окрашенной даже не чёрным юмором, а — он сам чувствовал эту тонкую грань — истеричным хохотком висельника.
Из цоколя повыскакивали парни стать рядом с ним, запрокинуть лица навстречу солнцу. И…
Миг, растянутый в целую жизнь, — свойство этого города или — ситуации?..
Миг — Роман оборачивается к нему. Леон не успевает удивиться его бледности. Роман бьёт сбоку по ногам — два сокола взвиваются в небеса — одновременно подхватывает за плечи и сильно поворачивает лицом к себе. Другие ещё тянутся к Роману — остановить? "Ты что?! Рехнулся?!" А он кричит: "Закрой глаза! Живо!" Леон погружается во тьму послушно и перепуганно: за завесой век он видит всё-таки яркий день и не понимает, почему его лишают света и возможности видеть. А на сетчатке глаз он замечает след чего-то запечатлённого боковым зрением за секунду до крика Романа. Это что-то похоже на небольшую чёрную собаку. Оно лениво и невесомо то ли бежит, то ли плывёт по дороге, мотаясь во все стороны…
— Отбой, — тихо говорит Брис откуда-то свысока.
… Лбом Леон упирался в металлическую пряжку на ремне Романа. Колени, будто воткнутые в мелкие острые камни, раздирало от боли. Но каким-то, ещё неопределённым чувствам он начал подчиняться, когда увидел в левой руке крепко сжатый пистолет… Кто-то сверху довольно хмыкнул.
— Я-то думал, бедняга командир, а он…
Он резко напряг мышцы ног и сам встал на ноги.
По дороге всё так же лениво продолжал кататься дырявый продуктовый пакет. Иногда, когда ветер вздувал его изнутри, он становился огромным и обманчиво грузным. Издалека чёрный пакет, или пепельный — раздутый ветром и подсвеченный солнцем, нетрудно принять за гуляющее животное.
Они молча следили, как пакет зацепился ручками за обломок бордюра. Ветер раздул послушное замкнутое пространство и превратил его в толстое неуклюжее существо, грозным пузырём повисшее на собственной привязи. А потом ветру надоело. Он бросил игрушку, не желавшую больше бежать по дорожке, и промчался сверху, примял кусок плёнки книзу бордюра.
Вздрогнуть от металлического лязга, обернуться и увидеть что ребята убирают только что взятое наизготовку оружие, — не слабое зрелище для человека, который секунду назад напряжённо, боясь лишний раз вздохнуть, следил за посторонним предметом.
— Глаза ему завязать! — с чувством заявил Роман. — Да я готов его на собственных закорках тащить, лишь бы не психовать!
— Кое-кому тоже не мешало бы шоры на глаза, кандалы ещё хорошие да потяжелее, чтоб ручонки-то не распускал, — проворчал Игнатий, демонстративно рассматривая руку, якобы трясущуюся в нервах. — Птички же этот чёртов пакет видели, Вик же не среагировал — ты-то чего народ пугаешь?!
— Пугаешь?! А я сам не перетрусил?!
Сначала Леон беспокоился, что они сцепятся в жуткой драке — уж больно здорово рычали оба, и за Романа боязно: комплекцией на вид парень очень хрупок в сравнении с тяжеловесом Игнатием. Но потом стало ясно, что парни выпускают пар.
Остальные молча наблюдали за ними. Леон внезапно заметил, как странно улыбнулся Брис — странно и мимолётно, точно отозвался своим мыслям и тут же забыл о них…
А вскоре пошли дальше по улице, как договорились, — к остаткам фонтана. Время от времени восстанавливая улыбку Бриса и пытаясь докопаться, что же в ней странного, Леон сделал вдруг два открытия.
Первое заключалось в том, что Брис наконец расслабился и почувствовал себя в безопасности, среди людей, которым доверял. Поглядывая на его спокойное лицо, Леон поражался, насколько резок контраст между человеком, которого он первым увидел в городе, и человеком — отражением всех этих парней. Стороной мелькнула мысль: несмотря на совершенную разность характеров, в команде есть общее лицо. А что именно их, парней, объединяло — над этой загадкой можно подумать в течение неопределённого времени их неопределённого похода.
Второе открытие мягко сжало сердце. Знание о Брисе и парнях словно вложили в голову. Что это? Хорошее понимание вновь узнаваемых характеров? Частичное возвращение памяти?..
Маленькая пернатая бомба свистнула перед носом и взмыла в небо, где носились остальные. Вик развлекается сотоварищи. Счастливчики — такая свобода! Только сокол Романа на плече хозяина и не собирается его пока покидать. Док Никита замазал его болячки какой-то жирной мазью, и сокол дремлет, ссутулившись, похожий на маленькую сердитую старушку.
Они прошли уже порядочно, если учесть второй по счёту дом, мимо которого пробирались, то прыгая по бесконечно наваленным плитам, то облегчённо разминая ноги на сохранившихся участках дороги. Раньше здесь, видимо, была узкая улочка между высотными домами, поэтому ощущение свалки гораздо отчётливее… Игнатий остановился, вглядываясь вперёд.
— Ага, кажется, послание!
— Ага, — подтвердил Брис, — с десертом из "тараканов"!
12.
Послание Игнатий углядел на стене третьего по улице дома.
"Тараканов" Брис заметил за этим домом.
На первый, несколько рассеянный взгляд, можно предположить, что ветер опять гоняет мусор. Ну, мелькнуло что-то. Если же присмотреться, увидеть нетрудно: в щелястых оскалах дома скользили уже знакомые одинаковые фигуры.
Мы на этом торце дома — они на другом, — пренебрежительно сказал Роман. — Никто из тварей и не заметит. Сидите здесь. Сейчас буду.
Согнувшись — сокол проворно перебрался на затылок и устроился на вороте рубахи — и сторожко перебегая отрезок за отрезком, от одного укрытия до другого, Роман быстро двигался вперёд. Он не прошёл и половины пути, как док Никита задумчиво сказал:
— На "тараканов" мы всегда натыкались неожиданно и тут же лезли в драку. Было бы интересно посмотреть, чем они занимаются в свободное время.
— Вы только посмотрите! — театрально ахнул Игнатий. — И это говорит док Никита! До сих пор я думал, что в нашей команде единственный здравомыслящие люди — док Никита и Рашид. Ну, док, удивил ты меня. Или город на тебя так подействовал?
— Когда Игнатий начинает изощряться в остроумии, он приходит к фантастически умным выводам, — откликнулся Рашид. — В этом городе и не должно оставаться нормальных людей с нормальной психикой и нормальными реакциями.
— Город как город, — напористо возразил Игнатий. — С чего бы здесь психом становиться?
— А как же… Ни одного целого дома. Ни одной целой полевой структуры. Берег не считается. Город, как единица общего, излучает настолько неверно, что мы тоже меняемся. Вспомни радиацию. Не видно её и не слышно, пока необратимость процессов в организме не заставит поверить в неё. Нам, торим, повезло после того взрыва. Мы всё-таки были вместе. И город подействовал на нас не так, скажем, как на Бриса. Брис, прости за грубость, временами психом себя не чувствовал?
