У гобеленов был только один недостаток: поверх искусно вытканных изображений кто-то белой и черной краской нанес магические символы.

Мадлен старалась не обращать на эти рисунки внимания: казалось, стоит только сосредоточиться на них, и мир рухнет.

Тишина во дворце давила на уши. Снаружи не долетало ни щебета птиц, ни шелестения листьев. Анфилада комнат казалась бесконечной. Мадлен хотела взять супруга за руку, но в последний момент передумала. Если снова придется драться, то лучше не обладать чувствительностью живых.

Опасения оказались напрасны. Из-за поворотов не выскакивали чудовища, мертвецы не выходили из стен, да и сказочные существа, вроде заточенной в гранитной колонне наяды, не спешили явить свое присутствие. И все же каждый шаг давался с все большим трудом. Казалось, словно чьи-то невидимые руки хватают за ноги, цепляются за обернутый вокруг бедер обрывок плаща, дергают за выбившиеся из-под капюшона пряди, пытаются ухватить скользкими пальцами за горло.

Когда уже знакомые защитные знаки появились на полу, Мадлен замерла, не в силах сделать шаг.

— Хотел бы я знать, кто здесь поработал, — буркнул за спиной Кирьян. Он так же был вынужден остановиться.

— Я пока ещё могу идти, но медленно, — отозвалась Эйвис. — Кто-то не хочет, чтобы мы шли дальше.

— Мы пойдем, — Регул дыхнул огнем. На этот раз он не стал превращаться в змея.

Мадлен заметила краем глаза, как отступил на шаг Кирьян, прикрывая лицо от отблесков пламени.

Охранные знаки на полу медленно, словно нехотя, исчезли. Сразу стало легче дышать. Мадлен сделала шаг, но Кирьян остановил ее и пошел первым, держа перед собой пучок щупальцев из темных нитей. Тонкие пряди силы извивались, исследуя пространство вокруг себя. Мадлен не сомневалась, что любую опасность они засекут сразу же. Давно нужно было попросить наставника научить ее создавать такие же.

Еще дважды Регул давал волю огню, уничтожая символы на полу и стенах. Он же первым услышал шаги и дал знак остановиться. Мадлен замерла на пороге очередной комнаты и прислушалась: шел один человек. Вот только человек ли? Она привычно начала плести сеть. Сзади испуганно охнула Эйвис, за что заработала сердитый взгляд.

Шаги приблизились. Замерли. Снова начали приближаться.

Мадлен едва не уронила заклинание, но в последний момент подхватила. Петля, узелок… нельзя волноваться.

Тихо, словно ее только вчера смазали маслом, открылась боковая дверь, и в комнату вошел мужчина. Мадлен перешла на внутреннее зрение. Незнакомец действительно был тем, кем казался — обычным человеком. Разве что костюм его напоминал наряды пастухов на старых лубочных картинках. Ничего примечательного, обычный красавчик, вроде тех, которые, приходят на балы с напомаженными волосами и залихватски подкрученными усами, считая, что это позволит им отхватить богатую наследницу.

Правда, усов у незнакомца не было, а торчащие в разные стороны светлые волосы вряд ли знали, что такое масло.

Вошедший поймал ее взгляд. Миг — и в мире не осталось ничего, кроме его глаз. Безграничная, как небо, синева, затопила все вокруг. В голове зашумело…

Очнулась Мадлен от того, что Регул до боли сжал ее плечо. Выдохнув, она на миг закрыла глаза, успокаиваясь и приходя в себя.

— Это не правильно! — капризно заявил незнакомец, смерив их взглядом.

— Что именно? — осторожно спросил Кирьян, поигрывая кнутом.

— Все, — незнакомец развел руками. — Где прекрасная юная дева, сосуд чистоты и невинности? Где бесстрашный зверь, героически сметающий любые преграды на своем пути? Что случилось с птицей? Где ее крылья? И откуда у моего чудовища — душа? Он ведь теперь не сможет героически погибнуть и бесследно исчезнуть с лица мира!

— Твое чудовище? — осторожно уточнил Кирьян.

— Конечно! Я ведь его придумал.

— Α кто ты, позволь спросить?

— Мастерман, — удивленно ответил незнакомец. — Разве вы не знали, к кому шли? И почему здесь такой бардак? Давайте выйдем на солнышко.

Мастерман прошел сквозь них и направился к выходу. Мадлен отступила, инстинктивно боясь коснуться того, кого считали первым некромантом.

— Не спускайте с него глаз, — шепнул Кирьян, направляясь следом.

— Надо же, столько времени прошло! — Мастерман вышел за ограду и с удивлением рассматривал окружавшее его запустение. — Неужели здесь больше не живут?

— Это ведь ты предрек конец мира? — Кирьян проигнорировал вопрос.

— Предрек? Я его устроил!

Мадлен невольно попятилась. Поведение Мастермана напомнило ей нищих, которые набросились на нее возле рынка. Та же безумная жажда во взгляде. Те же рваные движения.

— Лучшие из людей должны были прийти и разбудить меня, чтобы я мог стать свидетелем их битвы с богинями!

— А мы на эту роль не годимся? — спросил Кирьян.

— Вы — не они, — Мастерман был категоричен. — Я же ясно указал условия. Должны явиться зверь, дева, птица и чудовище.

— Зверь мертв, а дева вышла замуж. Это имеет значение?

— Конечно! Только те, кого я назвал, могут победить богинь и разрушить существующий порядок.

— Зачем тебе это? Тарья и Соло неплохо справляются.

— Когда богини умрут, мир изменится, и старые обязательства станут недействительны. Мы снова сможем сжигать покойников, а значит, поднятых больше не будет. И тогда я разбужу Сердце мира! Я усыпил его, чтоб уменьшить количество магии в мире, но кто бы знал, какая боль терзала меня в тот момент! Я должен вернуть все, как было! А дриадам пора смириться с тем, что они не у себя дома.

Последнюю фразу Мастерман произнес с неприкрытой злобой.

— Как интересно. Я слышал, что для борьбы с поднятыми дриады создали некромантов, — Кирьян подошел и стал возле него.

— Мне пришлось открыть им тайну живых мертвецов.

— Ты помогал дриадам?

— Время есть, — Мастерман посмотрел на небо. С запада шли тяжелые черные тучи. — Могу и рассказать. Я поделился с лесными ведьмами знанием, как создать лича.

— Местные говорят, что раньше служители драконов умели создавать полумертвых существ, — осторожно заметил Кирьян.

— На тот момент темных жрецов уже не осталось. Да и душу последнего дракона я разделил на две части, чтобы создать Тарью и Соло. Не перебивай меня, некромант, если хочешь услышать о великом деянии. Близится битва, и скоро вам будет не до разговоров.

— Я слушаю тебя.

— Личи были послушными марионетками в руках драконьих жрецов. Дриады подсказали, что нужно изменить, чтобы живые мертвецы сохранили волю и сознание. Так появились некроманты. Ты знал об этом? Теперь знаешь. Я согласился стать первым, кто пройдет инициацию.

— Рискованный ты парень.

— Вовсе нет. Я знал, что выживу и сохраню разум даже в случае неудачи.

— Ты настолько сильный маг? — тонкая нотка недоверия.

— Я не маг. Я — творец, — ответил Мастерман. — Такие, как я, рождаются раз в несколько тысяч лет. Все, что я придумываю, сбывается. Разве ты не видишь, что во мне нет ни капли магии? — он развел руки в стороны, демонстрируя полную открытость.

Мадлен снова перешла на внутреннее зрение. Да, ей не показалось, аура Мастермана ничем не напоминала размеченную цветами стихий ауры магов. Вот только и на обычного человека Мастерман мало походил. Что-то неуловимое отличало его от людей, и в то же время роднило с Эйвис и Лаской. Наверное, наставник поймет эту разницу лучше нее. Мадлен скосила взгляд на Кирьяна. Тот держался напряженно, хоть и успешно скрывал эмоции. Если бы Мадлен знала его чуть меньше, то не заметила бы едва заметного изменения в поведении. Наставник встревожен, значит, ситуация действительно опасная. Α вот Регул такой же безмятежный, как всегда. Впрочем, что может знать о страхе и волнении существо, родившееся месяц назад?

— Ты играешь с миром, — тихо произнес Кирьян.

— Не играю! Творю!

Мадлен стало страшно от азарта, горевшего в глазах древнего героя.

— Говорят, ты создал волшебную чашу, которая исцеляет от всех болезней, — вскользь заметил Кирьян.

— Да, стоит у меня в комнате, — отмахнулся, словно от несущественной мелочи Мастерман. — Я куда больше горжусь тем, что придумал некромантские кинжалы.

— Такие? — Кирьян перевел взгляд на лезвие, которое все еще держал в руке.

— Да. Некроманта нельзя убить, пока цело его оружие. Знаешь почему? — глаза Мастермана снова загорелись безумным огнем. — Тарья забирает у некроманта душу и помещает в кинжал.

— А как же они? — Кирьян достал из сумки кинжалы, отобранные у графских наемников.

— Тела уничтожены, но их души по — прежнему в этом мире, — равнодушно пожал плечами Мастерман. — Их можно освободить или использовать. На твое усмотрение.

— Как освободить?

— Уничтожить кинжалы, естественно. Если сделать это аккуратно, то душа освободиться.

— А если нет?

— Сольется с миром.

Не раздумывая, Кирьян бросил оружие погибших некромантов на землю и ударил по нему силой. Кинжалы обратились в пыль, над которой на миг зависло три подернутые дымкой фигуры.

— Скажи, душа может разлететься на осколки, как эти кинжалы?

— Да, может.

— А что случиться, если осколок души застрянет в каком-либо предмете?

— Вряд ли подобное возможно.

Мадлен вспомнила, словно заново увидела, как Регул закрыл ее своим телом от некроманта-людоеда. Черный кинжал Клетиса тогда разлетелся вдребезги. Не об этом ли спрашивал Кирьян? Но наставник уже сменил тему.

— Зачем нужны все эти сложности с пророчеством? Почему именно дева, зверь, чудовище и птица?

— Разве ты не понимаешь? Для того чтобы противостоять богиням, нужны чистота, агрессия, уродство и красота. Я придумал отличную битву, но что-то пошло не так. Мне жаль.

— Не стоило тебе спать. Бодрствуя, ты мог бы контролировать появление нужных тебе людей.

— Не мог. Дриады мне не доверяли и следили за каждым шагом. Я был вынужден пустить исполнение пророчества на самотек. Впрочем, еще не все потеряно.