– Это мне еще предстоит решить.

Они вошли в обычную комнату – большое помещение, совсем как на Земле, кресла и несколько игральных столиков. У входа висели щиты с табличками – каждый щит показывал места в каком-либо состязании. На каждой табличке было написано имя.

– Кто такой Бланк? – спросил Иво, прочитав имя, написанное на первом щите.

– Это его настоящее имя[6] , – ответила Афра. – Фред Бланк, из технической службы. Он чемпион по настольному теннису. Хотя я сама не считаю, что следует... ну, я хочу сказать, что это комната для ученых со степенями, то есть для отдыха.

– А что, техникам нельзя отдыхать?

Она ответила, смутившись:

– Вон сидит Фред, журнал читает.

Это был давно не стриженый негр в комбинезоне. Рядом с ним сидел белый ученый, толстый и добродушный. Оба были разгорячены, очевидно, игра только закончилась. Иво показалось, что только Афра чувствовала неловкость, – это говорило кое-что о ней и о других сотрудниках станции.

Ученые уважали талант, где бы он не проявлялся; у Афры же были другие критерии. Толстяк сейчас, должно быть, завидовал тому, как Бланк умеет работать ракеткой, и не обращает внимания на такие мелочи, как образование.

В центре комнаты возвышался пьедестал, на котором на уровне глаз была помещена сверкающая статуя. Это была модель парового экскаватора, как на картинке в исторической книге, с маленьким изящным ковшом. Островерхая вогнутая крыша кабины, покрытая черепицей, придавала сходство с деревенским коттеджем. На двери был укреплен яркий полумесяц. В ковше лежал крошечный мраморный глобус, столь тщательно и любовно сработанный, что можно было разобрать на нем очертания Северной Америки.

На пьедестале были высечены замысловато украшенные буквы – СПДС.

– Что они означают?

Афра опять выглядела смущенной.

– Брад называет это – «Спрятанный в Платину Дурацкий Секрет», – тихо сказала она, хотя никого рядом не было. – Так оно и есть. Я имею в виду, что действительно все покрыто платиной. Он это сконструировал, а в мастерских изготовили. Всем очень нравится.

– Но эти буквы – СПДС, – не означают ли они...

Она слегка покраснела. Ему это нравилось – консерватизм был их общим качеством, хотя в остальном их взгляды сильно различались.

– Сами у него спросите. – Она сменила тему. – Мы тут говорили о высоких материях, а о вас забыли. Откуда вы приехали, Иво? То есть, где вы жили после проекта?

– В основном я странствовал по Джорджии. Все, кто участвовал в проекте, получили гарантированный доход, по крайней мере, на первое время. Это немного, но мне хватало.

– Это очень интересно. Я родилась в Маконе. Джорджия мой родной штат.

– В Маконе! А я и не знал.

На самом деле он знал, но только не мог сказать, откуда.

– Что интересного в Джорджии? Вы там знаете кого-нибудь?

– Можно сказать, что так. – Как ей рассказать о десяти годах безделья, о том, как он путешествовал по дорогам жизни своего предка?

Она не настаивала.

– Я должна вам показать изолятор. Брад попросил. Наверное, он хочет, чтобы вы точно обрисовали Шену ситуацию.

Иво двинулся за ней. Он недоумевал, что такого можно увидеть в изоляторе, но удовлетворился ее объяснением. С каждой минутой он узнавал о ней все больше и жаждал знать все, и хорошее, и плохое.

– Одного не понимаю, – сказала Афра раздраженно. – Почему Шен был в другом проекте. Он должен был быть вместе с Брадом.

– Он скрывался. Вы знаете притчу о хорошей рыбе?

– О хорошей рыбе? – она мило нахмурилась.

– Рыбак, когда вытащил сеть, оставил хорошую рыбу, а плохую выбросил в воду, – Евангелие от Матфея.

– Не вижу связи.

– Представьте, что вы рыба в том озере. Какой рыбой вы хотели бы быть?

– Хорошей, конечно. Мораль притчи в том, что на хороших людей снизойдет милость божья, а плохие погибнут.

– Так что же случается, фактически, с хорошей рыбой?

– Ну, ее отвозят на рынок, а затем... – она запнулась. – Как минимум, от них есть польза.

– А в это время плохие рыбы плавают, как ни в чем ни бывало, поскольку рыбаку они не нужны. Я бы хотел быть одной из них.

– Возможно, вы и правы, если так подходить, но какое это имеет отношение к... – она опять прервалась. – Зачем им нужно было столько гениев вместе в проекте Брада?

– Это было не мое дело. Я думаю, что Шен хотел жить сам по себе, а не быть подопытным кроликом. Вот он и спрятался там, где его никто не мог найти. Плохая рыба.

– У Брада не было проблем. Я знаю, он дурачил их не меньше, чем он дурачил меня. Он гораздо умней, чем говорит о себе.

Иво вспомнил, что Брад представился ей, как коэффициент сто шестьдесят.

– Неужели? А мне он всегда казался обычным парнем.

– На него похоже. Он ладит со всеми, и проходит много времени, прежде чем понимаешь, насколько он умен и проницателен. Благодаря ему проект имел такой успех – вы, конечно же, знаете. Несмотря на то, что он заявляет, что дурак по сравнению с Шеном. Я уж было полагала, что он выдумал Шена, чтобы меня позабавить, но тут этот кризис...

– Да, со мной было почти то же самое. Но сейчас, выходит, я должен поверить в Шена, хотя я очень хотел бы забыть о нем. Потому что иначе непонятно, что я здесь делаю.

Она улыбнулась.

– Я бы вам посоветовала не жалеть себя, если бы сама часто не делала того же. Никто не хочет казаться глупым, но рядом с Брадом...

– Да, – согласился он.

Они вошли в изолятор. Их встретил запах антисептиков, неизменный атрибут унылой чистоты больницы.

– Вот они, все пятеро. – Афра указала на сидящих в ряд мужчин. – Доктор Джонсон, доктор Санг, доктор Смит, доктор Мбслети, мистер Холт. Все пятеро – известные астрономы и криптологи.

– Джонсон? Холт? Санг? Я слышал эти имена раньше.

– Должно быть, Брад упомянул их, если вы не знакомы с их работами. Наиболее интересные планеты были названы их именами. Разве Брад вам не объяснил?

– Он показал мне несколько планет. Теперь вспомнил, просто сразу не сообразил.

Иво посмотрел на сидящих людей. Доктор Джонсон был благообразным стариком, с волосами и бровями цвета стали, глубокие морщины вокруг глаз говорили о сильном характере. Он напряженно смотрел в одну и ту же точку, будто решал какую-то сложную головоломку.