Это назначение оказывается для Лебедя благоприятным. Начальником Главного управления кадров и одновременно заместителем министра обороны становится генерал армии Сухорукое, старый покровитель Лебедя. Именно он без задержки предоставил Лебедю в начале его службы в Костроме полномочия и средства для обновления казарм. Прежнее место Сухорукова в должности командующего Воздушно-десантными войсками занимает генерал-полковник Калинин. Он объявился уже осенью того же года в Пскове и инспектировал полк Лебедя — чрезвычайно внимательно и тщательно, как отметил Лебедь не без неприятного чувства. Но уже во время отъезда Калинина Лебедь может вздохнуть с облегчением. В последний момент — поднимаясь по трапу в свой самолет — генерал-полковник еще раз обратился к нему: «О тебе говорят как о будущем командире дивизии…».

Немного позже, 10 января 1988 года, Лебедю досрочно присваивают звание полковника и вызывают в Москву. Беседа с генералом армии Сухоруковым протекала в напряженной атмосфере, так как перед этим Лебедя взял в оборот один заместитель, который, очевидно, перепутал документы. После короткого изучения досье он оценивающе смотрит на Лебедя: «Как, и ты хочешь стать командиром дивизии? Авантюрист! Сюда придут совсем другие…».

Когда в беседе с Сухоруковым все проясняется, недовольный военный чиновник молниеносно превращается в доброжелательного исполнителя воли начальника и отпускает Лебедя с широкой улыбкой и со словами: «Я же тебе сразу сказал, что все будет хорошо!».

Через месяц Лебедя приглашают для беседы в Центральный Комитет КПСС. «Приземистый, почти лысый человек», как позже тактично описывает его Лебедь, принимает его для беседы. Лебедь никогда не проявлял большой симпатии к партии и уж совсем не симпатизировал партийным деятелям, поэтому скептически отнесся к предстоящему собеседованию. О чем шла речь, он не может позже вспомнить. Тот человек в сорокаминутном монологе, насыщенном абстрактными формулировками перескакивал с одной темы на другую, не доведя ни одной мысли до конца. Лебедь был не в состоянии следить за мыслью или понять хотя бы одну. Когда говорящий закончил свой монолог словами: «Достаточно! Теперь вы знаете все!» — Лебедь покинул помещение сконфуженным.

«Результат этой беседы вы получите!» — кричит ему вслед партийный секретарь. Но что должен был Лебедь возразить на это? Действительно, он получает вскоре извещение, датированное 18.3.1988, о назначении командиром 106-й Краснознаменной ордена Кутузова воздушно-десантной дивизии.

Однако радость Лебедя от назначения на должность омрачает воспоминание о встрече с партийным функционером, от которого, очевидно, зависело его повышение.

Лебедь знает точно: ему повезло. Функционер был благосклонен к нему. Тем не менее эта процедура доказывает, что партийные деятели, которые столько же разбираются в делах военных, сколько слепой в цветах, могут решить судьбу офицера и что его прежние успехи, его участие в войне, в сущности, ничего не значат.

Лебедь впервые осознает, что он в руках тех, кто имеет власть, не человек, а инструмент. Если он полезен, его используют, если нет, его выбрасывают. Эта мысль приводит Лебедя в ярость и усиливает его антипатию к Коммунистической партии и ее руководителям.

Тула, где размещается 106-я гвардейская воздушно-десантная дивизия, старый промышленный город к югу от Москвы. Здесь не только изготавливаются традиционные самовары, но и куется оружие.

В окрестностях Тулы, в Ясной Поляне, расположена усадьба, в которой родился Лев Николаевич Толстой. Лебедь посещает дом-музей писателя и впервые обстоятельно знакомится с его творчеством. Толстого интересовала, что видно из его монументального произведения «Война и мир», тема войны и военной службы не только с точки зрения историка и писателя.

Он сам молодым офицером служил в русской армии и в середине прошлого столетия участвовал в войне с Чечней. Свои впечатления Толстой увековечил в «Хаджи-Мурате», «Казаках» и «Кавказском пленнике». Они дышат уважением к гордому народу этой страны — подобно тому, что чувствовал Лебедь к своим противникам в Афганистане.

Из многого, и из «Войны и мира» Толстого, монументальной картины общества на фоне войны с Наполеоном, Лебедь получает представление о тех механизмах и образе жизни, которые все время повторяются в русской истории и обществе. Лебедю кажется, что исторические произведения Толстого и дух гуманизма, который их пронизывает, обращены к нему. Ему близки описания тесных отношений между солдатами и командирами, понятны притязания на военное руководство, а также представления о кодексе чести офицера. Кроме того, он признает даже возложенную Толстым на армию роль защитника народа и гаранта мира, которая любое другое использование отодвигает в сферу политических злоупотреблений. Правда, идеалистические представления писателя XIX века не должны были неизбежно казаться Лебедю современными в 1988 году.

Как когда-то в Костроме, так и в Туле в 1988–1989 гг. Лебедь должен готовить свои войска для участия в традиционных ноябрьских парадах на Красной площади в Москве. Только теперь тридцативосьмилетний Лебедь командует десятью тысячами человек. С повышением требований растет у Лебедя и без того хорошо развитое чувство собственного достоинства. О впечатлениях от встреч с ним в эти годы сообщают посетители его дивизии, которые приезжают в Тулу в качестве инспекторов.

«Одна из самых запоминающихся фигур среди всех ветеранов афганской войны — это генерал-майор[1] Александр Иванович Лебедь, командир размещенной в Туле 106-й гвардейской воздушно-десантной дивизии. Так как он несколько лет служил в высшем военном командном воздушно-десантном училище в Рязани командиром взвода и роты, он известен больше всего у ровесников или более молодых офицеров-десантников. Вслед за этим он командовал батальоном в Афганистане, за что получил награду. Лишь немногие люди в вооруженных силах пользуются такой большой симпатией…

О себе он говорит самокритично, его низкий голос — это его самый важный капитал в роли начальника. Кто его слышит в первый раз, действительно удивляется. Когда я впервые случайно столкнулся с Лебедем в его полку, он захотел узнать, какого дьявола мы здесь ищем, и при этом говорил напрямик. Позже он оказался очень гостеприимным и любезным — а именно, гораздо больше, чем этого требовал его служебный долг. В своем полку он велел, между прочим, показать нам, как подготавливают самолет для выброса десанта.

Вскоре после этого мы снова чуть не нарвались на Александра Ивановича, который грубо спросил, как мы прошли. Я доложил ему, как интересно это все для нас, но на это он только приподнял уголок рта, наморщил нос и проворчал что-то об ответе, недостойном мужчины.

Резкость Лебедя, однако, сочетается с неоспоримым апломбом и элегантностью. В офицерской среде каждый говорит только о его сердечности, и среди новобранцев-десантников, которые боготворят своего командира, он, вероятно, самый уважаемый человек во всех воздушно-десантных войсках…»

Свидетели вынесли из осмотров различных частей и встреч с другими командирами впечатление, что афганские ветераны, очевидно, хорошие офицеры: «Сила их успехов в группе, которую они образуют, и в готовности постоять друг за друга. То, что произошло в Афганистане, сковало их сильнее, чем обычные связи между солдатами, завязавшиеся в процессе учебы или службы. Они излучают уверенность в своих силах, авторитет…».

«Моя задача — сплотить полки моей дивизии в один сжатый кулак», — формулирует Лебедь свои представления об обязанностях командира дивизии. В том, что ему это удается, никто не сомневается, хотя дивизия Лебедя поделена на гарнизоны, удаленные от штаба на несколько или даже на шестьсот километров. Предшественник Лебедя генерал-майор Сердечный, грубый, жестокий человек, был ненавидим в войсках, которые он довел до морального разложения. Принцип Лебедя, наряду с высокими требованиями к себе, заключается в том, чтобы приучить войска к дисциплине как главной заповеди и установить с ними оптимальные отношения. О его заботе о здоровье своих подчиненных, например, в Афганистане или в Костроме, говорилось очень много среди солдат, и о его личности стали создаваться легенды, причем границы между вымыслом и правдой уже стерлись.