А в ответе на вопрос, какого рода руководство требуется его стране, Лебедь раскрывает свою тайну: «А что плохого в военном диктаторе? В истории России часто были времена ее расцвета именно при жестком руководстве, если вспомнить, например, Ивана Грозного, Петра Великого, Екатерину Великую или Сталина». Далее он поясняет: «Наши руководители сказали, что в течение столетий наше государство было тоталитарным, а с этой минуты мы будет демократическим государством. Это невозможно. Мы все еще остаемся советскими людьми». По мнению Лебедя, «русским все равно, будут ли ими управлять фашисты, коммунисты или военные, пока они смогут покупать шесть сортов колбасы и много дешевой водки в магазинах». Хотя генерал Лебедь разделяет некоторые волнения сторонников жесткой политики, он не неоимпериалист. В его тоне звучит лишь разочарование, когда он говорит о России «с нашей гордой историей», России, «которая теперь только следует слепо рецептам, придуманным где-то в Арканзасе».

Между прочим, ностальгия Лебедя отличается от ностальгии сторонников гражданской твердой руки тем, что он ни в коем случае не придерживается мнения, что бывшее величие страны можно восстановить применением военной силы за границей. Таких теоретиков он называет «опасными популистскими фанатиками». О несоответствии между военным порядком и дисциплиной, которые воплощает он сам, и отдельными высказываниями о послушании в связи с его отношением к собственным начальникам Лебедь говорит: «Я никогда не служил царям, комиссарам или президентам. Они все смертны, приходят и уходят. Я служу только русскому государству и русскому народу, и это вечно»».

Осенью 1994 года Лебедь получил возможность расслабиться (пока ему не бросили следующий вызов). Только что он избежал еще одной западни, которую приготовил ему Грачев. 22 июня министр обороны подписал директиву, по которой 14-я армия «в ходе реформирования» должна быть сокращена до размера дивизии. В связи с этим для нее не требуется командующий в чине генерал-лейтенанта.

Ходят слухи, что Лебедя переводят в Таджикистан или в Чечню. На вопрос, как он смотрит на предложение быть назначенным министром обороны Таджикистана, он резко отвечает: «Не может быть и речи — я не позволю использовать себя, чтобы заставить убивать таджиков. Кроме того, мое место — в 14-й армии».

Грачев приказывает вручить Лебедю упомянутую директиву, когда тот находится в отпуске в своем родном городе Новочеркасске. Лебедь понимает этот маневр и сразу выезжает в Тирасполь. По пути демонстративно позволяет чествовать себя на торжественной церемонии в Ростове вновь сформированному Союзу казаков. Создается впечатление, что он хочет показать Грачеву: «Меня поддерживает не только 14-я армия, но и другие элитные подразделения…».

Прибыв в Тирасполь, Лебедь устраивает пресс-конференцию, на которой сообщает, что он откажется исполнять директиву, и заявляет: «Сокращение армии — преступление, гак как это было бы лучшей гарантией начала новых военных действий».

Грачев не ожидал подобной реакции Лебедя. Поэтому он публично обвиняет своих помощников в том, что они разработали директивы, чтобы дискредитировать его. Таким образом, все остается по-старому. Но средства массовой информации сообщают, что не только руководство российского министерства обороны заинтересовано в уходе популярного генерала, но и руководители Приднестровья, после того как Лебедь назвал их «ворами и алкоголиками».

Правители Молдовы, кажется, готовы терпеть присутствие 14-й армии лучше с ее своенравным генералом, чем без него.

Неожиданно президент Ельцин покончил с дискуссиями, заявив агентству «Интерфакс», что «недопустимо какими-либо действиями или решениями искусственно обострять ситуацию в Приднестровье» — и этим поддержал Лебедя. Однако Грачев осенью 1994 года делает еще один шаг, который должен вызвать резкую реакцию Лебедя и обострить конфронтацию между обоими. Грачев предлагает генерал-полковника Бурлакова, запятнавшего себя участием в махинациях нелегальной продажи военного имущества с целью личного обогащения, назначить заместителем министра обороны. Лебедь в телеинтервью комментирует это так: «Бурлаков не только деморализовал всех до единого в самой сильной группе войск, но и все прокуроры России интересуются им».

Грачев все же добивается утверждения кандидатуры Бурлакова. Мало того, он посылает Бурлакова в Тирасполь инспектировать 14-ю армию. Узнав об этом, Лебедь говорит: «Здесь нечего воровать. А так как Бурлаков совсем обычный подлый вор, и все прокуроры расшибутся в лепешку, чтобы получить возможность его допросить, то вход на территорию, на которой стоит 14-я армия, ему запрещен!».

Министерство обороны ошеломлено. Однако у Грачева нет оружия для контратаки. Он старается сохранить лицо, назвав запланированную инспекционную поездку Бурлакова просто слухами.

Сам Бурлаков звонит Лебедю и пытается прийти с ним к компромиссу, жалуясь на журналистов, которые якобы испортили ему репутацию. Лебедь, однако, откровенно говорит Бурлакову, что он о нем думает, и кладет трубку. Вскоре после этого Ельцин увольняет Бурлакова.

Проблема вывода 14-й армии остается на повестке дня. Москва понимает опасность, которую таит в себе опрометчивый вывод войск, стабилизирующая роль которых в кризисной области неоспорима. Более того, нужно было бы решить трудные задачи по эвакуации вооружения и тяжелого оружия. А куда девать офицеров и их семьи, которые давно переселились в Приднестровье? Разве у России мало нерешенных проблем с бесчисленным количеством военнослужащих и их семей, которые вернулись из ГДР и других стран Восточной Европы?

Для Молдовы 14-я армия — иностранная армия, которая размещена здесь без ее согласия, проводит маневры и даже вмешивается «во внутренние дела страны тем, что позволила своему командующему избираться в парламент автономии», даже если это не имеет силы. Для русскоязычного населения к западу и востоку от Днестра присутствие 14-й армии является гарантией безопасности, а для многих и источником дохода. 21 октября 1994 года правительствами России и Молдовы подписывается «соглашение о выводе войск, которые временно находятся на территории Молдовы». Правительство Приднестровья ждет решения о деталях вывода.

Соглашение предусматривает начало вывода через три года после вступления в силу «в связи с политическим урегулированием, приемлемым для всех сторон». Однако тираспольская делегация заявляет, что «жизненно важные интересы» ее стороны не соблюдаются, и прекращает участие в переговорах до заключения всеобъемлющего соглашения. Более того, правительство Приднестровья запрещает вывод техники и вооружения 14-й армии и назначает на 26 марта 1995 года референдум. 93 процента населения высказываются против вывода войск. Государственная Дума отказывается ратифицировать соглашение 1994 года и принимает резолюцию, объявляющую вывод 14-й армии недопустимым.

Как и в других национальных конфликтах, проведение линии Москвы затрудняется нерешительностью правительства. С одной стороны, российский президент хочет видеть в регионе покой и порядок. С другой стороны, Ельцин хочет зарекомендовать себя надежным главой государства. Однако реализация договоренностей может привести к новым социальным и экономическим конфликтам на территории России.

В последнее время партнерами одной международной нефтяной компании вместе с политиками рассматривается возможность транспортировки нефти, выкачиваемой у побережья Азербайджана из Каспийского моря, минуя российскую территорию. В качестве альтернативы предлагается трасса, которая проходит через Грузию и Украину. Это противоречит интересам России. Реализации этого проекта может помешать напряженность в Приднестровье. При нестабильности в этой области украинский вариант был бы обречен на провал. Но дестабилизация не наступит, пока 14-я российская армия во главе с генералом Лебедем стоит здесь. Только ее расформирование, вывод или «более управляемый», чем Лебедь, командующий может привести к желаемому результату.