— Я не о тех белках, — улыбнулась девушка. — Я о скоя`таэлях.

— А про этих я уже давно не слыхал, — подумав, ответил Стенгер. — В Велене их нет, близ Оксенфурта тоже — там теперь кругом войска Радовида. Но ежели тебе кто из нелюдей нужен, поспрашивай моего кузнеца, Фергуса Грема. Может, у него есть какие знакомцы среди эльфов? Помню, как-то раз мы с Анной в Вызиме смотрели выступление эльфских бродячих артистов. Как она смеялась! Все бы отдал, чтобы еще раз услышать этот смех…

— Геральт обязательно ее найдет, — Эрика поспешила хоть немного утешить барона, заметив на его щеке скупую слезинку. — И Тамару тоже. Непременно.

Барон забил трубку ароматным табаком, шумно выдохнул, скормил собаке еще мяса, которое та взяла неохотно — объелась, и вытащил из кармана красные бусы. Крупные, гладко отполированные бусины были каждая размером с вишню, и цвет был такой же — еще не налившийся пунцовым, но уже сочно-карминный.

— Анна очень любила эти бусы, — вздохнул Стенгер. — Я привез целую связку из Ковира, разной длины и оттенка. А Тамара…

Вошел ведьмак, оборвав барона на полуслове.

— Я нашел куклу в комнате Тамары, — Геральт был немного обеспокоен и очень серьезен. — Можешь что-нибудь о ней рассказать?

— О кукле? — барон всплеснул руками. — А что в ней такого интересного?

— Возможно, ее использовали для обрядов черной магии. Откуда она у Тамары?

— Черная магия? — Стенгер закашлялся, подавившись табачным дымом. — Ты сдурел, что ли? Да я ее сам для Тамары сделал! Ей тогда было лет пять, мы были на ярмарке в Вызиме. Тамара увидела чародейку эту, Трисс Меригольд, и сказала, что хочет куклу, ну, как эта чародейка. У меня денег-то не было на такие вещи, ну я взял и сам сделал ей эту игрушку.

— А-а, так это Трисс, — ошарашенно протянул ведьмак. — Да, теперь вижу. Очень похоже.

Эрика не сдержалась, прыснула в кулак.

— Правда? Ха, время ее порядком потрепало, но она все еще ничего, — барон снова затянулся белым, густым дымом.

— В комнате я нашел следы борьбы. Можешь об этом что-нибудь рассказать? Думаю, кто-то на кого-то напал. Наверное, на твою жену или дочь.

— Я не… я ничего не помню, — вдруг растерялся Стенгер. — В ту ночь я был пьян, а когда проснулся, их уже не было…

— Ладно, — сдался Геральт. — Ну, а этот медальон? — в ладони ведьмака показался вырезанный из дерева обережек.

Барон выразительно пожал плечами, — об этом он тоже ничего не знал.

— Нет здесь в окрестностях какой-нибудь чародейки или ворожеи? — ведьмак уже не ожидал хоть сколько-то внятного ответа, но все же рискнул.

— Ворожей есть, — охотно ответил барон. — Старый чудила. Живет недалеко от Больших Сучьев. Ну и колдунья есть еще в Подлесье, но я о ней мало знаю, она здесь недавно объявилась. Если Анеттка и ходила к кому-то, то скорее, к колдуну. Она ведь чужакам не доверяет.

— Надо поговорить с этим ворожеем, — ведьмак, даром, что ночь не спал и толком не ел, засобирался в дорогу.

— Только имей в виду, — напутствовал его барон. — Ты с ним вряд ли сговоришься-то. Он, говорят, в молодости порешил собственного отца секирой. Вот и после этого двинулся. Вроде как он духов видит. И с козой ебется. Ой. Прости, мазель Эрика, — Стенгер виновато поглядел на девушку.

Эрика, которая пусть и не была скромницей, от подобных подробностей личной жизни некоего ворожея заметно покраснела.

Когда ведьмак снова ушел, оставив спутницу на поруки Кровавого Барона, было уже за полдень. Солнышко припекало, выманивая кошек и дворовых собак на освещенные участки двора понежиться в теплых лучах. Эрика последовала совету Филипа Стенгера, и направилась к Фергусу Грему, кузнецу-краснолюду, обитавшему у ворот замка.

— Доброго дня, милсдарыня, — насупленный бородач в безрукавке и косынке был на две головы ниже девушки. Крупный, широкий нос, глубоко посаженные глаза под кустистыми бровями, широченные мозолистые ладони — он был как брат-близнец похож на Вилли, кузнеца из Белого Сада.

— Доброго дня, — улыбнулась Эрика. — У меня вот курточка прохудилась. Починишь?

Оглядев девушку с головы до ног, краснолюд непочтительно скривился и даже сплюнул.

— Эти тряпки никуда не годятся, — наконец, деловито изрек Фергус. — Не возьмусь.

— Тогда снимай мерки, бронник, — ухмыльнулась Эрика. — Я заказываю новую курточку.

— И штаны, — хитро прищурился кузнец.

— И штаны, — согласилась девушка. — И седло. И перчатки. Гулять так гулять.

— Заплатить-то есть чем?

— Есть, есть. Начинай.

Бронник кликнул из дома плечистую светловолосую женщину. Густая челка падала ей на глаза, а ее украшения, золотые крупные серьги и ожерелье из костяных бусин, совсем не вязались с замызганным фартуком, чумазыми щеками и веселыми веснушками.

— Я Иоанна, — представилась женщина. У нее был грубоватый акцент, точь-в-точь такой же, как у самой Эрики. — Идем, я сниму мерки.

— Откуда ты? — полюбопытствовала девушка, когда Иоанна привела ее в просторную комнату, заваленную мечами, частями лат, кусками кожи, инструментами и другим невообразимым хламом.

— Скеллиге, — коротко бросила та. — Разденься до рубахи. Вот, хорошо. Штаны тоже сымай.

Через полчаса все мерки были сняты и записаны на гладкой дощечке угольком. Уроженка Скеллиге велела приходить через три дня, после чего коротко распрощалась.

***

Вечер наступил быстро — из-за стен из красного кирпича выкатилась луна, ветер принес с болот сумеречную сырость и запах тины, а мальвы распахлись так оглушительно, что аромат, должно быть, был слышен даже в соседних селениях.

Геральт вернулся злой, как черт. Над бровью расцветал синяк, кольчужный наплечник разошелся посередине, из рукава капало на дощатый пол густо-красным, а из карманов тянуло пряным, грибным духом, словно Геральт не к ворожею ходил, а по грибы. Он ввалился в комнату для гостей, где Эрика как раз занималась тем, что обрызгивала Арда полынным отваром и вычесывала редким гребнем.

— Где барон? — процедил он, сбрасывая седельные сумки на пол.

— Не знаю, — девушка забеспокоилась. — Ты ранен? Ты что-то узнал?

— Узнал, — глаза ведьмака опасно сузились. — Пойду поищу барона.

— Пожар! — заорали на лестнице, заставив ведьмака и его спутницу в ту же секунду выскочить из комнаты. — Конюшни горят!

— Карасик! — Эрика, в чем была (а была она босиком, в штанах и в рубахе), побежала вниз.

На подворье мельтешили люди. Пьяный барон, шатаясь, бродил у горящих конюшен, то хватаясь за голову обеими руками, то заходясь в ругательствах.

Геральт, не раздумывая, бросился к горящим конюшням. Взобрался по приставной лестнице на крышу, и тотчас же скрылся в сизом дыму. Спустя несколько мучительно долгих минут ворота, которые завалило изнутри обрушившейся балкой, чудом распахнулись, и исторгли из себя табун очумевших, насмерть перепуганных коней. Ведьмак выбежал следом, таща на плече сомлевшего конюха.

— Лови коней! — заорал Сержант, умело обхватив за шею первую попавшуюся лошадь. Солдаты, что взволнованно толпились вокруг, благоразумно последовали его примеру.

Девушка увидела, как Карасик рванул к воротам, целый и невредимый. Кто-то из челяди перегородил ему дорогу, набросил на шею аркан и повел к коновязи.

— Геральт, ты цел? — Эрика подбежала к ведьмаку, пропахшему едким дымом.

Тот сдержанно кивнул.

— Хо-хо-хо, вот он, герой, — это барон, дико выпучив глаза, распахнул объятия навстречу ведьмаку. — Вот тебе от меня за это бочка лирийского!

Язык его заплетался так, что Эрика с трудом различала слова.

— Я знаю, что у твоей жены был выкидыш, — тихо произнес ведьмак, пристально глядя в глаза барону. — Это было до или после того, как ты ее избил до полусмерти?

— Ты на что намекаешь? — скривился Стенгер, подойдя вплотную к Геральту.

— Не держи меня за идиота, ты ее много лет колотил, — в голосе ведьмака отчетливо слышались нотки ярости. — В конце концов они не выдержали и убежали. Так?

— Ра-а-а-а, — зарычал барон, бросаясь с кулаками на Геральта.

Эрика схватила собаку за ошейник и оттащила подальше — знала, что влезать в мужские драки не следует, особенно если один из мертвецки пьян, а другой — профессиональный убийца чудовищ.

— Они убежали от тебя, так? — блокируя удары огромных кулачищ барона, снова спросил Геральт.

— Врешь, пидор! — ревел Стенгер, бешено вращая глазами.

Но против ловкого ведьмака не было шансов даже у барона. Недолгий мордобой завершился хлестким, трескучим ударом в лицо, отчего Филип закачался и грузно шлепнулся на необъятный зад. Геральт тут же схватил его за плечи и поволок к поилке для лошадей — безжалостно окунать головой в холодную воду.

И только когда барон, отплевавшись, сел на землю, а в его глаза вернулось некое подобие разума, ведьмак смилостивился.

— Надо поговорить, — уже ровным голосом сказал он. Драка выбила злобу не только из барона, но и из ведьмака.

Стенгер выплюнул на землю передний зуб и откашлялся.

Конюшня полыхала, выбрасывая в небо столб черного, густого дыма.

— Не соскучишься с вами, — покачала головой Эрика, подходя к тяжело дышащим после мордобоя мужчинам.

Геральт бросил на нее неласковый взгляд — мол, не лезь не в свое дело. Девушка подумала ехидно, что на свою черноволосую чародейку он бы вряд ли рискнул так зыркнуть, но послушно удалилась.

***

— Ну что, нашел этого Гендрика? — как бы между делом поинтересовалась Эрика, перевязывая глубокую царапину на плече ведьмака. — Кто это тебя так? Что сказал ворожей?

— Гендрик мертв, — мрачно ответил Геральт. — В Вересковке побывала Дикая Охота. Я нашел бухгалтерскую книгу, а в ней упоминание о Кровавом Бароне и какой-то ведьме. Вернулся в корчму, выпустил собаку, та взяла след и привела меня сюда. Ворожей заставил меня искать свою козу, гремя колокольчиком. То еще веселье. А потом мне встретился медведь.

— Увлекательно у тебя день прошел, — девушка закончила перевязку и сложила остатки чистых тряпиц в сумку. — Я вот ничем особенным, окромя ловли блох и купания в медном тазу, не занималась. Так что там с женой барона?