Глава 2

Приглядевшись, я удивленно пожала плечами: парни просто-напросто мыли некрашеный деревянный пол малюсенькими, не больше носового платка, тряпочками, окуная их и вовсе в игрушечную мисочку… видимо, это был местный аналог штрафной чистки унитаза зубной щёткой.

Результат их стараний выглядел вполне закономерно и крайне жалко — по нескольким мокрым половицам размазана грязная вода, остальное пространство комнаты даже не тронуто.

Бросив на меня по одному единственному нечитаемому взгляду, а затем дружно покосившись на мужчину, стоявшего за моей спиной, поломойщики спешно вернулись к своему занятию, продолжая развозить жидкую грязь по мокрым доскам.

— А, вы уже здесь! — обратил на них внимание Маркетиос. Несколько секунд он сверлил притихших учеников "грозными очами" и только потом повернулся ко мне. — Похоже, молодые люди, мне стоит повторить с вами основы этикета. И на этот раз я, пожалуй, всё же добавлю в программу тот красивый двухтомник. Встаньте, оболтусы, и извольте представиться нашей гостье.

Мальчишки поднялись с пола и встали плечом к плечу, нахохленные, как два воробья под дождем.

— Ну, живее, — прикрикнул маг (вот кстати, меня ведь совсем даже не волновал сам факт того, что дядька назвался МАГОМ! Да меня вообще подозрительно мало волновало происходящее).

Голубоглазый воробей, старательно блуждая взглядом по всему помещению и избегая только моей скромной персоны, выдавил:

— Ефим Нар, к вашим услугам, су…сударыня… Добрый день… — и замолчал, только уши полыхали ярко-красным, словно в них вставили по светодиоду.

Второй мальчишка сосредоточенно теребил свою импровизированную половую тряпку, не отрывая от нее взгляда, и громко сопел, не издавая больше ни звука, пока сосед не пихнул его локтем в бок. Только после этого он соизволил на мгновение поднять на меня глаза и бормотнуть вполголоса:

— Николас Виль Нар… К вашим…услугам… — после чего вернулся к прежнему занятию — засопел еще громче.

Маг несколько долгих мгновений грозно прожигал взглядом неудачливых ораторов, но потом махнул рукой, решив, видимо, что большего красноречия от них все равно не дождется, и снова обратился ко мне:

— Без толку сейчас от них что-то требовать, я сам их представлю, пожалуй. Вот это чучело с оттопыренными ушами, мимо которых пролетают все мои нравоучения, — сын моей непутевой дочери, Ефим. Самый большой шалопай и лодырь на белом свете. Исключительно по причине помутнения рассудка принятый мною в личные ученики. Результат, как вы сами можете убедиться, на лицо. Розги не простаивают.

Мда… Исчерпывающая характеристика… только почему я ей не верю? То есть… нет, верю, конечно. Не верю я в то, что Маркетиос так уж сильно зол и считает внука полным дебилом. Слишком часто в его голосе проскакивают слегка насмешливые, но очень теплые нотки.

Зато после этих слов физиономия столь ярко обрисованного субъекта подозрительно скривилась.

— Ну и второе действующее лицо — Николас, мой двоюродный племянник, который во всех вышеперечисленных достоинствах уступает только предыдущему экземпляру. И при этом заметно превосходит его в умении найти приключение себе на самое мясистое место. Со всеми вытекающими отсюда последствиями… Ладно, — кивнул он насупленным пацанам, — не стойте столбами, займитесь делом.

Мальчишки послушно, но не забывая излучать в пространство вселенскую скорбь, вернулись к прерванному занятию.

— Садитесь, Полина, — маг отодвинул одно из кресел и, дождавшись, пока я размещусь поудобнее, устроился напротив. — Вы не возражаете, если я закурю?

Я неопределенно пожала плечами. Вряд ли он будет смолить что-то совсем ядовитое, так что потерплю.

— Да нет, курите на здоровье.

— Спасибо, — Маркетиос достал откуда-то из под кучи смятых бумажек здоровенную висячую трубку, а из кармана маленький мешочек, видимо, с табаком. Я с нескрываемым интересом следила, как он этот мешочек развязал, набрал оттуда щепотку странноватого на вид ярко зеленого порошка и насыпал в чашечку трубки. После чего привычным, отработанным жестом щелкнул пальцами правой руки, и трубка задымилась.

Мужчина медленно затянулся и с явным удовольствием выпустил изо рта плотный белый дым, который, на удивление, поразительно быстро развеялся. До меня долетели лишь отголоски аромата, и вынуждена признать, что ничего общего с вонью горелых листьев, пусть даже самого дорогого и редкого табака, в нём не было.

Маг сосредоточенно курил, я помалкивала, давая человеку спокойно насладиться процессом, и от нечего делать наблюдала за елозившими по полу мальчишками.

Через пару минут я начала сомневаться в своих первоначальных предположениях относительно цели их броуновского движения. Смотрела и думала: "Может, они вовсе и не моют пол? Может, они еще какой… ритуал проводят? И рисуют неким раствором некую неведомую фигню прямо на полу? Маркетиос же сказал, что они его ученики, может, это их домашнее задание, скажем?"

Когда мокрая клякса на полу обросла еще некоторым количеством кривых влажных отростков, я все-таки решила спросить:

— Извините за любопытство, а чем занимаются ваши ученики? — и глазами указала на замерших в неудобной позе парней.

— Кто? А, они, — маг вынырнул из очередного табачного облака и усмехнулся. — Они моют пол. Они теперь весь следующий месяц будут заниматься исключительно мытьем полов. Все свободное время. Да… Это занятие как раз соответствует уровню их умственного развития. И без всякой магии! — Маректиос демонстративно повысил голос. — Слышали, оболтусы?

Если и слышали, то вида не показали, разве что недовольное сопение стало громче, а носовые платочки в исцарапанных руках заелозили чуть живее.

— Понятно, — глубокомысленно согласилась я. Нет, никак не получалось отвлечься и не обращать внимания на эту, с позволения сказать, "половую жизнь". — А эти…малюсенькие тряпочки вы им специально выдали, в качестве дополнительного наказания? Такими темпами они одну комнату аккурат к концу месяца и вымоют, даже не прерываясь на сон и учебу.

— Да? — очень удивился маг. Он привстал с кресла и с интересом посмотрел на пол.

— А ну, покажите, чем вы там моете… Хм, действительно, не очень большие… где вы их взяли? — простой вопрос, чего это парней так скрючило? — Милена выдала?

— Нет… — выдавил тот, которого назвали Николасом. — Мы сами…Там, в кладовке…

— Мы же не знаем, как эти… полы моются вообще! — выпрямляясь, с досадой добавил второй горе-уборщик. — Ты сказал без магии, вот мы и…без магии…Только он не моется совсем!

Последнюю фразу пацан уже выкрикнул в полный голос, с досадой пнув валяющуюся на полу тряпку, после чего обиженно замолчал, ссутулившись и ковыряя носком пол.

— Ты покричи мне еще, — усмехнулся маг. — Как пакости делать, так вам никакой учитель не нужен, любому нос утрете, а как пол мыть, они не знают! — И снова обернулся ко мне, но теперь в его глазах явно плясали черти. — А вы знаете, как это делается? — я кивнула.

— Может, тогда…проконсультируете? — не нравится мне его улыбка, ой не нравится.

Нет, ну разве не полный идиотизм — угодить в параллельный мир по прихоти озабоченных мальчишек только для того, чтобы учить их мыть пол без помощи магии? И кстати, а с помощью — это как? Сам моется или что еще поинтереснее?

Перед глазами почему-то возникла виденная в раннем детстве картинка из любимой по тем временам книжки — как две намыленные щетки и одна мочалка гоняются за чумазым полуголым пацаненком, на месте которого неуемное воображение тут же дорисовало именно эту парочку. Такими, какими я их вчера запомнила. Я не выдержала и хихикнула.

— Проконсультировать могу, но на практике показывать — увольте, пусть сами моют. Я и так с этой катавасии больше всех неприятностей получила, чтобы еще и подсобными работами вместо них заниматься, — сразу расставила все акценты я.

— Ну, разумеется, мыть они сами будут… Впрочем, думаю, и наша домоправительница сможет им показать… все же столько лет за домом следит. Хотя она в последнее время хвасталась, что наконец купила артефакт мгновенной уборки. А ну-ка, суслики, — махнул он рукой пацанам, — бегом, приведите сюда Милену. Скажите, я зову, — Маркетиос повелительно указал трубкой в сторону двери, и парни, с явным удовольствием побросав тряпки, скрылись в коридоре.