Злобные глазки Дуга Бреннана поблескивали от возбуждения и радости, что наконец-то и ему удалось на кого-то излить свое вечное раздражение. И он бы еще долго продолжал в том же духе, если бы Хэнк, помнящий о совете Габриеллы, не оборвал его на середине фразы.

— Вот что я вам скажу, мистер Бреннан. Я выслушивать ваши поношения и ругательства не намерен. И я не собирался говорить, что вкалываю с восьми, раз приехал в девять. Если хотите, чтобы я работал, то оставьте меня в покое и идите орите на кого-нибудь другого. Если не хотите, я поехал. Посплю еще.

Он повернулся и хотел уже возвращаться к машине. Но, как Габби и предсказывала, Бреннан немедленно сбавил обороты.

— Ладно-ладно, больно уж вы, молодые, гордые стали да заносчивые. Иди работай, парень, и не дерзи.

Сандерс сунул руки в карманы, резко повернулся и побрел к ароматной куче, ожидающей его внимания и заботы, проклиная вздорного старикана и еще больше — свою бедность, толкнувшую его на такое унижение. Он, без пяти минут, можно сказать, зять Энтони Гриффитса, возится с навозом!

Хэнк даже сплюнул от досады. А во всем виновата эта чертова рухлядь, недотянувшая до Калифорнии!

Ну конечно, нашел крайнего. Странно, что она у тебя до сюда-то дотянула, учитывая, как ты с ней обращался. Масло, и то менял раз в год, а уж чтобы на профилактический ремонт когда загнать, так ни за что. Денег все жалел, сварливо напомнил внутренний голос его второго, лучшего, более правильного и честного «я».

Не жалел, а не было их, вяло огрызнулся представитель первого.

А почему не было? Потому что работы не искал порядочной, а все по пляжам болтался, дамочек богатых выискивал…

Такая дискуссия могла тянуться часами, но сегодня Хэнк был не расположен участвовать в ней, поддакивая одному или другому. Сегодня он был занят увлекательным занятием, вполне способным конкурировать с подвигом Геркулеса по очистке авгиевых конюшен. По крайней мере, в части ароматов.

Гм… а ведь есть люди, которые вынуждены заниматься этим всю жизнь. Наверное, мистер Бреннан поэтому и злющий такой, что вечно возится с навозом, думал он, нагружая тачку. Впрочем, нет, сейчас он платит за это мне. Так что положение его в эту конкретную минуту получше моего будет…

Однако эти невеселые мысли занимали Хэнка совсем недолго. Он отбросил их примерно в то же время, что и куртку, и размеренно зачерпывал полную лопату отличного удобрения, швырял его в тачку и снова зачерпывал. Наполнив, отвозил под указанный навес, возвращался и продолжал. Вскоре он уже не замечал ни запаха, ни чего бы то ни было окружающего. Единственной мыслью было поскорее покончить с этой частью задания и перейти к другой, не столь отвратительной.

В половине третьего дня, вернувшись с пустой тачкой за очередной порцией «ароматного» груза, Хэнк обнаружил, что нагружать-то больше и нечего. Уронил лопату, выпрямился и вытер со лба пот. Несколько раз глубоко вдохнул и выдохнул теперь уже свежий воздух, прочищая нос и легкие, потом присел на перевернутую тачку и с наслаждением затянулся сигаретой.

Впервые за последние пять часов жизнь внезапно перестала казаться ему такой уж мрачной. А выполнение простого арифметического действия, сказавшее, что ему причитается уже шестнадцать с половиной долларов, подстегнуло к завершению перекура.

Хэнк продолжал работать мерно и настойчиво. Не спеша, не срывая кожу на ладонях, не перетруждая излишне отвыкшие от нагрузки мышцы, но и не прерываясь.

В начале седьмого, когда уже стало смеркаться, появился хозяин и невольно с уважением присвистнул.

— А ты молодец, парень, — заметил он, доставая бумажник и отсчитывая три десятидолларовые бумажки. — Здесь чуть больше. Но да ладно, так уж и быть, считай это премией за ударные темпы. — Бреннан похлопал Хэнка по плечу и добавил: — Завтра приезжай в девять. Полагаю, лишний час сна тебе не повредит.

Хэнк хмыкнул, взял деньги, сунул в карман джинсов и спросил:

— Могу я где-нибудь немного почиститься?

Мне еще в одно место съездить надо. В таком виде неловко.

Вскоре он уже сидел в машине умытый и причесанный и направлялся к ферме, где обитал механик золотые руки. Добравшись до указанного на схеме места, Хэнк поначалу решил, что Габриелла что-то перепутала. В главном доме царила кромешная тьма. Но, немного походив вокруг, он услышал какой-то лязгающий звук и, оглядевшись, заметил вдали какое-то ветхое строение, откуда тот и доносился.

При приближении Хэнка невысокий симпатичный мужчина лет тридцати, с небольшой аккуратной бородкой отложил в сторону инструмент и поднялся ему навстречу.

— Вы по поводу той машины? — спросил он, кивая в угол.

Хэнк взглянул в указанную сторону и разглядел свой злосчастный «додж».

— Да. Здравствуйте. Меня зовут Сандерс. Хэнк Сандерс. — Он протянул механику руку и приветливо улыбнулся.

Тот ответил не менее приветливой улыбкой, вытер правую ладонь о штаны и пожал протянутую руку.

— Я Реджи. Приятно познакомиться, Хэнк.

— Ну, что скажешь о моей развалине? Как считаешь, доктор, жить еще будет?

Механик немного смущенно мотнул головой.

— Пока не знаю. Слушай, я сегодня был занят под завязку. Не успел даже толком под капот ей взглянуть. Давай так договоримся. Я сейчас закончу с этим хламом, перекушу и займусь твоей тачкой. А как выясню, так сразу и позвоню. Ты ведь у Габби в мотеле остановился, верно?

— Верно. Ладно, договорились.

Мужчины обменялись еще одним крепким рукопожатием, и Хэнк отбыл, крайне довольный встречей. Реджи произвел на него очень приятное впечатление. Отличный парень, подумал он, и специалист, похоже, знающий. Иначе откуда бы у него столько работы, что не успевает со всем справиться?

Вернувшись в мотель, он первым делом бросился звонить Стефи, движимый острым чувством вины. На сей раз, к счастью, она оказалась дома и сразу же подошла к телефону.

— Милый, как давно я тебя не слышала, — проворковала Стефания. — Какой плохой мальчик, почему ты до сих пор еще не приехал?

— О, Стефи, любимая моя, если бы ты знала; как я соскучился, — проникновенно произнес Хэнк.

— Ну уж, наверное, не больше меня, — кокетливо ответила его невеста. — Почему ты не звонил уже целых два дня, Хэнки, малыш?

— Я звонил вчера днем, но мне сказали, что ты занята и раньше вечера не освободишься…

Возникла крошечная пауза, которую Хэнк не заметил, потом Стефи небрежно обронила:

— Да, конечно, милый, у меня, знаешь ли, масса светских обязанностей. Вчера был большой благотворительный базар в пользу… — Она замялась, потом продолжила: — А, не помню, в чью. Впрочем, какая разница? Все они бесполезные бездельники, которые не желают работать, зато громко кричат о своем бедственном положении. Мне, естественно, пришлось участвовать. Но обещаю, как только мы поженимся, я брошу эти дурацкие занятия и посвящу все свое время только моему дорогому маленькому… нет, совсем не маленькому… — В ее голосе послышались хрипловатые нотки. — Скажи мне, Хэнки, он ведь скучал по мне тоже, да?

От ее тона его бросило в жар.

— Да, Стефи, да, еще бы! Он так скучал по своей дорогой норке…

Они продолжали беседовать в том же духе еще четверть часа. И когда Хэнк повесил трубку, то вынужден был немедленно отправиться в ванную и встать под ледяной душ. Только тут до него дошло, что Стеф так и не поинтересовалась, что его задерживает и когда же он приедет. Возбуждение не давало думать ни о чем, кроме ее ласк…

Или не ее? А чьих-то еще, не менее страстных… Таких, как прошлой ночью…

Выключив воду, которая не смогла охладить его пылающего тела, Хэнк покинул ванную в не менее наэлектризованном состоянии, чем вошел туда. Затем, стыдясь даже самому себе признаться, зачем и куда едет, направился в «Три подковы», где и провел весь вечер, отчаянно флиртуя с Джуди, которая старательно делала вид, будто накануне ночью между ними ничего не происходило.