Любой научный работник в советское время знал — защитил кандидатскую — обеспечен пожизненно. Твои триста пятьдесят рублей у тебя в кармане. Защитил докторскую — в кармане пятьсот.

«Реформы» нового правительства перевернули все вверх дном. И научные работники мгновенно стали одной из самых малообеспеченных категорий трудящихся.

Но Георгий Романович Курганов был человеком дальновидным и проницательным. Он сам, академик и лауреат, мог не особенно беспокоиться за свою судьбу, а вот зять-кандидат — это дело совсем другое. И уже в девяносто третьем году тесть неожиданно предложил Олегу сменить род деятельности.

— Послушай меня, Олег, внимательно, — сказал как-то он зятю. — Мой старый институтский товарищ Александр Иосифович Брейтбург стал директором банка. Он возглавляет «Трансконтинентальбанк». Да, впрочем, ты его видел. Он был у вас на свадьбе, помнишь, такой седовласый, остроумный, весёлый… Ну, вальс ещё танцевал с Марией Игнатьевной, здорово так танцевал. Так вот, Александр Иосифович предлагает тебе перейти на работу к нему в банк…

— В банк?! — поразился Олег.

— Да, в банк. А что? Ты прекрасный экономист, кандидат наук. Тебе всего тридцать один год, вся жизнь впереди. Твои честность и порядочность гарантированы моей рекомендацией, а уж эрудиция и знания не подвергаются сомнениям.

— А как же институт? Отдел? Меня вполне устраивает работа в институте, мне интересно там работать…

— Эх, Олежек, — досадливо махнул рукой Георгий Романович. — Мне самому, что ли, не хочется заниматься наукой? Ещё как хочется. Только кушать-то хочется тоже… Поверь мне, сейчас научные работники стали бедными, скоро они станут просто нищими… А у тебя семья, дети, надеюсь, все же будут, — тяжело вздохнул он. — Давай, действуй, решайся, пока предлагают, не упускай такой момент. Да и работа тоже интересная, ты не думай. Войдёшь во вкус банковского дела — почувствуешь интерес, не пожалеешь… А зарплата знаешь какая? — подмигнул он.

— Какая? — поинтересовался Олег.

— Полторы тысячи долларов в месяц для начала не хочешь?

— Да ну! — открыл рот Олег.

— Так-то вот… А теперь посчитай, во сколько раз это больше твоей зарплаты в институте.

— Да больше, чем в пятнадцать раз, — быстро посчитал уме Олег.

— Ну и как? Что решил?

— Я подумаю…

Думал он недолго. И для семьи Хмельницких началась совсем другая жизнь.

Олег действительно быстро вошёл во вкус дела и взялся за новую работу с большой охотой.

Семья зажила на совершенно другом уровне. Олег и Лена стали ходить в дорогие магазины, отремонтировали квартиру и дачу, поездили по Европе, Америке, поглядели мир…

Появился у них и собственный автомобиль — синяя «девятка». Но и Олег, и Лена оказались непригодными к вождению. Сначала он, а затем она хорошенько побили машину, к счастью, без травм и серьёзных проблем, и решили впредь пользоваться служебным транспортом.

А карьера Олега довольно быстро шла в гору. За шесть лет он дослужился до заместителя управляющего банком. И дела в «Трансконтинентальбанке» шли удачно — даже так называемый дефолт августа девяносто восьмого года был пережит банком относительно безболезненно.

В девяносто шестом году Олег купил трехкомнатную квартиру на Фрунзенской набережной, и они с Леной стали жить отдельно от родителей.

Так что Олег вполне приспособился к новым условиям жизни и был очень доволен происходившими в стране переменами.

Как и на прежнем месте работы, он прекрасно находил общий язык и с начальством, и с подчинёнными, грамотно умея уловить те единственно правильные ноты, применимые к тому или иному разговору. Перед начальством не лебезил, беспрекословно и грамотно выполняя указания, на подчинённых никогда не повышал голос, сохраняя на лице улыбку даже в самые критические моменты.

Олегу казалось, что перемены, произошедшие в стране, благотворно сказались на его личной судьбе. И не ведал он тогда, что все это ещё не было настоящими переменами. Настоящие перемены в его жизни были впереди.

Все произошло в марте 1999 года.

Руководители банков были приглашены на совещание к вице-премьеру. В их числе был и Олег. Они ожидали в приёмной.

— Ба! Кого я вижу! — услышал Олег справа слегка скрипучий голос, который показался ему знакомым.

Он обернулся.

Перед ним, приветливо улыбаясь, стоял его бывший преподаватель, доцент Вадим Филиппович Павленко. Олег его хорошо помнил. Доцент Павленко преподавал у них основы банковского дела, и его очень боялись студенты. Валил он на экзаменах немилосердно, обмануть его было практически невозможно. А вот прошедший его мытарства студент мог считать себя сделавшим решающий шаг к получению диплома об окончании университета.

— Ну это, батенька, вы не правы, — ослепительно улыбался он, услышав неверный ответ на заданный вопрос, протягивал студенту зачётку и спокойно ставил в ведомости «неуд». Многие ходили к нему сдавать раз по десять, многие остались за бортом университета именно из-за не сданного ему предмета.

А вот Олег Хмельницкий ему понравился сразу. Павленко долго беседовал с ним на экзамене, путал его, заставил несколько раз багрово покраснеть и испытать полнейшее отчаяние. Основания были — до него Павленко провалил подряд сразу троих, а до того поставил две тройки.

Павленко взял зачётку Олега и хотел поставить оценку.

— Не надо, я пересдам, — пролепетал красный как рак Олег.

— Что значит, не надо? — ослепительно улыбнулся Павленко. — И что вы, собственно говоря, хотите пересдавать? Не было ещё случая в университетской практике, когда студенты пересдавали бы отличную оценку. Во всяком случае, на моей памяти.

Поражённый Олег уставился на доцента своими большими голубыми глазами, а тот размашисто расписался в зачётке и протянул её студенту.

— Держите, Хмельницкий. Мой экзамен у вас последний, так что отдыхайте с чистой совестью. Это лучший ответ за сегодняшний день… Только не теряйтесь вы так, если все прекрасно знаете. Это моё единственное к вам замечание. Знаете, а отвечаете так, как будто ничего не знаете и гадаете, правильно или нет. Нельзя так. Увереннее в себе надо быть… Все. Будьте здоровы. Следующий!

И вот спустя много лет в приёмной у вице-премьера перед ним стоит Павленко, почти совершенно не изменившийся за эти годы.

— Ну здравствуйте, здравствуйте, — протянул ему для пожатия руку Павленко. — Рад вас видеть в этих стенах, очень рад. Я знал, что вы далеко пойдёте, Олег?..

— Михайлович. Просто Олег… — улыбался Хмельницкий.

— Ну зачем же так? Вы крупная фигура, заместитель управляющего банком. А я все гадал — тот ли Хмельницкий или нет. Нет, я вполне мог рассчитывать встретить вас в столь высоких стенах. А вот вы меня вряд ли…

— Почему? Я просто об этом как-то не думал.

— Да, пути Господни неисповедимы, — вздохнул Павленко. — Я теперь директор банка «Роскапиталинвест». Уже пять лет, кстати. Да… — задумчиво добавил он, — а ведь я очень любил свою преподавательскую работу, очень любил. Особенно, когда слушал ответы таких одарённых молодых людей, как вы. Хотя, должен сказать, это бывало крайне редко.

Прошло более пятнадцати лет со времени окончания университета, а Павленко почти не изменился, даже как-то помолодел. Свежий загар на лице, ослепительная улыбка, безукоризненно сидящий на его статной невысокой фигуре серый костюм, ни малейшего признака седины на голове.

Они выглядели чуть ли не ровесниками. Хотя Павленко никак не могло быть меньше пятидесяти лет, скорее всего, даже сильно за пятьдесят. Ведь когда он преподавал в университете, ему было под сорок.

Их беседу прервало начало совещания.

На совещании Вадим Филиппович выступил с одним очень деловым предложением, которое было воспринято собравшимися с большой серьёзностью и уважением. И вообще, впервые присутствующий на совещании столь высокого ранга Олег был удивлён, как свободно чувствует себя в этих стенах его бывший преподаватель. Он был накоротке с самыми высокопоставленными людьми, раскланялся как со своим человеком и с самим вице-премьером, даже что-то шепнул ему на ухо, после чего тот весело расхохотался и дотронулся до локтя Павленко.