— Клио? — спросил Лир и привстал. — Что такое?

Она поняла, как напряженно лежала на подушках. Она села и рассеянно теребила заплетенные волосы.

— Просто не знаю, что чувствовать к… становлению Нереидой.

— Разве ты не этого хотела?

— Да… я думала так, но… — она сорвала ленту с волос и стала расплетать косу, чтобы чем-то занять руки. — Если бы Ровин сначала спросил меня, я даже не знаю, что я сказала бы.

Он ошеломленно нахмурился.

— Ты могла бы отказать?

Она годами хотела быть частью семьи. Она посвятила себя Бастиану и Петрине, ничего не прося взамен.

— Я хотела только этого, — прошептала Клио, — пока не встретила тебя.

Его глаза расширились.

— Когда я взяла КЛОК, чтобы спасти тебя, это было мое первое настоящее решение, меняющее жизнь и не связанное с Нереидами, — она убрала расплетенные волосы за плечи. — Встретив тебя, я многое поняла.

Он застыл, смотрел на нее неожиданно пристально. Не думая, Клио коснулась его лица, обвела татуировку, что была скрыта мороком.

— Я всегда думала, что семья и кровные узы важнее всего в мире, но теперь есть то, что для меня куда важнее, — она вдохнула, и дрожь в этом звуке выдала быстрое биение ее сердца. — Как ты. Особенно ты.

Что-то вспыхнуло в его глазах, и это напоминало панику.

Клио лепетала, но не могла остановиться.

— Лир, я не знаю, что ждет нас в будущем, но я… мы не можем просто пойти своими путями после этого. Мы… я хочу быть с тобой.

Он отвел взгляд, стиснул зубы с нечитаемым выражением лица.

— Ты тоже это чувствуешь? — спросила она со странным отчаянием, что возникло от его молчания. — Лир, я… люблю…

Он вскочил на ноги и, шатаясь, отошел от нее на два шага.

— Не говори это мне, — слова были сухими, а его спина и плечи перед ней — напряженными.

Боль пронзила Клио резко и сильно.

— Но, Лир…

— Не говори, — прорычал он, — эти слова. Знаешь, сколько женщин говорили так мне? Кричали их, плакали, умоляли ответить тем же? Эти слова ничего не значат для инкуба.

Ее голос пропал под волной страданий.

Лир не обернулся, оставался спиной к ней.

— Я не могу ответить на твои чувства. Инкубы не умеют. Прости.

Тишина была такой тяжелой, что воздух ощущался как вода в ее легких, давил на ее сердце.

— Прости, — повторил он, его голос дрогнул. — Я хотел лишь…

Он резко зашагал по комнате, не оглядываясь, убрал чары замка и пропал в коридоре. Дверь захлопнулась за ним, и этот грохот разбил тишину.

Клио застыла на кушетке, смотрела на дверь. Слезы катились по ее щекам.

Годами она не преследовала ни одного эгоистичного желания, кроме желания быть с семьей. И теперь она нашла то, чего хотела, того, ради кого была готова бороться, но он не хотел ее.

Ее грудь сдавило, она не могла дышать. «Прости. Я хотел лишь…». Он хотел не ее любовь. Он не хотел слышать эти слова, но его отказ не менял ее чувства.

— Я люблю тебя, — прошептала Клио в пустой комнате.

Плотина в ней сломалась, из легких вырвался всхлип. Она сжала подушку, уткнулась в нее лицом и зарыдала.

Глава тринадцатая

Трус. Он был жалким трусом.

Он мчался по пустому коридору, в котором выстроились ряды оконных арок, он мог уйти только так далеко от своей комнаты, не покидая этаж. Но он хотел бы уйти. Убежать.

Трус. Слово звенело в голове. Он должен был посмотреть на нее. Он должен был повернуться к ней, пока разбивал ее сердце, но при виде ее лица, ее красивых глаз, полных боли, которую он причинил… он не смог бы это сделать.

Лир расхаживал по коридору. Почему он такое допустил? Он должен был вести себя гадко. Должен был… что? Что он мог сделать? Женщины постоянно влюблялись в инкубов, как бы очаровательно, гадко или жалко они себя ни вели. Разве Клио не знала, что инкубы не могли любить?

Он застыл и закрыл глаза. Не любовь. Но слепое увлечение?

Он не был идиотом. Он знал, что его влекло к ней. Он заботился о ней, хотел ее, она ему снилась. Он хотел ее с момента их встречи, и одержимость росла, чем дольше они были вместе.

И все. Он хотел ее, потому что не мог получить. Так всегда было у инкубов. Как бы они ни хотели остаться с одной женщиной, после пары дней или недель они начинали скучать, отвлекаться, а потом оказывались в постели с другой. Он не мог так поступить с Клио.

Лир зажал переносицу, отошел к колонне между окон и опустился на пол. Он уже навредил ей. Он не мог сделать хуже, изобразив, что любит ее, а потом потеряв интерес.

А потом он пропадет, как делал со всеми женщинами, с которыми спал… с каждой, которая признавалась ему в любви.

Скрестив руки на коленях, опустив голову, Лир остался в углу, затерявшись в мрачных мыслях. Холод наполнял его. Он знал это чувство. Некоторые инкубы были рады сменяющимся встречам, но для остальных одиночество было постоянным спутником, дырой, которую они пытались заполнить парадом любовниц. Они не могли оставаться верными, даже когда пытались.

Но теперь он понимал, что в последние недели этой холодной боли было немного меньше — с тех пор, как он встретил Клио.

Тихий шорох зазвучал по мраморному полу, и он вскочил на ноги, не сразу опознав звук. На миг он подумал, что женские шаги принадлежали Клио, но темп был не тот.

Девушка с охапкой шелка тихо напевала, пока неспешно шла по коридору. Она заметила его у открытого окна и застыла.

— О! — охнула девушка. — Ты меня напугал.

Он запоздало узнал ее и заставил себя расслабиться. Она была одной из художниц по телу, но он не помнил ее имя.

— Что ты тут делаешь в такое время? — с любопытством спросила она, перехватив охапку одной рукой.

Лир пожал плечами, понимая, как подозрительно выглядел в коридоре посреди ночи. Он не был даже одет пристойной, оставил тапу где-то в комнате. Она заметила, что он с голым торсом, ее восхищенный взгляд скользил по ее узору чернил на его мышцах живота.

— Я разминаю ноги, — бесстрастно ответил он. — Не могу уснуть.

— Ночь слишком красивая для сна, — прошептала она, взгляд неспешно поднимался к его лицу. — Может, чье-нибудь общество успокоит тебя.

Он заставил себя посмотреть на нее. Роскошные светлые волосы двумя косами ниспадали за ее плечами, соблазнительная фигура в бежевом шелке с лиловым узором, зеленые глаза были подведены темными чернилами, придающим взгляду страсть. Она прижимала крылья к спине, хвост лениво покачивался за ней.

Она была милой. Необычной. Заинтересованной, готовой по своей воле попасться ему.

Он не спал с женщинами с тех пор, как Клио прибыла в Асфодель. Для инкуба это воздержание было долгим. Его одержимость ею только выросла за это время, и отчасти виноватым было подавленное желание.

Он должен был стереть Клио из мыслей и заполнить пустоту чем-то другим… кем-то другим. Податливым телом, безликой женщиной, которая была тут и ждала, пока он предложит то, чего она хотела. Взаимное отвлечение. Он мог использовать ее, а она — его.

Десяток ответов на ее предложение возник в его голове, от сдержанных до соблазнительных, вызывающих румянец и смелых. Он вдохнул, но не мог произнести ни один из них.

Он не хотел ее. Эту красивую девушку, которая предлагала себя ему. Он не хотел ее. Не хотел коснуться ее, поцеловать, раздеть. Он мог все равно это сделать, проверить, сработает ли отвлечение, но даже представлять было неприятно.

Его ладони дрожали, он сжал кулаки, чтобы скрыть это. С вялой улыбкой он развернулся и прислонился к подоконнику.

— День был долгим, — заговорил он с красивым видом огней города. — Думаю, я пойду спать.

Она с тихим шорохом присоединилась к нему у окна, опустила охапку ткани на подоконник. Лир взглянул на девушку, удивился ее сочувствующей улыбке.

— Ты выглядишь так, словно у тебя много накопилось в голове, — она теребила сложенный шелк. — Я могу послушать, если хочешь поговорить.

— Я устал.

Она тихо рассмеялась.

— Я не просилась в твою спальню. Мне хватит двух отказов от самого красивого деймона из всех, кого я встречала.

Он скривился.

— Я предлагаю послушать, если нужно. Ты далеко от дома и заперт в цитадели. Это тяжело.

Он фыркнул.

— Все не так и плохо.

— Мм, — согласилась она, глядя в окно, словно ей больше было нечего делать. Тысячи теплых огней мелькали между каменными зданиями, много деймонов ходило по улице, радуясь прохладе ночи. На бархатном небе сияли звезды, не было ни облачка, и планета отбрасывала бледный свет на темные дюны.

Лир хотел, чтобы она ушла. Он предпочел бы терзать себя мыслями. Ему еще нужно было решить, как поговорить с Клио, как объяснить, что его влечение к ней было просто глупыми инстинктами инкуба. Она поймет? Она сможет оставить чувства к нему и…

… и что? Быть его другом?

Звук отвращения и потрясения вырвался из его горла. Лир потер лицо рукой сильнее, чем требовалось. Он пал ниже некуда.

— Можно мне хоть немного пространства? — вдруг прорычал он.

— Знаешь, — ответила грифонша, упрямо не двигаясь, — когда мой суженый так смотрел, ему становилось лучше, когда он обсуждал это.

— Ты помолвлена? — он не скрывал оскала от ее неверности.

— Была, — просто сказала она. — Он умер.

Лир подавил ругательство.

— Прости.

— У любви к солдату свои риски.

Он вспомнил грифонов, погибших в посольстве и тех, кто умер на рынке в Бринфорде, задумался, у скольких из них были возлюбленные, жены, дети. Было просто звать врагами и забывать, что они были не просто препятствиями и угрозами.

— На что это было похоже? — вопрос вылетел раньше, чем он успел подумать.

— Что?

Он хотел увильнуть, но передумал.

— Любить его. Быть любимой. Как это ощущалось?

Девушка задумчиво глядела на звезды, печаль затуманила ее глаза.

— Ты постоянно думаешь о нем. Переживаешь, когда его нет рядом. Скучаешь. Когда вы вместе, удается расслабиться. И ты не понимаешь, как был напряжен, пока вы не оказываетесь вместе, — она погладила сверток шелка и улыбнулась. — Будто часть души принадлежит ему. Когда он рядом, ты ощущаешь себя целым. Когда их нет, внутри пустота.